Эффективность работы Верховной Рады Украины всегда вызывала вопросы. Время от времени депутаты отчитывались о количестве принятых законов, оставляя экспертам и тем, кого эти законы касались, комментарии по поводу их качества. К тому же критерии, которыми руководствовались народные избранники при разработке новых законов, нередко были размытыми, и в итоге благие намерения так и не отливались в четкие формулировки и цифры.
Наглядная иллюстрация этого — законы, касающиеся украинской культуры. Мы выбрали их в качестве примера потому, что курс на культурную самостоятельность был объявлен сразу после того, как Украина стала независимой, и не требовал масштабных материальных затрат. Однако Верховная Рада, объявив о независимости еще 24 августа 1991 года, первые законы, закладывающие экономические основы для реальной независимости в сфере культуры, начала принимать лишь несколько лет спустя, да и то со скрипом.
Взять хотя бы отечественное книгоиздание. Казалось бы, понятно, что эта отрасль, являющаяся материальным базисом кардинальной смены идеологической надстройки, должна была обратить на себя внимание украинских законодателей в первую очередь. Тем более что в Украине в начале и середине 90-х еще существовала солидная материальная база в виде издательств, полиграфических мощностей и огромной сети книжных магазинов, а идеологическая перестройка всей этой годами отлаженной структуры не требовала колоссальных трат. Достаточно было создать соответствующее законодательное обеспечение — и украинская книга начала бы планомерно вытеснять продукцию российских издательств со своего рынка.
Однако получилось наоборот. Российские парламентарии еще в 1995 году приняли закон, который предоставлял масштабные льготы всем отраслям книжного дела. Книги российского производства хлынули на украинский рынок, заняв на нем более 90%, но наши парламентарии не особо торопились с созданием законодательной базы для исправления ситуации. Вместо того чтобы сразу принять как минимум зеркальные ответные меры, Верховная Рада долго раскачивалась, перед тем как дать преференции украинской книжной отрасли на ограниченный срок без гарантии продления.
Так, в прошлом году книгоиздателям пришлось долго гадать, продлят ли им льготы, действие которых заканчивалось 31 декабря. Без них, говорили некоторые издатели, им придется резко сократить тиражи и номенклатуру книг и жить за счет распродажи товарных запасов. Естественно, планировать в таких условиях свой бизнес почти невозможно.
Абсурдной же ситуацию делало то, что выгоды для государства в случае отмены льгот были бы в масштабе страны копеечными, а идеологические потери — весьма существенными.
Та же участь постигла и украинский кинематограф. Пока наши законодатели годами раздумывали, что делать с отечественным кино, местные киностудии превращались в офисные здания, а в кинотеатрах размещались вещевые рынки. Затем инфраструктура понемногу восстановилась, но время было упущено, и фильмы отечественного производства занимают сейчас почти неуловимую долю украинского кинопроката, а за первенство в нем годами соревновались ленты американского и российского производства. И даже если украинский закон о кино наконец-то будет напоминать образцово ориентированное на национальное кино французское законодательство, уже сложившуюся ситуацию придется выправлять годами.
И примеры можно продолжать.
Происходило все это еще и потому, что за все годы независимости в Украине так и не была создана четкая концепция развития отечественной культуры — не декларативная, а детально формулирующая необходимые материальные основы для ее развития. В итоге неотложные задачи решались частично и с опозданием на несколько лет.
Впрочем, это общая беда украинского парламента, и культурой тут дело не ограничивается. Так, по предварительным подсчетам, после принятия новой Конституции Верховной Раде придется вносить изменения в полтысячи законов. И еще вопрос, как парламент будет принимать эту Конституцию. История помнит, что голосование по Конституции 1996 года продолжалось до девяти утра, постоянно шло на грани необходимых 300 голосов и завершилось благополучно в немалой степени из-за угрозы того, что в противном случае Леонид Кучма вынесет в обход парламента на референдум свой президентский проект Конституции. А в апреле 2004 года для принятия в парламенте Конституционной реформы не хватило шести голосов.
