Затянувшаяся болезнь митрополита Киевского Владимира (Сабодана) вернула поугасший было интерес к возможной смене руководства и политики УПЦ. Еще совсем недавно на соборе УПЦ духовенство отказалось рассматривать вопрос о местоблюстителе на случай тяжелой болезни митрополита Киевского — больше в связи со скандалом, который из этого раздули российские околоцерковные СМИ, чем с настроениями в самой УПЦ. Но прошло совсем немного времени, и вопрос о местоблюстительстве, или даже преемничестве, снова стал актуален.
О сценариях смены власти в УПЦ разговор идет давно. С тех самых пор, как патриархом Московским был избран Кирилл. Тогда начали всплывать в прессе слова «преемник», «местоблюститель» и даже предположения о том, что патриарх скоро непременно «удалит от дел» митрополита Киевского и поставит на его место кого-то более управляемого. Поэтому разговоры о том, что будет после митрополита Владимира, как правило, сходятся в одной точке: УПЦ потеряет свою эфемерную автономию. В лучшем случае она останется на бумаге. А то и на бумаге подправят. Формально для этого есть основания — «привести устав УПЦ в соответствие с уставом РПЦ». Об этом уже шла речь, например, перед поместным собором РПЦ, на котором избирали патриарха. Только тогда говорили о внесении изменений в устав РПЦ, в котором до сих пор «широкая автономия» УПЦ никак не закреплена. Теперь все можно отыграть с точность до наоборот, стоит только внести «соответствующие изменения» в устав УПЦ, и точка в затянувшейся игре украинцев «в незалежнисть» будет, наконец, поставлена.
Наиболее вероятной перспективой для УПЦ и по сей день остается «московская». Так или иначе, посредством более или менее вероятного сценария влияние Московского патриархата в УПЦ возрастет, а украинофилы окажутся в глухой оппозиции. В лучшем случае — в почетной ссылке, в худшем — вовсе за штатом. Этот сценарий предполагает также сокращение «широкой автономии» УПЦ, она и так сильно мозолит Москве глаза. И если против митрополита Владимира — гиганта той церковной эпохи, когда были еще гиганты и почти не было пиар-менеджеров — патриарх Кирилл не находил в себе сил пойти, даже будучи главой церкви, то новый митрополит Киевский наверняка окажется более «подвержен влиянию».
Имена претендентов на киевскую кафедру назывались в прессе неоднократно, сценарии описывались и разжевывались от самых невероятных, предполагающих введение прямого патриаршего управления Киевской митрополией, до вполне обыденных, имеющих в планах возведение на кафедру «нужного» человека решением собора УПЦ. Нам ли рассказывать о том, как «правильно» организовать выборы, чтобы человек, плюясь от отвращения, все равно проголосовал «так, как надо»? Думаете, если это умеют украинские политики, которые из грязи в князи, это не сумеет сделать тысячелетняя церковь? В разное время в фаворитах числилисьмитрополиты Донецкий и Мариупольский Иларион, Вышгородский и Чернобыльский Павел, Днепропетровский и Павлоградский Ириней и даже «московский кадр» митрополит Иларион Алфеев, председатель ОВЦС МП. В последнее время список дополнился митрополитом Черновицким и Буковинским Онуфрием — еще одно обстоятельство, украшающее последний визит патриарха Кирилла в Украину. Этот архиерей пользуется большим и вполне заслуженным почтением в УПЦ как человек высокого благочестия. При этом он весьма консервативен и предан идее единства с Московским патриархатом. Его отношение к расколу и любым раскольническим идеям в достаточной мере характеризует то, что он был среди участников Харьковского собора 1992 года и в дальнейшем делился воспоминаниями о его травматических обстоятельствах.
По-видимому, он попал в этот предполагаемый список после визита патриарха Кирилла на Буковину как самый «компромиссный» персонаж. До сих пор предполагалось, что основная интрига будет разворачиваться в треугольнике митрополитов Донецкого, Вышгородского и Одесского, который выступит в роли «технического кандидата» — персонаж достаточно одиозный, чтобы «напугать» и заставить смириться с «меньшим злом» и в то же время не составить серьезной конкуренции главному претенденту.
Эту интригу можно было спокойно разыгрывать еще год назад, когда Московская патриархия могла рассчитывать на полную поддержку со стороны украинской власти. Однако теперь политические обстоятельства изменились, иинтересы Банковой могут не совпасть с интересами Московского патриархата. Недавние события показали, что церковный вектор украинского руководства начал размываться. Упорное нежелание президента Януковича встречаться с патриархом Кириллом, его встреча с Вселенским патриархом на Афоне, откровенная поддержка со стороны АП поместного собора УПЦ и разочарование тем, что собор не принял широких шагов в направлении автокефалии — все это заставило задуматься и даже заговорить о том, что президент разочаровался в Москве вообще и в ее патриархате в частности. Впрочем, можно было бы вспомнить и о том, что любая украинская власть рано или поздно приходила к тому, что политическое влияние Москвы, распространяемое по церковным каналам, ей ни к чему, и вообще, всегда лучше иметь в своей стране «свою» церковь, с которой всегда договориться легче, чем с соседской.
Но все это усложняется тем обстоятельством, что в рядах и правящей партии, и ее большого бизнеса нет четко сформулированной церковной политики, поэтому Московская патриархия может рассчитывать на политическую поддержку своих позиций в Украине, даже если президент окончательно уйдет на сторону автокефалов или сторонников единства с Константинополем. Пример тому — Нусенкис и его поведение на юбилейном соборе. Люди, вкладывающие в церковь большие деньги, могут рассчитывать на свое собственное влияние, независимо оттого, что думают на Банковой.
Однако совсем не считаться с Банковой было бы недальновидно. Поэтому и нужна «компромиссная фигура», которой, возможно, станет митрополит Онуфрий. Да, он не будет поддерживать какие-то там украинофильские движения в УПЦ. Ну так украинскому руководству, в общем, это не принципиально, они сами небольшие украинофилы. Им нужно от церкви совсем другое.
В описанной перспективе ситуация выглядит либо безнадежно, либо совсем некрасиво. Политические интриги, борьба партий. Собственно, как оно и было в течение последнего года, достаточно вспомнить, сколько грязи было вылито в околоцерковные СМИ в том числе людьми при сане в преддверие и сразу после юбилейного собора УПЦ в связи с его предполагаемым автокефальным подтекстом. Однако это же и обнадеживает. Церковь — слишком сложный организм, чтобы все можно было легко разрешить перестановками в митрополии и резким поворотом руля.
Как бы официальная РПЦ не самоутверждалась, отказываясь даже вспоминать об УПЦ и называя ее не иначе как «украинские приходы РПЦ», украинская церковь от этого не перестает быть вполне самостоятельным организмом с собственными особенностями, характером и стремлениями. Политика митрополита Владимира — свидетельство того, как непрост этот организм и как важно для него избегать резких движений. В любом направлении. Митрополита Владимира привычно обвинять в том, что он «слабый политик» и «никакой менеджер», что он не «наводил порядок» твердой рукой. Но ему хватало мудрости, чтобы понять, какова цена этого «порядка» и как далеки мечты о твердой руке от реальности твердой руки. Именно эта свобода, которую он весьма дорогой ценой поддерживал внутри церкви, — свобода обустраивать епархиальную и приходскую жизнь так, как было естественнее для людей, составляющих приход, епархию и, в конце концов, Церковь. Это дало возможность украинской церкви найти себя и при этом не потерять ничего. Ведь ни для кого не секрет, что Украина отнюдь не едина в своих порывах, и если церковь в этой стране хочет оставаться церковью всего украинского народа, а не переходить в разряд региональной или «церкви для...», ее руководству нужно с этим считаться.
УПЦ сейчас самая пестрая и неоднородная церковь Украины. Здесь соседствуют украинофилы и сторонники перехода в статус экзархата РПЦ. Их сосуществование, не мирное, но хотя бы блюдущее пакт о ненападении, — заслуга митрополита Владимира. Как и само это разнообразие, ведь именно за последние 20 лет фактической автономии УПЦ в этой церкви выросло поколение верных — и прихожан, и клириков, для которых нет диссонанса между церковным выбором и национальной идентификацией, потому что УПЦ — их церковь, а не московская. Поэтому, если новое руководство УПЦ решительно откажется продолжать политику осторожных шагов, мы можем довольно скоро получить либо новый раскол, либо резкое падение популярности УПЦ (и, соответственно, сокращение числа верных, нарастание антиклерикальных настроений в обществе — как нынче в России, активизацию потерявших было актуальность национально-церковных настроений и проч.), либо и то, и другое.
