Начальник департамента по противодействию наркопреступности Нацполиции Андрей Кихтенко о «цифровых» наркотиках, «легалайзе» и подброшенной траве
Один из аргументов сторонников «легалайза» — преследование граждан за небольшое количество травки для личного употребления порождает массовую коррупцию в правоохранительных органах. В среде «планокуров» ставки за «решение вопроса» с полицейскими известны так же хорошо, как цены за «корабль» конопли. В то же время правоохранители крайне редко трогают крупных дилеров. Впрочем, главный в стране наркополицейский уверяет, что дела обстоят совсем не так.
Как вы оцениваете размер нелегального рынка наркотиков в стране?
— Определить объём розничного рынка наркотиков в Украине достаточно сложно. По последним данным, годовой объём наркорынка ЕС составляет более 24 млрд евро, но и эти цифры занижены, потому что при расчётах учитывались только основные виды наркотиков и ограниченные данные. Сейчас Европейский центр мониторинга наркотиков и наркозависимости реализует программу по разработке и усовершенствованию будущих расчётов объёма рынка наркотиков. По самым грубым подсчётам, что касается Украины, речь идёт о сотнях миллионов долларов в год.
Учитывая выгодное географическое положение Украины, мы прежде всего — транзитная страна. Через нашу территорию пролегают международные каналы поставок героина, кокаина, гашиша и т. д. Например, в 2015–2016 годах было изъято более 3 т «транзитного» героина (непосредственно в Украине или в странах по маршруту следования). Но на самом деле это только «капля в море», потому что выявлять не предназначенные для продажи внутри страны партии наркотиков очень сложно.
В 2013-м правоохранители изъяли более 4,5 т веществ, а в 2016-м — лишь чуть больше 1,3 т. С чем это связано? Новая полиция работает хуже, чем старая милиция?
— Оценивать нашу роботу только по количеству годовых изъятий не совсем правильно, потому что этот показатель формируется в том числе и за счёт разовых рекордных изъятий наркотиков. Куда более важно привлекать к уголовной ответственности и изолировать от общества представителей организованной наркопреступности и ликвидировать их экономический базис. К тому же на нашей работе отражаются и изменения в стране. Например, в начале 2015 года наш департамент насчитывал более 2 тыс. сотрудников, сейчас, после реформы Нацполиции, осталось 670. Прошла масштабная «чистка рядов». После аттестации и прохождения полиграфа мы отдавали предпочтение тем сотрудникам, которые показали наилучшие результаты и не имеют «тёмных пятен». К сожалению, не всегда в их число входили наиболее опытные сотрудники, но это вопрос времени.
Мы понимаем, что должны работать более эффективно, знаем, что для этого делать, и делаем это. Если говорить об объёмах изъятых веществ, то за І кв. этого года он почти вдвое больше, чем за прошлый год: 2,3 т против 1,3 т.
Сейчас можно без проблем купить «вещества» через интернет. Адреса сайтов пишут прямо на домах. Почему вы не боретесь с этим явлением? Это же просто: договариваетесь о покупке, вычисляете адрес и «пакуете». Недавно ваши коллеги из киберполиции хвастались, что могут по адресу сервера физический адрес злоумышленника найти.
— Да, интернет сделал рынок сбыта практически неограниченным, размыл все границы. Достаточно выйти в Сеть, посетить соответствующий сайт, оплатить свой заказ виртуальной валютой и получить бесконтактным способом «товар». А вот установить непосредственного сбытчика и получить законным способом фактические данные, которые будут подтверждать его незаконную деятельность, сложно и длительно по времени. Все участники этого процесса, торговцы и клиенты, конспирируют свою противоправную деятельность, используют анонимайзеры, мессенджеры, виртуальные валюты. Всё это усложняет документирование.
Кроме того, часть наркотиков, которые распространяются на этих сайтах, де-юре легальны. Это объясняется тем, что новые психоактивные вещества появляются с такой скоростью, что их не сразу успевают вносить в список запрещенных. В мире каждую неделю фиксируют один-два новых вида таких веществ. И несмотря на то, что они несут большую угрозу, чем классические наркотики, такие как героин, до сих пор не утвержден единый порядок их внесения в список наркотических средств и психотропных веществ.
Не проще ли тогда легализовать лёгкие наркотики? Люди не будут употреблять непонятную гадость, многомиллиардный бизнес выйдет из тени и начнёт платить налоги, да и вы сможете сосредоточиться на более серьёзных вещах, чем банальная «трава»...
— Такое решение должно приниматься на основании научно обоснованных данных и всестороннем изучении опыта других стран. Что касается легализации употребления в рекреационных целях марихуаны, то согласно последнему Всемирному докладу о наркотиках ООН, в тех штатах США, где марихуану легализовали, увеличился рост её потребления, количество обращений за неотложной медицинской помощью в связи с этим, а также дорожно-транспортные происшествия и связанная с ними смертность.
Но ваши коллеги сплошь и рядом задерживают людей с несколькими граммами травы, чтобы улучшить показатели работы или получить взятку. Думаю, вам прекрасно известны случаи, когда милиция подбрасывала людям небольшую дозу. Вам не кажется, что из-за существующего положения вещей правоохранительные органы погрязают в коррупции, ломаются судьбы людей, и при этом на борьбу с крупными партиями наркотиков не остаётся ресурсов?
В прошлом году в моём подразделении было два случая возбуждения уголовных дел против сотрудников. Но, ни одно из них не было связано со сбытом, а тем более подбрасыванием наркотиков.
Более того, нельзя улучшить показатели работы в сфере противодействия наркопреступности за счёт документирования лиц, которые хранили наркотики для собственного употребления без цели сбыта. Это не квалифицированные наркопреступления. У нас совсем другие критерии оценки работы. Поэтому доля нашего подразделения в выявлении таких правонарушений составляет не более 3–4%.
Но в тоже время никто не может запретить участковым и патрульным задерживать за хранение марихуаны или метадона в небольших размерах. Они действуют в рамках правового поля и не могут укрывать совершение таких преступлений.
Но факт остаётся фактом: вы и ваши коллеги гораздо чаще задерживаете рядовых наркоманов, чем дилеров. Это невольно наводит на мысли о «крышевании» правоохранителями наркобизнеса...
— Наркопотребителей всегда будет больше, чем производителей и сбытчиков. Точно так же, как покупателей всегда будет больше, чем магазинов.
К тому же факты хранения без цели сбыта относятся к уличной наркопреступности, не требуют проведения негласных следственных действий и зачастую носят случайный характер.
Что касается привлечения к уголовной ответственности наркопреступников, совершающих тяжкие и особо тяжкие преступления, то это длительный процесс, требующий существенных затрат человеческого, технического и материального ресурсов.
В прошлом году, например, перекрыт международный канал поставок кокаина. Задержали 8 человек, в том числе двух организаторов, изъяли более 18 кг «вещества». Эти люди сейчас под стражей, некоторых уже приговорили к длительным срокам лишения свободы. По ценам чёрного рынка стоимость изъятого кокаина составляет более 3,5 млн долларов США.
Ваше ведомство часто обвиняют и в том, что крупные партии «веществ» уничтожают лишь на бумаге. В реальности всё это перепродаётся. В том числе и поэтому редко документируют изъятие крупных партий.
— Процесс уничтожения вещественных доказательств строго регламентирован и происходит коллегиально с участием представителей различных подразделений, служб и ведомств. Кроме того, если наркотики из уничтоженной партии снова появятся в обороте, рано или поздно будут факты их изъятия, а значит, эксперты установят совпадение с уже «уничтоженной» партией наркотика и обязательно проинформируют об этом. Вероятность того, что подобные махинации не вскроются, очень и очень низкая.
