Противоречивые поступки и зачастую «экстравагантные» решения главы НБУ Валерии Гонтаревой, сопряженные с железобетонной уверенностью в собственной правоте и полным неприятием даже конструктивной критики ее деятельности, вынуждали не только банковскую общественность сокрушаться от мысли «где ж найти управу?!». Получалось, что, кроме как на или под президентским «ковром», контроля особо нигде и не было (никто же не воспринимает всерьез грубые парламентские имитации процесса, не рассматриваемые парламентариями иначе, нежели удобный повод попиариться?).
Меж тем реальные механизмы подотчетности и контроля над деятельностью рулевых Нацбанка все-таки есть — они специально для этого прописаны в Конституции нашей страны и профильном законе о Национальном банке. Сосредоточены они в руках специально созданного представительского органа — совета НБУ. К сожалению, большую часть каденции Гонтаревой он нормально не функционировал, так как президент не торопился заполнять в нем свою квоту. После того, как в октябре прошлого года сие наконец произошло, контрольная функция над деятельностью правления НБУ должна была усилиться. В теории. А на практике?
Следует отметить, что наиболее значимыми функциями совета НБУ являются разработка основ денежно-кредитной политики и осуществление контроля над ее реализацией, утверждение сметы издержек регулятора, его годовой финансовой отчетности и распределения прибыли НБУ, часть которой стала регулярным источником покрытия государственного бюджетного дефицита. Но кроме этого, Законом «О Национальном банке Украины» предусмотрена возможность оценки деятельности правления НБУ, а также разработки для правления рекомендаций о развитии банковской системы Украины и отдельных нормативных актов, регламентирующих банковскую деятельность. Это дает возможность анализа результатов работы руководства Нацбанка в очень деликатной и скандальной сфере банковского надзора, которая влияет на благосостояние «пересічного українця» не меньше, чем пожирающая его доходы инфляция и непрогнозируемые курсовые колебания.
Именно с этой целью советом НБУ и был разработан ряд «надзорных» рекомендаций правлению регулятора (решение №29-рд от 4 июля 2017 г.), касающихся создания кредитного реестра, оценки реальных валютных рисков, повышения эффективности работы кураторов. Срок, в который Нацбанк должен отчитаться о выполнении, был установлен до 1 сентября с.г. Предлагаю читателю ознакомиться с информацией о результатах, предоставленной аппаратом совета НБУ на запрос редакции ZN.UA.
В рамках работы по созданию Кредитного реестра НБУ следует отметить ряд позитивных моментов. Так, определена архитектура баз данных и порядок защиты информации, разработано программное обеспечение для ведения подобного реестра. Основной философией организации работы кредитного реестра является сбор информации о кредитных операциях банков в виде статистической отчетности, которая будет использована для целей банковского надзора и поддержания финансовой стабильности. Также в конце августа Кабмин одобрил и передал в Верховную Раду законопроект о предоставлении НБУ полномочий на создание и ведение кредитного реестра, в рамках которого регулятор сможет получать информацию от банков и Фонда гарантирования вкладов физических лиц. Учитывая вышесказанное, можно сделать вывод, что кредитная история заемщиков будет оцениваться и в ретроспективе, а не только по новым кредитам, что угрожало привести к неэффективности новосозданного кредитного реестра.
Хорошим подспорьем для реализации именно такого варианта является то, что в Фонде гарантирования вкладов накопился огромный объем информации о кредитной задолженности: по собственным оценкам Фонда, можно выделить 600 бизнес-групп со средним уровнем задолженности около 300 млн грн. Итак, материализация позитивного эффекта от проделанной регулятором работы сейчас зависит от парламентариев — мяч на их стороне поля.
Огромный пласт проблем вскрывает пункт рекомендаций совета НБУ, предписывающий оценку реального валютного риска, присущего банковской системе Украины в перспективе не менее трех лет, с позиций спроса на ключевые валюты (доллар США, евро) для закрытия своих валютных позиций. Как хорошо известно не только экспертам, капитал украинских банков не защищен от девальвации. И короткие валютные позиции (превышение обязательств в иностранной валюте над валютными активами) чреваты не только потребностями банковских учреждений в привлечении кредитных средств для покрытия временных кассовых разрывов, но и докапитализацией банков. Масштаб потенциальной проблемы в разрезе банковской системы Украины и крупнейших госбанков продемонстрирован на рисунке.
Многомиллиардные величины открытых коротких валютных позиций генерируют существенный риск для банковских учреждений Украины. Особо актуально это для госбанков, общий размер упомянутых разрывов между обязательствами и активами которых на 1 июля 2017 г. составляет почти 114 млрд грн. Так что информация от аппарата совета НБУ о том, что не предусматривалось получение письменного ответа на указанный вопрос, вынуждает поставить жирный вопросительный знак. Особенно на фоне того, что Кабмин в проекте госбюджета-2018 оперирует курсом гривни 30,1 грн/долл., что явно диссонирует с мантрами Нацбанка об осенней курсовой стабильности. Ведь гражданам Украины, оплачивающим из своего кармана докапитализационные нужды госбанков, да и экспертам-аналитикам хорошо бы быть уверенными, что регулятор реально владеет информацией и понимает масштаб проблемы. Неважно, в письменной или устной форме предоставляются тематические отчеты.
Но вот настоящей вишенкой на торте является рекомендация, которой предусмотрено рассмотрение вопроса об усилении эффективности работы кураторов банков и их ответственности. Кураторы — это представители НБУ, откомандированные в испытывающие проблемы и ведущие рисковую деятельность банки для оперативного мониторинга их операций и состояния. Использование подобного надзорного инструмента стало одним из наиболее одиозных проектов за время каденции Валерии Гонтаревой. Наличие представителей НБУ в банковских учреждениях не предотвратило выведение из них активов и дальнейшее банкротство, колоссальные убытки государства и клиентов. Это неудивительно, ведь куратор банка на самом деле фактически ничего не «курировал», выполняя больше информативную функцию (да и то крайне неудовлетворительно). Вопреки распространенному убеждению, он не наделен правом блокировать проведение подозрительных операций. Тогда как перспектива выполнить функцию козла отпущения была и остается очень реальной. А вот «неформальный» сбор «интересной» бизнес-информации в банках у многих из кураторов получался очень даже неплохо — для этого существуют широкие возможности.
К вышеописанному следует добавить и то, что первая волна кураторов была укомплектована штатными сотрудниками банковского надзора, которые объективно были недостаточно профессионально подготовлены для осуществления возложенных на них функций. И большинство из них не сможет поделиться с регулятором своим бесценным опытом, полученным в «полевых условиях»: они оказались уволенными из Нацбанка после (или во время) «несения вахты» в банковских учреждениях.
Но все эти нюансы не отменяют ответственности руководства банковского надзора за провалы в организации работы кураторов банков: отсутствие своеобразного аналога «учебки», инструктажа об элементарных правилах информационной и технической безопасности; несвоевременная реакция на оперативную информацию и т.д. Заметим, что большинство руководящих кадров из банковского надзора, непосредственно координировавших работу кураторов банков, также покинули стены регулятора (А.Писарук, А.Шульга и ряд «героев нашего времени», занимавших нижестоящие должности), провозгласив успешное завершение «проектов по реформированию». При этом остались убытки для государства (на выплату огромных средств из Фонда гарантирования вкладов) и клиентов банков (средства предприятий и депозиты граждан из категории «200+» в обанкротившихся банках). К примеру, лидером по генерации таких убытков является «Дельта Банк» (общая величина долгов этого банка-банкрота на середину лета составляла 51,8 млрд грн), в котором, по информации из кулуаров регулятора, кроме непосредственно куратора, находилось еще несколько прикрепленных к нему в помощь человек.
Учитывая изложенное, неудивительно, что совет НБУ деликатно воздержался от оценки работы кураторов банков, но при этом умудрился рекомендовать шаги для повышения ее эффективности и ответственности исполнителей. Так, по информации его аппарата, «подготовлены изменения в Закон Украины «О банках и банковской деятельности» (без уточнения этапа прохождения проекта нормативного документа), которыми предусмотрено право куратора банка приостанавливать на срок до пяти дней расходные операции банка/по счетам клиентов банка, операции по отчуждению активов.
Отмечу, что существующие подобные меры воздействия в сфере финансового мониторинга очень ограниченно применяются коммерческими банками относительно своих клиентов и не привели к впечатляющим успехам в противодействии отмыванию денег. Правда, в данном случае речь идет об отношениях по линии «регулятор—банк», что чревато угрозами юридической ответственности для рядовых представителей Нацбанка. Вспомним ситуацию перед банкротством «ВиЭйБи Банка», менеджмент которого фактически обвинил НБУ в ухудшении финансового положения банковского учреждения. Регуляторные ограничения и введение куратора, по мнению представителей банка, способствовали закрытию лимитов на межбанковском рынке, задержкам обслуживания клиентских счетов физических и юридических лиц, дальнейшей неплатежеспособности финучреждения.
В итоге следует отметить, что анализ вышеописанных рекомендаций совета НБУ, как и отчетов его правления об их выполнении, может предоставить колоссальный объем качественной информации о реальных результатах работы регулятора. Конечно, при условии максимально полного получения ответов на поставленные вопросы (желательно в письменной форме и надлежаще заверенных). А народным депутатам Украины (а может, и правоохранительным органам) следует обратить свое внимание на подобные материалы для того, чтобы быть максимально информированными в преддверии установленного законом отчета главы НБУ перед Верховной Радой в случае ее добровольной отставки. В конце же концов, ведь не пиаром единым должны быть пропитаны подобные мероприятия! А к Валерии Алексеевне накопилось очень много требующих ответа важных вопросов, которые, весьма вероятно, будет очень проблематично задать потом.
