Как известно, с 1 января текущего года в Украине предполагалось введение свободного рынка сельскохозяйственных земель. 9 декабря 2011 г. парламент спешно принял в первом чтении законопроект «О рынке земель», но продлил мораторий на куплю-продажу означенных земель до 1 января 2013 г.
Собственно, законопроектов было три. Один отклонили, из двух оставшихся склеили один, который и приняли. К нему набралось более тысячи поправок, но к 11 января профильный комитет их все как бы внимательно рассмотрел, учел и рекомендовал закон принять. Наблюдалась вокруг этого законопроекта некая депутатская возня, без драк. Правда, г-н Саламатин, может, уже к новой должности готовился, занят был. Так или иначе, но на данный момент рассмотрение законопроекта отложено, и документ где-то в тиши кабинетов дорабатывается.
В интервью 27 февраля с.г. глава государства В.Ф. Янукович, говоря о законопроекте и земельном рынке в целом, посетовал, что, во-первых, «учитывая… огромное недоверие людей к этому вопросу, мы, конечно, должны проводить колоссальнейшую работу разъяснительную», а во-вторых, выяснить «как к этому отнесется народ?». Виктор Федорович сообщил также: «У нас же есть арендодатели, так сказать, собственники полей, и те, кто арендуют землю. Вот эти вот отношения между этими людьми — государству их нужно упорядочить… Ну, и у нас есть крупные владельцы, вернее, те, кто арендует большие площади земель сельскохозяйственных и не всегда их эффективно использует». Оговорка Виктора Федоровича о «крупных владельцах, вернее, тех, кто арендует» — точно по Фрейду, но об этом ниже.
Социологическая служба Центра Разумкова как предчувствовала предстоящий интерес главы государства к мнению народа. Будто сон ей вещий приснился. И в январе-феврале она провела не только общенациональный опрос по поводу отношения народа к земельной реформе, но и ряд фокус-групп как раз с теми людьми, о которых президент упоминал. С «так сказать, собственниками полей», а проще — владельцами земельных паев, и арендаторами — мелкими и средними фермерами. С крупными то ли владельцами, то ли арендаторами поговорить не пришлось, да мы и не стремились. Спрашивать их о земле — все равно, что Виктора Федоровича о Межигорье. Смысла нет.
Ниже приводятся отдельные, ввиду ограниченной газетной площади, результаты исследования1.
Вступительное отступление
За 12 лет работы социологической службы центра такое случилось во второй раз. В одном из сел, выбранных по необходимым параметрам и оказавшихся в Днепропетровской области, мы не смогли провести фокус-группу. Владельцы земельных паев наотрез отказались разговаривать о земле с некими людьми из Киева. Несмотря на наличие у последних удостоверений и уверений, что они представители общественной организации, что разговор будет совершенно анонимным — в том плане, что никто, нигде и никогда не опубликует их имена и сказанное каждым с указанием его персональных данных. Иными словами, люди побоялись говорить. Впервые мы столкнулись с чем-то подобным в период президентской кампании-2004. Но тогда хоть понятно было: на Востоке боялись говорить те, кто собрался голосовать за Ющенко, на Западе — за Януковича.
Что стряслось сейчас — можно только предполагать. Возможно, наши глаза жителям не понравились.
Фокус-группы были проведены в другом селе той же Днепропетровской области — и с владельцами паев, и с арендаторами. Но послевкусие осталось…
Вернемся, однако, к аграрной реформе и сказанному о ней президентом страны.
Президент — за разъяснительную работу, граждане — за референдум
Справедливый был бы вопрос с вашей стороны, если бы вы мне сказали: почему вы пренебрегаете точкой зрения людей?..
Я не хочу пренебрегать, я категорически против того, чтобы точка зрения людей не учитывалась при принятии таких стратегически важных решений.
В.Янукович,
интервью 27 февраля 2012 г.
Как сказал бы поэт, слова не мальчика, но мужа.
Хотя журналистов, берущих интервью, можно понять. Им и в голову не могло прийти спрашивать президента об учете мнения людей после, к примеру, возвращения прежней редакции Конституции, принятия Налогового кодекса и многого другого. Однако попробуем поверить, что президент на третьем году каденции захотел демократии. И граждане с ним солидарны.
Как известно, нет страны более прямой демократии, чем Швейцария. Любой мало-мальски важный или дискуссионный вопрос выносится на референдум. Даже если он касается не всех граждан страны, а только какой-либо их части.
Мы — не швейцарцы. Но, если посмотреть на таблицу «Граждане Украины о референдуме по вопросу свободного рынка сельскохозяйственных земель», то можно увидеть: большинство граждан убеждены, что вопрос о свободном рынке земель должен быть вынесен на референдум; большинство намерены принять в нем участие и большинство же из них намерены проголосовать против введения свободного рынка. И, что важно, среди жителей села и сторонников референдума больше, и противников введения рынка тоже.
Так что прав президент, прав. Надо вести разъяснительную работу, ой как надо. Вот только фон для разъяснительной работы больно неподходящ. И чтобы выяснить, почему он такой, следует глянуть на истоки — как это начиналось.
Как это начиналось
Просто земельная реформа была сделана с парадоксом.
Не надо было разгонять колхозы, а надо было их реформировать.
С того началась вся эта анархия.
Из высказываний участников фокус-группы владельцев паев.
Говоря об аграрной реформе, Виктор Федорович сказал, что ведется она уже «условно говоря, лет 15». Президент ошибся. Реформа началась с постановления Верховной Рады еще УССР от 18 декабря 1990 г., и длится, безусловно говоря, уже 22-й год.
Поначалу, в 1992 г., ликвидировали пережиток развитого социализма — колхозы. И организовали на их базе негосударственные сельскохозяйственные коллективные предприятия (КСП), которым колхозные земли и передали — бесплатно и тогда безропотно, ибо колхозные земли государству и так не принадлежали. Если кто забыл, то в бывшем Союзе «социалистическая собственность на средства производства» существовала в двух формах: государственной и колхозно-кооперативной. Что и было закреплено в ст. 10 Конституции 1977 г., последней Конституции павшего Союза. Иными словами, коллективным хозяйствам отдали их же земли.
Леонид Данилович Кучма пошел в реформе дальше, и в 1994—1995 гг. издал указы, согласно которым земли КСП следовало отдать крестьянам лично в руки. Для чего ее поделить на паи, каждому его пай выдать и соответствующим сертификатом право собственности на пай подтвердить. А также разрешить эти паи гражданам собственникам продавать.
Несколько позже было решено раздать лично в руки и имущество КСП. Но возни оказалось много: то не могли определиться с субъектами собственности в АПК, то с понятием «общей долевой собственности в КСП», то с понятием «коллективная собственность», которого, как известно, в Конституции Украины нет, а если нет, то как ее делить? В общем, вместо внятного правового поля было создано широкое поле для правовых дискуссий, где яростно сражались юристы, правоведы и чиновники.
Когда решили имущество все-таки разделить, выяснилось, что делить особо нечего. Если верить тогдашнему Министерству аграрной политики, то к тому времени осталось в живых только 23% балансовой стоимости имущества КСП. В лучшем случае гражданин поселянин получал сеялку, годную для сдачи на металлолом, или остов бывшего строения коровника без крыши, внутренностей и, естественно, коров. В худшем — ничего.
Точно так же, хоть и несколько позже, произошло и с работниками государственных сельхозпредприятий — совхозов.
Ко всей этой истории следует добавить еще две исторические детали.
Первая. Раздача земли активно началась после того, как рухнул Сбербанк, погребя под собой немалые деньги, откладываемые хозяйственными и бережливыми поселянами на сберкнижки хоть на «черный день», хоть на приданое для дочери. Учитывая что в 1990 г. в аграрном секторе зарплата составляла 95% средней по стране, можно предположить, что из названных когда-то Леонидом Даниловичем 330 млрд. рублей, сгинувших в Сбербанке, примерно около трети были сбережениями жителей села.
Вторая. В 1990 г. был принят замечательный Закон «О приоритетности социального развития села и агропромышленного комплекса в народном хозяйстве». Среди многих положений этого закона было и требование обеспечения эквивалентного товарообмена между промышленностью и сельским хозяйством на основе паритетного ценообразования на их продукцию. На самом деле за 1991—2001 гг. цены на промышленные товары выросли в 17—20 раз, а на сельхозпродукцию — менее чем в шесть. Причем наиболее высокими темпами росли цены на то, без чего земля превращается из кормилицы в натуру для дам-художниц, любящих писать васильки, маки и прочие пасторальные этюды на пленэре, — на удобрения, сельхозтехнику, а главное, на горючее, без которого, как известно, ни посеять, ни убрать, ни вывезти. В частности, за тонну дизельного топлива требовали (и получали) 6 тонн зерна. Хотя экономически обоснованным (любимые слова всех наших больших и маленьких кормчих) есть соотношение примерно 1:1.
В этой ситуации, получив землю в собственность, большинство украинских «собственников полей», а еще красивее — эсквайров, оказались не в состоянии ее обрабатывать. Не только и не столько в силу возраста, о котором так много говорят, сколько в силу отсутствия наличия средств — как в смысле средств труда, так и в смысле средств на их приобретение. Все.
У них осталось два пути — продать сертификат или отдать землю в аренду.
Многие воспользовались первым, и когда в середине 1990-х была разрешена продажа сертификатов, свои «поля» продали. За бесценок. При нормативной оценке одного гектара земли в 8700 грн., скупали эти гектары по 100—200 грн. Что вынудило парламент в январе 2001 г. принять Закон «О соглашениях относительно отчуждения земельной доли (пая)», которым купля-продажа сертификатов запрещалась, а разрешена была только передача пая по наследству. Закон должен был действовать до принятия Земельного кодекса. Однако действует он, как все знают, по сей день в виде моратория на куплю-продажу сельскохозяйственных земель.
«Владельцы полей»: права и возможности
— Какие права и возможности дает вам частная собственность на землю?
— Сейчас никаких.
Из высказываний участников фокус-группы владельцев паев
Второй путь — отдать землю в аренду — оказался намного интереснее и с приключениями.
Во-первых, среди руководителей КСП, сельсоветов и прочей сельской верхушки, как и среди прочих верхушек, оказалось, по выражению Леонида Даниловича, достаточно много «бедовых», то есть понимающих свой интерес и умеющих его заполучить и сохранить. Поэтому, во-первых, многие небедовые владельцы паев свои сертификаты (а потом — и государственные акты на право собственности) разве что мельком увидели — перед тем, как руководство их заперло в свой сейф, превратив «собственников полей» в арендодателей явочным порядком.
Во-вторых, многим «собственникам полей» рекомендовали сдать свой пай в аренду. В противном случае: а) они лишатся работы, б) с ними поговорят, в) просто так возьмут. По словам участников фокус-групп владельцев паев, им в мягкой форме подсказывают: «не сдашь, вообще ничего не получишь». А если эсквайр с первого раза не понимает, то «народные депутаты ходят и запугивают, если уж говорить до конца». Вот так. Раньше братки ходили. Теперь то ли брезгуют по хатам ходить, то ли в депутатах все… Хотя, если вспомнить о владельцах паев, которые побоялись с нами разговаривать, можно предположить, что не все еще братки в парламенте, есть кому за поселянами приглядывать.
В-третьих, как выяснилось из бесед в фокус-группах, во многих случаях арендаторы сами оформляли государственные акты на право собственности на земли своих арендодателей. Когда сам «владелец полей пытался это сделать, то, как правило, у него ничего не получалось. Интересны следующие реплики участников одной из фокус-групп: «Вот одна бросилась оформлять, все бегала-бегала. Куда ни ткнись — закрытые двери». — «А можно оформить быстро и без взяток?» — «Быстро — нет. Без взяток — нет».
Так или иначе, к настоящему времени в аренду отдано около 90% паев.
Интересен состав арендаторов. Фермеров среди них не более 5%. А преимущественное большинство — фирмы, компании и прочие хозяйствующие субъекты, которые, вообще-то, к аграрному производству отношение имели отдаленное, главным образом через супермаркет, обед в ресторане итальянской кухни и ужин в номер. А ближе всего стояли эти субъекты поначалу к нефтепродуктам, торговле зерном, скотом разного размера с рогами и без, но ближе всего — к власти. Вот из них, скорее всего, и выросли те «крупные владельцы, вернее, те, кто арендует».
Как сообщил А. Ефремов: «У нас в государстве есть около 30 латифундистов, которые в своем распоряжении имеют по 600 тысяч гектаров земли. Некоторые уже к миллиону подбираются». Это тот редкий случай, когда г-ну Ефремову я верю на слово, сразу и безоговорочно. Ему, как председателю парламентской фракции правящей партии, виднее. Однако продолжение речи ставит в тупик. «…Те люди, которые не хотят вносить изменения в этот закон [законопроект «О рынке земель»], поддерживают разворовывание земли, ведь законодательное поле здесь не урегулировано».
Первое: что юридически значит «иметь в распоряжении»? Или есть у нас еще такое хорошее слово «контролировать»?
Второе: что значит «не урегулировано»? Есть мораторий на куплю-продажу земли сельхозназначения. Хорошо это или плохо — другой вопрос. Но как латифундистам удалось получить «в распоряжение»? И если г-н Ефремов фактически отождествляет это получение с разворовыванием, то почему этими «около 30» гражданами не занимается моя доблестная прокуратура, долженствующая надзирать?
Третье. Вспомним то, что урегулировано: оформление актов на право собственности. Почему нельзя быстро и без взяток? И кто дает такие взятки, о которых по простоте душевной сообщил нынешний глава Госземагентства С.Тимченко, сетуя на то, что борьба с коррупцией имеет другую сторону — утечку кадров. Ибо «никогда не заставишь человека, который на взятках получал до 30—40 тыс. долл. в месяц, честно работать на зарплату в полторы тысячи гривен». Теперь хоть знаем сумму взятки на одного чиновника Госкомзема в месяц. Но вряд ли такие суммы этот чиновник собирал с «владельцев полей»… Кто и за что ему платил?
Однако все это — вопросы в нашей стране риторические.
Вернемся к правам владельцев паев, ныне — земельных участков сельскохозяйственного назначения.
Из всего сказанного выше следует, что прав у них нет, поскольку правила игры на рынке аренды устанавливает не арендодатель, землевладелец. А устанавливает их арендатор. Владелец неизвестно чего, но хозяин положения, в которое эти самые «владельцы полей» попали. Поэтому.
Договоры об аренде есть далеко не у всех арендодателей. Многие арендаторы в обмен на договор об аренде забирали сертификаты (теперь забирают акты); многие сами оформляли эти акты, но владельцам их отдавали, естественно, редко, предпочитая хранить у себя в сейфе. По свидетельству землевладельцев одного из сел Львовской области, кто не отдавал сертификат или акт — землю использовали и ничего не платили. И все.
У тех, у кого акты есть, они могут годами не пересматриваться, включая оценку земли и соответственно арендную плату, а сами «владельцы полей» получать плату натурой, а не деньгами, или не платить вовсе. При этом арендатор, расплачиваясь натурой, спокойно завышает ее стоимость. Как рассказали участники одной из фокус-групп, если в период уборки зерно стоило, скажем, одну гривню, то арендатор выставлял цену в 1,7 грн., и по этой цене зерном рассчитывался, а в одном из сел честно и прямо сказали: «Они себе считают сами, мы не считаем»; могут использовать землю после истечения срока договора (как правило, на 5 лет).
При этом арендатор, как правило, к арендованной земле относится, скажем, без особых чувств. Как сказали участники фокус-групп, из земель «выкручивают тряпку. Все берут, ничего не вкладывая, и не несут никакой ответственности за землю». Тут целесообразно анонимность приоткрыть. Именно в Днепропетровской области при разговоре о хищническом использовании земли было сказано: «Мы все-таки украинцы, мы переживаем за свою землю». Вот вам и Восток… Восток Украины.
Но опять вернемся к правам. Имеет ли возможность защитить свои права украинский «владелец полей»? Хорошо ответили в одной из фокус-групп: «Если тебе что-то не подходит, иди в суд. Ну, иди себе и судись. С кем ты будешь судиться? А судьи кто? Придет пенсионер и фермер, какой будет результат?.. Суд — это затраты, ибо надо и за суд заплатить, и нереально его выиграть».
Итог. На вопрос «Чувствуете ли вы себя собственниками земли?», все как один участники фокус-групп владельцев паев ответили: «Нет. Чувствуют себя хозяевами те, у кого эта земля в аренде».
Результаты первых 20 лет реформирования
Результаты работы крестьян, прежде всего, чтобы ощутили сами крестьяне.
Такая идеология закладывается и в земельную реформу.
В.Янукович,
итоговая пресс-конференция,
21 декабря 2011 г.
Наиболее выразительно, со слезой о бедственном положении села и поселян рассказывает спикер украинского парламента В. Литвин. Сколько сел в год исчезает с карты страны, сколько платят крестьянам за их работу на теперь их собственной земле, сколько школ и детских садов, амбулаторий и больниц, клубов и библиотек закрывается… Лучше лидера бывшей Селянской, а ныне Народной партии не расскажешь. Потому, если о селе в целом — то это к подписанным им статьям в парламентской газете.
У нас сведения скромнее и куда субъективнее. Беда только в том, что человек, что с ним ни делай и как его статистикой ни убеждай, оценивает свою жизнь субъективно, и с этим ничего не поделаешь.
Итак, по состоянию на начало 2012 г. материальное положение своих семей «собственники полей» оценили весьма пессимистично. Фактически 58% из них находятся на пределе выживания, но 17% — где-то ниже этого предела («едва сводим концы с концами, денег не хватает даже на необходимые продукты»), а 41% — чуть выше («хватает на питание и покупку необходимых недорогих вещей»). В целом по Украине соответствующие цифры составляют немногим, но меньше 13 и 40%.
Треть (34% против 39% по Украине) сообщили, что на жизнь им хватает, но «покупка вещей длительного пользования, таких как телевизор, холодильник и пр., уже вызывает затруднения».
И только 6% украинских эсквайров (против 7% по Украине в целом) сказали, что живут обеспеченно, правда, сделать некоторые крупные покупки (как то: дом, авто и т.п.) пока не в состоянии. А каждый сотый владелец полей (1%) заявил, что его семья может позволить себе практически все, что захочет (в Украине в целом таких набралось 0,5%).
И с социальной самооценкой у «собственников полей» не все благополучно. Определяя свое положение в координатах социальных классов, 48% из них отнесли себя к среднему классу — против 54% по Украине, и почти столько же (47%) к низшему — против 40% по Украине.
С высшим классом все, как всегда, — 0,4%. Это шутники такие, и если посмотреть динамику этой цифры за последние лет 10, то выяснится, что их число в Украине стабильно. Причем обидно, что они сами не знают, как они правы. Ведь число тех, кого по количеству нулей на счетах и цвету кредитной карты действительно можно отнести к «высшему» слою и на кого работает вся страна, и вправду не превышает 0,4%. А быть может, и меньше…
Интересно было с вопросом о том, как, по мнению граждан страны, изменилось положение жителей села в результате аграрной реформы? Так, в 2012 г. число считающих, что в этом самом результате материальное положение поселян улучшилось, увеличилось по сравнению с 2009 г. втрое (!).
Что не могло бы не радовать, если бы этот рост не был с трех до 9%. И если бы в уже далеком 2001 г. число указавших на улучшение не было равно все тем же 9%. Из чего следует, что 2009-й — просто кризисный год, когда всем было хуже. А сейчас, не то чтобы лучше, но, во-первых, привыкли, а во-вторых, все действительно напоминает год 2001-й.
На ухудшение материального положения в 2001 г. указали 39% опрошенных, в 2012 — 34%. Не увидели никаких изменений за время и в результате аграрной реформы 40 и 43% граждан, соответственно.
Иными словами, за последние 11 лет аграрной реформы улучшение положения жителей села заметили, будем считать, 9% граждан. Вопрос: сколько понадобится украинской власти времени и реформ, чтобы упомянутое улучшение заметили и отметили все граждане страны?
Об аграрной политике, или Что надо делать?
Постепенное принятие законопроектов, их прозрачное обсуждение, имплементация этих законов дадут возможность нам увидеть с первых шагов недостатки.
Как только мы их увидим, мы их будем исправлять.
В.Янукович,
итоговая пресс-конференция, 21 декабря 2011 г.
Понятно, что это зависит не в последнюю очередь от качества государственной аграрной, в частности земельной политики. Пока об этой политике граждане доброго слова сказать не смогли.
В 2009 г. положительно оценивали государственную земельную политику 6% граждан страны, отрицательно — 35%. В 2012 г. — 7 и 36%, разница в пределах погрешности, ничего интересного. Интереснее другое.
Во-первых, жители села более критичны в оценке означенной политики. Если положительно оценивают ее по 7% и горожан, и поселян, то отрицательно — 34% горожан и 40% жителей села.
Во-вторых, значительное число граждан (28% в 2009 г. и 24% в 2012-м) сообщили, что они о такой политике «ничего не знают». Причем среди жителей села, ничего о земельной политике не знающих, — более чем каждый пятый, 23%.
О политике и политиках граждане ничего не знают в двух случаях. Первый — когда все хорошо и идет как бы само по себе, как в Швейцарии, где граждане не считают нужным знать даже фамилии своего хоть премьера, хоть президента.
Второй — когда политиков — тьма, а политики нет. Как у нас.
Нельзя же, в самом деле, все это — реформы, длиною в жизнь, шараханья страны с Востока на Запад и обратно, кадровую кутерьму, откровенную ложь и неприкрытое казнокрадство — считать политикой. Нельзя считать политиками людей, которые, будучи третий год у власти, все еще говорят о плохих «папередниках» и собираются реформировать все и вся так, как сказано Виктором Федоровичем в эпиграфе. Иными словами, методом тыка. Ведь все это до нас уже делали, и все ошибки сделаны, выучить надо, чтоб не повторять, — и все. Хорошо сказали участники одной из фокус-групп: «Велосипед уже изобретен. А мы придумываем что-то интересное, проукраинское, — штаны одеваем через голову».
А если Виктору Федоровичу действительно интересно «услышать всех» и категорически не пренебрегать точкой зрения людей, то предлагаем видение гражданами страны того, что в первую очередь должно сделать государство (читай — власть), для «владельцев полей» и украинского села в целом. Как видно из соответствующей таблицы, введение свободного рынка земель там далеко не на первом месте, и даже не на пятом, а фактически — на последнем.
Заключение, или К сведению властей и граждан
Кстати, и вертолетная площадка построена для всех.
В.Янукович,
итоговая пресс-конференция, декабрь 2011 г.
Если все рассмотреть в целом, то есть два сообщения — одно для власти, одно — для граждан страны.
Итак, первое. Если власти и лично Виктору Федоровичу действительно интересно мнение граждан, то сообщаем: граждане страны отнюдь не приветствуют введение свободного рынка земли уже сегодня. За немедленное и без ограничений введение купли-продажи земли сельскохозяйственного назначения высказались только 6% опрошенных (в том числе 2% — за продажу земли и иностранцам).
Зато полное отрицательное отношение к означенной купле-продаже при любых обстоятельствах засвидетельствовали 40% граждан, и, что интересно, среди жителей села противников оказалось больше, чем среди горожан: 43% против 38% соответственно.
Часть граждан (35%) сообщили, что в целом относятся к купле-продаже земли положительно, но при наличии и соблюдении двух предпосылок. А именно — только после «создания нормативно-правовой базы в полном объеме» (29%) или «формирования в Украине широкого слоя состоятельных граждан» (6%).
16% опрошенных мнение свое не составили. Еще 2% имеют свои представления, в рамки предложенных вариантов ответов не вошедшие.
Второе. Если интересно гражданам страны, то власть на их мнение может спокойно чихнуть. Ибо.
Если она все же введет свободный рынок сельскохозяйственных земель, то противники этого шага ничего делать не будут. Во всяком случае более половины (51%) из них. 20% противников будут собирать подписи под петициями, по 8% предполагают принять участие либо в деятельности общественных организаций и/или партий, выступающих против означенного рынка, либо в санкционированных митингах и демонстрациях. И только около 7% сообщили, что готовы к действиям, которых власть действительно пока боится: пикетированию органов власти, несанкционированным митингам и демонстрациям, перекрытию дорог и уличным беспорядкам.
Недавнее пикетирование парламента афганцами, постоянно возрастающая численность охраны и количества единиц техники в кортежах демонстрируют всей стране, что особи, представляющие власть, трусливы, как шакал Табаки. Но действуют они единой сплоченной стаей. И в этом их сила.
А мы, граждане, такие смелые и так желающие свои права защитить, если и действуем, то мелкими группами. Почему афганцы и чернобыльцы пикетировали парламент порознь? А еще раньше устроили акцию протеста предприниматели, которые, к тому же, к концу акции сумели еще и друг с другом не поладить? А к акции протеста студентов против своеволия милиции, убившей их однокурсника, никто не присоединился?
А если бы все вместе?
И в этом, господа граждане, наша слабость.
Мы не верим в себя. Из упомянутых выше 51% противников свободного рынка земли, которые, в случае его волевого введения, ничего делать не будут, почти три четверти (64%) пальцем не пошевельнут, поскольку не верят, что «протесты и мое участие в них будут иметь какой-то результат». Еще 14% считают, что в их городе или селе «никаких протестных акций, к которым можно было бы присоединиться, не будет». 7% откровенно сказали, что опасаются репрессий со стороны власти.
Мы не доверяем друг другу. Только один пример. В одной из фокус-групп с фермерами произошел интересный обмен мнениями. Участники с завистью говорили о кооперативе, созданном фермерами где-то по соседству. Один из участников сказал: «И не должен только один фермер думать, а все думают, что нужно технику какую-то получше. Я считаю, что должна быть кооперация…» И тут же последовала реплика: «Не будет такой кооперации. Потому что двое думать будут, а 15 — курить». Вот и все.
Мы не знаем, не понимаем и не ценим свои права. И не потому, что законов не читаем. И даже не потому, что законы эти не выполняются, а раз так, то и знать их незачем. Мы ценим не права, а льготы и привилегии.
Мы не можем понять одну очень простую вещь: право — оно одно. Оно либо есть для всех, либо, если оно для отдельных, то его нет. Нельзя драться за свое отдельное право, льготу, выплату и прочее. Можно и нужно — за право как таковое, наше, всеобщее.
И поэтому мы позволили выстроить государство, которое работает для больших и толстых, которое защищает крупный капитал и помогает крупному бизнесу. Аграрный сектор — не исключение. Здесь первейший предмет заботы государства тот, у кого как минимум золотая кредитная карта и счет поближе к шести нулям, или, пользуясь словами Ефремова, «подбирается к миллиону» в твердой и свободно конвертируемой валюте. У кого меньше или совсем нет — пусть выживает как может и если сможет.
Метания с законопроектом о рынке земель — это лишь частный случай трех общих проблем.
Первая. К власти пришла команда без видения, без программы, без внятного понимания того, что, когда, как и в какой последовательности делать. У нее была одна цель — власть. И ее конвертация в капитал, бизнес и опять капитал. В Украине формула Маркса давно пишется не «деньги — товар — деньги штрих», а «капитал — власть — капитал штрих».
Вторая. Кто такие граждане, эта власть не знает и не понимает. Кое-как воспринимаются понятия «население», «рабочая сила», «трудовые ресурсы». Вон, возникла угроза нехв
