Многие считают Допу (Добкина-младшего, Михаила Марковича, губернатора Харьковской области, дитя Добкина-старшего, Марка Моисеевича) типичной жертвой «интеллектуального холокоста». Вроде обоих Табачников, Гепы, Миши Бродского или Тины Кароль. Не беремся оспаривать это сомнительное суждение.выложили на обозрение широкой публики именно эти двое, так как случившийся до этого «слива» случай на охоте с Кушнаревым показал, что лучше слыть придурком при жизни, нежели умником в гробу.
Наконец, образ безнадежного придурка активно конвертирует в политические дивиденды и такой имеющий тесное отношение к Харькову тип, как г-н Чечетов, которому по этой причине простили даже его искренние показания следствию образца 2005-го года.
В свете этих рассуждений «Обком» вовсе не удивился, когда одним из первых, кто решил высказаться насчет зверского избиения журналистки Татьяны Черновол, стал именно Допа. Януковичу, понятно, деваться некуда, надо было что-то промычать спросонья: мысль о том, что журналисты вообще подонки он озвучит ближе к моменту глобальной фальсификации выборов в свою пользу в 2015 году. На реакциюЛены Бондаренко вообще можно внимания не обращать – пресс-секретарша по определению не может относиться с симпатией к журналистам, они мешают выполнять предписанные ей противоестественным отбором функции.
Но вот кто заказывал выход на арену Допы? Никто. Этим он и интересен - Допа шевелит отпущенной ему извилиной будь здоров.
Его утреннее заявление – тому подтверждение, однозначно. Это еще одна весомая заявка на то, чтобы заменить собой менее удачливого клоуна на посту вице-премьера – имеется в виду г-н Вилкул, назойливые потуги которого сыграть из себя нечто большее, нежели ничто, стали откровенно раздражать недругов Рината Ахметова в Кабмине.
Что сумел выразить Допа в нескольких строках? Да все! Редкий инвалид лесоповала одним пальцем набьет на рояле такую полную гамму! Тут и однозначная антипатия к пострадавшей женщине с активной жизненной позицией, что, разумеется, по душе Виктору Федоровичу, который от двух баб избавился и с тех пор счастлив: Юля - в харьковской тюрьме, Люся - у плиты в Донецке. Тут и намек на «грантоедство» пострадавшей. И указание на провокацию. И – главное! – упоминание «нацизма» («Зачем сегодня современным нацистам поджигать Рейхстаг, если можно поколотить с десяток своих засвеченных в СМИ активистов и дело готово»).
Вот на этом моменте мы и остановимся. Понятно, что тема «провокации» неизбежно должна была всплыть. Впрочем, «неизбежно» - не совсем удачное слово. По большому счету, «регионалы» (даже Лена Бондаренко) должны были возмутиться избиением Татьяны, как и все порядочные люди, и потребовать от «обер-мусора» Захарченко провести «тщательное расследование» - да и дело с концом: все равно никого наши доблестные менты не найдут и искать не будут, а если и отыщут – то замаскированных под «титушек» оппозиционеров или просто излишне нервных автолюбителей. Но Допе захотелось именно тему «нацизма» засветить.
Давно известно, что каждый украинский еврей, пробравшийся во власть или о том мечтающий, считает себя потомком жертв Холокоста. Появление на свет такого дитя жертв – чудо, словно Марк Моисеевич (1947 г.р.) зачал своего Допу от Духа Святого, прости Господи!
Так вот, о Рейхстаге и «нацизме». Есть такая книга, опубликованная полвека назад с лишним, которую стоило бы прочитать многим. Автор - Фритц Тобиас, название – «Der Reichstagsbrand» (допустимый перевод – «Рейхстаг своих»). Ее давно цитируют в Интернете, но мы приводим здесь краткий пересказ ее фабулы в изложении Юлии Латыниной. Мы не надеемся, что это очистит сознанием неисправимых «совков» и нацистов, к которым Миша Добкин, по нашему мнению, безусловно, относится: просто украинцам повезло, что этот тип родился в 1970 году, а не в годы, когда появились на свет отец ГУЛага Френкель, Землячка или Каганович – иначе б в Украине демографическая катастрофа произошла задолго до Голодомора и нашествия немецких фашистов, а книги Гоголя, Пушкина, Достоевского, не говоря уже о письмах Чехова, сожгли б еще раньше. С учетом того, что кумир «совков» Карл Маркс относился к славянам не лучше, нежели Гитлер…
Итак, цитируем (Юлия Латынина, 14 мая 2012 года):
«…Простой вопрос: а что, собственно, имеется в виду, когда говорят о поджоге Рейхстага нацистами? Откуда это известно? Из той же самой коммунистической пропаганды, которая рассказывала про чудеса коллективизации и про расстрел немцами поляков в Катыни?
Что мы, собственно, знаем о поджоге Рейхстага?
***
Ответ: как ни странно, все. В 1960 году западногерманский чиновник Фритц Тобиас опубликовал книгу Der Reichstagsbrand, которую можно рекомендовать как одну из немногих в мире книг, не оставляющей вопросов — остаются лишь уточнения, а вопросов не остается. Книга доступна в интернете и переведена на английский.
Ниже — краткая выжимка.
27 февраля 1933 года около 9:03 вечера Ганс Флотер, студент-теолог, шел мимо Рейхстага, когда он услышал звук разбитого стекла и увидел человека, который лез внутрь через разбитое окно. В руке у человека студент заметил пылающий факел.
Тотчас Ганс побежал за полицейским. Полицейский, Карл Буверт, студенту не поверил и побежал смотреть своими глазами; бежать было недалеко. Буверт увидел разбитое окно, отблески пламени, силуэт поджигателя — и выстрелил.
Немцы — люди дисциплинированные, в разбитое окно никто не решился залезть: Рейхстаг все-таки. Пока искали ключи и отпирали двери, прошло минут десять.
В 9.22, меньше чем через 20 минут после начала тревоги, инспектор Скрановиц и трое полицейских вбежали внутрь. Они насчитали около 25 очагов возгорания, большинство из которых уже погасли (где-то сгорела корзинка для бумаг, где-то погасла растопка, разложенная прямо на полу), но некоторые, занавеси в ресторане или зал заседаний, напротив, горели очень хорошо. (Зал заседаний потом сгорел полностью, его венчал стеклянный купол, и когда он треснул от огня, зал превратился в гигантский камин с прекрасной тягой.)
Так как здание было заперто и злоумышленник, проникший в него через разбитое окно, очевидно не мог убежать, полицейские бросились все обыскивать и действительно вскоре обнаружили молодого, обнаженного по пояс (в Берлине в эту ночь было минус 30) человека. Скрановиц заорал: «Ты зачем это сделал?» Человек ответил: «Из протеста».
Полуголого человека, пойманного в здании (рубашку он снял, чтобы употребить ее на поджог), звали Маринус ван дер Люббе, он был бывший голландский коммунист. Его потащили в полицейский участок; туда же набилось все начальство, и ван дер Люббе, одетый в слишком короткие штаны и закутанный, из человеколюбия, в плед (напомню про минус тридцать), принялся рассказывать о том, как он поджег Рейхстаг, чтобы вдохновить германских рабочих на борьбу против кровавого фашизма.
Ван дер Люббе был классический левый псих. Физически сильный, волевой, с типичными прорехами в коммунистическом самообразовании; в коммунистическую партию он вступил, но вышел из нее, оттого что партийные шишки диктовали рабочим. Жуткий инцидент (приятели в шутку надели ему на голову мешок из-под негашеной извести, и остатки извести чуть не выели ему глаза) оставил его с жалкой пенсией по инвалидности (7 гульденов), из-за чего у него появилась привычка время от времени забрасывать камнями офисы системы соцобеспечения, регулярно попадая за это в тюрьму. Пенсию он употребил на странствия по всей Европе.
Ван дер Люббе хотел добраться до Китая через советский Тифлис, намеревался переплыть Ла-Манш (кстати, был недурной пловец и вполне смог бы), но тут услышал о приходе нацистов к власти в Германии и вместо этого поджег Рейхстаг.
Вообще-то Маринус ничего поджигать не собирался: просто, услышав во время своих странствий о приходе фашистов к власти в Германии, он срочно отправился спасать германских рабочих от коричневой диктатуры, как всегда, автостопом. И вот, добравшись до Германии и в каждом городе призывая рабочих выйти с ним на улицу и свергнуть проклятых капиталистов, Маринус с изумлением обнаружил, что немецкие рабочие почему-то не идут за ним: из чего он вывел, что если он сожжет Рейхстаг, то они все сразу поднимутся и пойдут.
Поняв, что немцы без его руководства и направляющего света сами не справятся, наш голландский Данко сразу приступил к действиям. Он купил в лавке спички и растопку (тут надо напомнить, что в те времена газового отопления не было и в лавках продавались не только спички, но и растопка — пропитанный маслом хворост), причем трогательно просил ту, что «с красным пламенем на обертке». На три гульдена — а именно столько у него оставалось от пенсии — много не купишь, и, как мы помним, на растопку наш Данко употребил еще и собственную рубашку.
Он не сразу начал с Рейхстага: 25-го поджег для разминки сразу три общественных здания, включая, разумеется, объект давней привязанности — офис социального обеспечения в одном из рабочих пригородов. Однако все они были потушены, причем в одном случае проживавший в подвале инженер, затоптавший пожар, даже не сообщил ничего полиции.
В ночь на 27-е ван дер Люббе ничего не поджег, потому что провел ночь в полицейском участке, но не под арестом, а по собственному желанию: напомню, что у него было три гульдена — половина его пенсии, присланной ему друзьями, которые он истратил на спички с хворостом. На ночлег не осталось: он явился в полицию, как иностранец, подлежавший регистрации, и по собственной просьбе провел ночь в камере.
Полицейские наотрез отказывались верить, что ван дер Люббе один за двадцать минут наплодил столько очагов возгорания: но Маринус, у которого, как компенсация плохого зрения, развилось потрясающее чувство пространственной ориентации, тут же вычертил им на бумаге план комнат, по которым он шел, а впоследствии с гироскопической точностью провел полицейских путем, которым он следовал, объясняя, где и что поджигал: полицейские с изумлением убедились, что, да, голландский Герострат действовал один.
Впрочем, были-таки несколько человек, которые в отличие от полицейских сразу и бесповоротно поверили в логику ван дер Люббе и в то, что поджог должен был вызвать всеобщее восстание коммунистов: это были Гитлер, Геринг и Геббельс.
Гитлер в тут ночь ужинал у Геббельса. Когда Геббельсу позвонили с известием о поджоге, Геббельс после первого звонка решил, что это шутка, и бросил трубку. Ему перезвонили еще, тогда он понял, что это не шутка, а коммунистический заговор, и вместе с фюрером помчался к Рейхстагу.
Первым на место, однако, прибыл Геринг, бывший на тот момент спикером Рейхстага. Ему сообщили, что последними Рейхстаг покинули два депутата-коммуниста, Торглер и Кенин. Ага! Стало быть, они и подожгли.
Очагов возгорания была масса: Геринг наотрез отказался верить, что поджигатель был один. Но как быть с тем, что двери закрыты? Тут Геринг вспомнил о подземном ходе, представлявшем собой узкий коридор длиной 200 м, ведший из Рейхстага в бойлерную (архитектор Валло построил бойлерную отдельно, чтобы в здании не было открытых источников огня). Ага! Стало быть, депутаты-коммунисты, хорошо знакомые со зданием, прошли через подземный ход, подожгли Рейхстаг и убежали, а голландец, со зданием не знакомый, заплутал!
В участок заявился один из нацистских депутатов, Бертольд Карване: он рассказал, что Эрнст Торглер весь день о чем-то подозрительно совещался. Ему дали посмотреть на ван дер Люббе, и Карване заявил: да, вот именно с этим голландцем он и совещался!
Напомню, что нацисты только-только пришли к власти, причем на выборах в парламент они набрали 43%, а коммунисты и социал-демократы вместе — 49%. Гитлер мечтал о перевороте, который отменит конституцию и навечно закрепит его власть, и опасался такого же переворота со стороны коммунистов. Поджог Рейхстага стал идеальным поводом для введения законов о чрезвычайном положении, на основании которых Гитлер и правил до конца войны.
В тот же вечер начались аресты по спискам, подготовленным еще прошлым правительством (там было два списка, коммунистов и нацистов). Полиция опубликовала в газетах портрет ван дер Люббе с обещанием 20 тыс. марок тому, кто выдаст сообщников. Официант какой-то пивной, которому очень хотелось 20 тыс. марок, позвонил и сообщил, что видел ван дер Люббе в компании с тремя подозрительными «русскими». За «русскими» приехали, и те попытались бежать, а когда были задержаны, предъявили фальшивые паспорта. Это были болгары Танев, Попов и Димитров — глава западноевропейской секции Коминтерна, о чем немцы не знали до самого конца процесса.
На суде все с треском развалилось. Ван дер Люббе, который не отрицал своей вины, приговорили к смерти, а остальных четырех — болгар и Торглера — оправдали, потому что обвинение против них было высосано из пальца и свидетели были уроды. Димитров, ставший абсолютной звездой этого процесса и любимцем публики, острил: «Обвинение предъявило всех своих свидетелей, начиная с депутатов-нацистов и кончая мошенниками и сутенерами».
*****
Но это все ладно, скажете вы, а откуда мы решили, что это Гитлер поджег Рейхстаг?
Нацисты решили воспользоваться ситуацией и обвинить в поджоге коммунистов; Коминтерн и Сталин решили воспользоваться ситуацией, чтобы обвинить в том же Гитлера.
Был такой человек Вилли Мюнценберг. Это был человек, отвечавший в Коминтерне за мобилизацию всяких полезных идиотов на борьбу против фашизма. Специальностью Мюнценберга было создание десятков обществ людей «доброй воли», которые иногда были агентами Коминтерна, а иногда, наоборот, считали Коминтерн выдумкой Геббельса. Это были десятки обществ, которые сидели в одном и том же месте, Мюнценберг никогда не числился в членах, а контролировал он их очень просто — он сидел в том же здании. «Вот так это было просто», — замечает Артур Кестлер, который был тогда одним из ближайших сподвижников Мюнценберга.
Грубо говоря, Мюнценберг был творцом идеи политического офшора. Он создавал офшоры Коминтерна с подставными полезными идиотами во главе.
Мюнценберг сделал две вещи. Во-первых, он опубликовал две «Коричневые книги», часть 1-я, «Коричневая книга гитлеровского террора и поджога Рейхстага», и часть 2-я, «Процесс о поджоге Рейхстага, или Вторая коричневая книга гитлеровского террора», в которых рассказал, что Рейхстаг поджег сам Гитлер. Во-вторых, и это было абсолютно гениально, Мюнценберг организовал в Лондоне контрпроцесс, на котором целая куча полезных идиотов из Европы и США судили гитлеровцев за поджог Рейхстага. Причем — внимание! — это процесс состоялся раньше берлинского.
«Процесс» в Лондоне начался с того, что «судья» Венсан де Моро-Жиаффери вскричал во вступительном слове: «Это ты, Геринг, настоящий убийца и настоящий поджигатель!»
Вступительное слово вступительным словом, но ведь на процессах обыкновенно нужны еще и доказательства. С доказательствами Мюнценберг управился прекрасно — он даже предъявил «судьям» настоящего штурмовика в маске, который рассказал, что Рейхстаг поджег нацистский депутат от Силезии штурмовик Хейнц, пробравшийся подземным проходом. Правда, штурмовиком в маске на самом деле был издатель «Роте фане» Альберт Норден — но когда коммунистов смущали мелочи? Другой орел в маске сказал, что видел список тридцати любовников Эрнста Рема и в нем было имя Маринуса ван дер Люббе.
Возникает вопрос: вот как нормальные люди, не все из которых были агенты Коминтерна, могли этому поверить? Ответ: такова была атмосфера. Это было очень либерально: поверить человеку, который сидит с мешком на голове и говорит, что, да, поджег Рейхстаг штурмовик из Силезии Хейнц. Пробрался через подземный ход. Правда, Хейнц был в это время в Силезии. Правда, тому есть сотня свидетелей. Правда, есть газеты, в которых напечатана его речь перед избирателями. Но это неважно. Потому что фашисты — они плохие. А верить коммунистам — это так правильно, они строят светлое будущее.
Это я к тому, что все, что мы знаем про «поджог Рейсхтага», мы знаем со слов Вилли Мюнценберга. Творца политических сталинских офшоров. А материалы о «десятках очагов возгорания» и о «людях, прошедших подземным ходом» — это все придумали Геринг и Геббельс, пытаясь обвинить в поджоге коммунистов.
Но это еще не все. Потому что, напоминаю, лондонский процесс и «Коричневая книга» с полным набором голимой чепухи — со списками любовников Рэма, с издателем «Роте Фане», свидетельствующим от имени штурмовика, — были раньше берлинского процесса. И в Берлине Геринг, Геббельс и Гитлер сделали невероятную ошибку. Они стали отвечать на обвинения «Коричневой книги».
Это одна из главных проблем большой лжи. Если тебе говорят что-то громко, например, «земля плоская», «Госдеп финансирует Болотную», «нацисты подожгли Рейхстаг», то у тебя есть два варианта: либо ты не обсуждаешь это вообще, и тогда получается, что у тебя нет аргументов против. Либо ты начинаешь оправдываться — и тогда получается, что ты оправдываешься.
Невероятно, но факт — Геббельс и Геринг, глава нацистского правительства и глава германской полиции, вызвались прийти в суд, чтобы оправдаться — и в суде этом, разумеется, они были размазаны по стенке блестящим логиком и бесстрашным фанатиком Димитровым. «Господин рейхсминистр, — вкрадчиво спрашивал Димитров, — а в пресс-релизе сразу после ареста ван дер Люббе вы обяъявили, что при нем найден членский билет компартии. Какие у вас были основания?» Герингу ничего не оставалось, как лепетать, что «ему так доложили», что сам он по карманам арестованных не шарил и вообще он не нуждается в доказательствах, чтобы знать грязную природу коммунистов.
Хвастливый Геббельс позиционировал себя как мастер пропаганды. Следует признать: скромый Мюнценберг, из-за кулис дергавший за веревочки «полезных идиотов», разгромил Геббельса всухую.
Гитлеровская пропаганда была дурацкая. Она искала реальных свидетелей собственным фантазиям про «подземные ходы» и «десяток соучастников», свидетели находились, но все как один оказывались мошенниками или лгунами, на суде это вылезало наружу, и вдобавок гитлеровцы не могли обеспечить главного — тотальной покорности суда, свидетелей и подсудимых.
Мюнценберг не заморачивался — какой поиск свидетелей? Раз — и издатель «Роте Фане» с мешком на голове рассказывает, как находившийся в Силезии Хейнц поджигал Рейхстаг. Раз — и другой свидетель с мешком на голове рассказывает, что Маринус ван дер Люббе был наркоман и любовник Рэма. Невероятно, но факт: голландские коммунисты молчали. Друг и товарищ ван дер Люббе Коос Винк, который переводил несчастному поджигателю его несчастные три гульдена, молчал, потому что политически важно было доказать, что ван дер Люббе — не коммунист, а враг.
И — самая важная вещь — для того, чтобы этому верили, должен существовать тесный круг верующих. Который передает из уст в уста «на суде был свидетель, который рассказал, как поджигали Рейхстаг». И если найдется скептик, который скажет «Да это ж фуфло», то его заклеймят как пособника фашистов и врага светлого будущего.
Интересна судьба Мюнценберга. Как я уже сказала, он был ведущим специалистом по охмурению полезных идиотов и сыграл ключевую роль не только в поджоге Рейхстага, но и в процессе Сакко и Ванцетти. В 1937 году он был приглашен в СССР. Так как Мюнценберг очевидно не был жертвой своей собственной пропаганды, он не поехал. И даже, видимо, пригрозил Сталину обнародованием кое-каких деталей о поджоге Рейхстага. Ликвидация Мюнценберга стала для советской разведки одной из главных задач.
В 1940-м после победы немцев над Францией Мюнценберг был арестован правительством Даладье, его должны были выдать немцам, он сумел бежать, видимо, с помощью агентов Коминтерна, для которых попадание Мюнценберга в руки к немцам было неприемлемо. Спустя несколько месяцев полуразложившийся труп Мюнценберга нашли в лесу. Смерть произошла от затянутой на горле гарроты: это была хорошо продуманная ликвидация.
Поразительно, но факт. Прошло почти 80 лет со времени пожара Рейхстага. Никто давно не осмеливается повторять рассказы про счастливую коллективизацию и про козни врагов, сыпавших стекло в корм колхозным курам. Ни один российский и тем более западный интеллектуал не осмелится рассказывать, что поляков под Катынью расстреляли нацисты. Косточки Мюнценберга, задушенного агентами Коминтерна, давно истлели во французском лесу.
Но до сих пор отечественные и западные интеллектуалы не только рассказывают сказку о Гитлере, поджегшем Рейхстаг, но и при каждом теракте сравнивают с Гитлером собственное правительство. Миф, придуманный Мюнценбергом, лег на благодатную почву. Полезные идиоты еще не перевелись. Рейхстаг горит до сих пор.
Если бы полезные идиоты существовали в Эфесе в 4 веке до н.э., они бы объявили Герострата агентом тирана Сирфакса».
