Глава Высшего административного суда Украины (ВАСУ) Александр Нечитайло не может вспомнить свое первое дело — а было это в Арбитражном суде Херсонской области, но точно помнит дату самого громкого. Судьей-докладчиком по делу об обжаловании Юлией Тимошенко результатов второго тура президентских выборов Нечитайло назначили аккурат в день его рождения. До переезда в кабинет председателя суда Нечитайло был секретарем четвертой судебной палаты ВАСУ, которую принято называть «налоговой». Его считают крупным специалистом в налоговых спорах. В своей риторике Нечитайло настойчиво акцентирует внимание на необходимости единства судебной практики — очевидно, это станет главным информационным направлением Высшего админсуда на ближайший год.
Одна из главных законодательных инициатив, проявленных депутатами за последнее время в отношении судейского корпуса, — принятие закона о восстановлении доверия к судебной власти в Украине, который должен ударить по тем служителям Фемиды, которые запятнали мантию во время Майдана. Нечитайло уверен, что разговоры о крайнем недоверии граждан к судебной системе несколько преувеличены, а положительную роль в борьбе с коррупцией сыграл бы показательный судебный процесс.
- Вы действительно считаете, что к судам у украинцев больше доверия, чем об этом принято говорить?
- Я уверен в этом. Критика судей в отношении недоверия к ним со стороны общественности несколько преувеличена. Те же социальные опросы проводятся среди людей, которые смотрят телевизор, а на ТВ у нас относительно судебной системы только негатив. Видели ли вы хоть одну программу, где говорилось бы о положительных результатах работы судей? В последнее время я этого не видел. И, как правило, действия того или иного судьи у нас обсуждают политики, а не специалисты. А я не замечал у политиков позитивного отношения к судебной системе. Не такая уж она и плохая! И вот посмотрит человек такую программу, потом выйдет на улицу, а у него спросят: «Есть ли у вас доверие к суду?» Естественно, он скажет «нет». Картина была бы более реальной, если бы подобные опросы проводились среди людей, которые действительно обращаются в суд.
У нас, например, очень много социальных дел. Никто не рассказывает о том, как административные суды восстановили право на начисление пенсии. Я уже не говорю о налогообложении. Если посчитать, наверное, у нас в 90% случаев суды принимают решения в пользу налогоплательщиков, восстанавливают их нарушенное право. Но об этом никто не говорит!
Тысяча дел для одного судьи
- Может ли принятый закон о восстановлении доверия к судебной власти способствовать повышению уровня доверия к ней общественности?
- Трудно сказать. Можно к этому закону отнестись критически — насколько с моей стороны можно критиковать закон Украины, принятый Верховная Рада Украины. Мне очень интересно, что там определяют круг лиц судей, принимавших решения об ограничении проведения мирных собраний в период революционных событий, например. Но в Украине отсутствует четкое правовое регулирование вопроса реализации права граждан на мирные собрания, что приводит к многочисленным коллизиям и противоречиям при рассмотрении таких споров.
И у меня всегда возникает вопрос: что я как судья должен сделать, когда ко мне приходит иск относительно мирных собраний, а четкого закона нет? Я не должен его рассматривать? И теперь судьи, которые рассматривали эти дела согласно существующему законодательству, могут быть уволены?
- Но в законе же говорится не об увольнении такого судьи, а о проверке.
- И я лично, и многие судьи готовы к этой проверке. Пожалуйста. Возможно, после ее проведения и по ее результатам общество придет к выводу, что судебная система никогда не теряла доверия. В этом смысле, возможно, есть какой-то позитив.
Недоверие людей связано и с тем законодательством, которое у нас существует, и с тем, что случаются нарушения процессуальных сроков. У нас в производстве у одного судьи бывает и по тысяче дел. Поступает огромное количество кассационных жалоб. Один судья физически не может успеть рассмотреть в срок эти кассационные жалобы. А потом обвиняют суды. Но никто не говорит о том, что все эти иски в большинстве своем порождены незаконными действиями исполнительной власти. А в отношении органов исполнительной власти такого закона почему-то еще нет.
- Но в прошлом году на пленуме ВАСУ было сказано, что высокий показатель количества дел, рассмотренных свыше сроков, не всегда является следствием большой нагрузки.
- А какие могут быть иные причины? Конечно, сегодня происходит определенное выравнивание. Но эта нагрузка идет с момента создания ВАСУ, когда сюда пришли девять судей, затем двенадцать. И когда все дела, а это примерно 14 тысяч дел, Верховный суд передал сюда. Нагрузка, которая была с самого начала, дает о себе знать и сейчас. Например, в четвертую палату за прошлый год зашло порядка 25 тысяч дел, где-то 25 тысяч мы и рассмотрели. Один к одному. Если бы мы начинали с нуля, все было бы нормально. А сейчас еще начали поговаривать о том, чтобы передать кассационную инстанцию в Верховный суд. Но мы были в этой лодке и можем вспомнить, какое было накопление жалоб.
В чем причина такого количества дел? Приведу пример. Пенсионный фонд прекрасно знает, что человек пойдет жаловаться, что ему не начислили пенсию, что он выиграет. И все равно он (учитывая указания Кабинета министров и т.д.) отказывает человеку в выдаче соответствующей пенсии.
- Сейчас высказывается много разных мнений о том, как нужно реформировать судебную систему. Каково ваше видение необходимых реформ?
- Дискуссия в стране ведется большая. Я выражу сугубо свое личное мнение. Должна быть трехюрисдикционная система специализированных судов: Высший гражданский суд, Высший уголовный суд и Высший административный суд. И соответственно Верховный суд, который рассматривал бы дела с целью установления единой судебной практики, если возникли проблемные вопросы. На мой взгляд, численность судей Верховного суда должна быть (здесь можем вспомнить звучавшие предложения) до 20 судей, поскольку это высший судебный орган, который создает судебную практику. А уже соответствующая специализированная кассационная инстанция эту практику реализует и контролирует ее использование. С единством практики связано очень много проблем, в том числе и обвинений в коррупционных схемах.
В четвертой судебной палате, которую я возглавлял (сейчас это вторая палата) и которая рассматривает споры, связанные с налоговым законодательством, мы пытались выработать механизм, чтобы действительно можно было внедрить единство судебной практики. Два дела, связанные с налоговым законодательством, мы рассматривали в полном составе палаты. В первую очередь это делалось для того, чтобы обозначить, что это является единым мнением всего состава судебной палаты.
К сожалению, наше законодательство не предусматривает реализацию жесткого подхода для построения единства судебной практики. Но я постараюсь концентрировать внимание в работе на реализации этого единства. Хотя у меня и нет полномочий, чтобы каким-то образом влиять на ее распространение.
Нужда в показательном процессе
Александр Нечитайло еще не вполне освоился на рабочем месте: выключатель для верхнего освещения мы находим не сразу. Его предшественник оставил новому председателю не только просторный кабинет, но и запятнанный имидж суда, готового по воле первого лица государства превратиться в мощный репрессивный аппарат. Нардепы помнят, как ВАСУ признал легитимным крайне сомнительное выездное заседание Верховной Рады в апреле прошлого года, и уж точно не забудут, как Высший админсуд лишал их коллег депутатских мандатов. В марте парламент внес изменения в законодательство, лишив ВАСУ привилегии быть истиной в последней инстанции. Позднее собрание судей ВАСУ расформировало вторую судебную палату, которая рассматривала дела, связанные с избирательным процессом.
- Как вы относитесь к тому, что после изменений в Кодекс административного судопроизводства решения ВАСУ, касающиеся действий Верховной Рады, президента, могут быть пересмотрены Верховным судом?
- Я считаю, что это правильно. В данном случае окончательное решение не должно быть у первой инстанции.
- Отразится ли это на имидже ВАСУ, особенно после громких решений по Домбровскому, Маркову и другим?
- Когда Верховный суд поддерживает правовую позицию Высшего административного суда, как суда первой инстанции, имидж суда, конечно, повышается. И критиковать в данном случае гораздо труднее. А когда все ограничивается только первой инстанцией, критиковать намного проще.
- Но, с другой стороны, вы теряете определенные рычаги.
- Суд не должен иметь рычагов. Он должен рассматривать дела и возобновлять нарушенное право.
- Какой метод предотвращения коррупции в судах был бы эффективным?
- Это вопрос оперативной деятельности правоохранительных органов. Если Антикоррупционное бюро или правоохранительные органы будут эффективно работать, конечно, уровень коррупции снизится. И если будет показательный судебный процесс.
- Как вы относитесь к мнению, что местные судьи должны избираться общественностью?
- Ранее такой институт существовал. Трудно сказать, что людей будут выбирать объективно. Граждане не всегда могут объективно оценить профессионализм кандидата, который баллотируется на должность судьи. Сначала мы должны изменить свое мышление. Когда придет такой тип мышления: «да, этот человек вынес законное решение, несмотря на то, что я этот суд проиграл», тогда подобное возможно. Даже в Соединенных Штатах много вопросов с избранием судей. Поскольку избрание практически переходит в политическую плоскость, возникает вопрос с финансированием: откуда ты взял деньги? У нас будут те же проблемы.
Есть еще один механизм контроля, когда судьи и чиновники декларируют не только свои доходы, но и расходы.
Конечно, финансовая открытость должна быть. Я был бы готов это сделать. Это нужно. Создавать Антикоррупционное бюро? Это тоже нужно. Но, к сожалению, мы не знаем, кто именно там будет. Мы же снова можем столкнуться с проблемами, мы возвращаемся к вопросу самих людей. Хотя, возможно, на волне нынешних событий, происходящих в Украине, появится новая категория патриотически настроенных людей, которые будут работать во благо страны.
