Одна моя знакомая, имея в США родного папу, долгое время никуда не собиралась ехать. Однако, родив ребенка, она начала задумываться о смене места жительства. Когда горели чернобыльские леса, материнские инстинкты полностью овладели моей знакомой, и она со всей возможной поспешностью покинула отечество. Интересно, что причиной, побудившей ее к отъезду, сама она называла тот факт, что государство скрывает уровень радиации. По ее мнению, он должен был вырасти после пожаров, но поскольку она не находила подтверждения своим опасениям, то считала, что ее обманывают.
Историй эмиграции множество, и существует множество конкретных обстоятельств, побуждающих уехать, но в любом случае люди уезжают туда, где, по их мнению, будет лучше, чем здесь. Никто, разумеется, не покидает места жительства, зная, что его ожидают еще более неподходящие для жизни условия. Что бы ни планировал человек на новом месте — работу, жизнь на пособие или пенсию, разбой или проституцию, — если он собирает чемодан, это значит, что «тамошние» условия для его деятельности однозначно оцениваются лучше, чем «здешние». Совсем не обязательно при этом речь идет о переезде из бедной страны в богатую. Если условия для самореализации лучше в бедной стране, человек может запросто уехать и туда.
Кто создает проблемы
Государства создают ограничения на «впуск» и «выпуск» людей. Бедные страны с высокой легитимностью часто проводят политику недопущения эмиграции. Из СССР невозможно было просто так уехать. Из Союза можно было только бежать, а беглец считался не кем иным, как изменником Родины. Правда, не все государства могут себе позволить роскошь насильно удерживать своих подданных на рабочих местах. Если легитимность бедного государства невысока, как, например, в случае Украины, то препятствия жителям покинуть страну закончатся еще большим ущербом для государства. Богатые страны, напротив, равнодушны к эмиграции своих граждан, но чувствительны к иммиграции чужих. Богатые страны хотят сохранить имеющиеся у них преимущества (временные в историческом масштабе), в том числе за счет ограничения количества «понаехавших». В общем, и те и другие занимаются созданием различных барьеров на пути мигрантов.
Если бы по какой-то причине люди были лишены удовольствия иметь государства, мы бы никогда ничего не слышали о проблемах миграции. Человеческое общество находится в постоянном поиске баланса. Однако будучи где-то достигнутым, баланс вскоре нарушается вновь, и весь процесс повторяется. В этом процессе участвуют все виды деятельности людей, в том числе и их перемещения в поисках лучшей жизни. Ограничения никак не меняют суть процесса и не меняют его последствий, они могут лишь отложить их наступление. Зато ограничения делают его куда более драматичным и приводят к конфликтам. Об этом, кстати, говорит опыт европейских городов. Меры по ограничению миграции никогда не увенчиваются успехом.
Немного подумав, легко заметить, что если в ограничениях места работы и места жительства есть какой-то смысл, то они должны действовать и внутри страны. Мы все являемся членами каких-то общин, предельным случаем которых является семья. Но общинам редко приходит в голову ограничивать переезд людей из других городов «своей» страны, поэтому никакого особого драматизма во внутренней миграции не наблюдается. Сразу предупреждаю: украинская столица как раз другой случай. Миграция в Киев вызвана именно ограничениями, то есть его особым столичным статусом, тем фактом, что в нем живут бюрократы. Киев — это то место, где делят наши деньги. В этом процессе всегда что-то падает со стола.
Что означает эмиграция
Эмиграция — это почти всегда последняя точка. Уехать — это последнее решение в длинной цепи других решений. Эмигрировать крайне непросто, это связано с огромным числом проблем. Уехать не в другой город, а в другую страну — означает не только сменить место жительства и работы, но и культурную среду, которая на новом месте часто настроена весьма недружелюбно. Именно поэтому многие наши эмигранты живут в заповедниках типа Брайтон-Бич и бережно сохраняют свои привычки. Недавно один знакомый, заезжавший из Нью-Йорка погостить, рассказал о других моих знакомых, которые, как оказалось, живут на Брайтоне, курят траву, получают пособие и ругают американское правительство. В общем, занимаются тем же, чем и в Киеве. Правда, обратно ехать не собираются.
Другие эмигранты поступают наоборот: вписываются в местное сообщество, учат язык, осваивают новую профессию и благополучно процветают. То есть сама по себе судьба людей, покинувших родину, мало что нам скажет, так как судеб этих миллион. Если мы хотим услышать сигнал, который подает нам эмиграция, как социальное явление, то должны понять, что интерес представляет только само решение эмигрировать, без анализа тех последствий, к которым оно привело.
Эмиграцию называют еще «голосованием ногами». Большая эмиграция, а также большое число людей, остающихся гражданами, но работающими за границей, говорит о том, что условия жизни в нашей стране, мягко говоря, не подходят многим нашим людям.
Однако люди не эмигрируют из-за трудностей как таковых. Они эмигрируют, если видят, что данные трудности не решаемы в рамках этих конкретных государств. Каким бы, например, процветающим государство ни было, в случае войны с неясным исходом и перспективой оккупации эмиграция из такой страны будет весьма значительной.
Эмиграция — это прежде всего оценка наших перспектив, причем оценка не настоящего, а будущего. Если человек принимает решение уехать, это в первую очередь означает, что он не видит никаких перспектив в своей стране.
Наши «патриоты», считающие эмигрантов трусами и предателями, которые якобы меняют борьбу за светлое будущее отечества на колбасу, совершенно этого не понимают. Если люди уезжают, это означает в том числе и то, что они не видят здесь борцов за лучшее будущее, или считают предлагаемое ими лучшее будущее отнюдь не лучшим, или не верят в перспективы этих борцов.
В общем, в отличие от оценок разговорами, и даже голосованием и прочей политической активностью, эмигрант делает оценку действием, причем очень сильным действием, на которое уходит масса затрат и энергии. Он говорит стране, которую покидает, что с точки зрения эмигранта у нее нет будущего.
