Представим себе житейские обстоятельства. Вы заходите в свое жилище и с ужасом видите, что ваш сосед ломом разрушил часть общей стены, разбил окна и со своими друзьями посреди одной из ваших комнат, где совершил погром, наслаждается «дмитрием киселёвым» в телевизоре.
Вы, несомненно, пытаетесь убедить соседа и его друзей убраться вон. Но тот вам объясняет, что когда-то в этой квартире родился его прапрапрадед, поэтому жилье общее. И не имеет значения, что отец этого прапрапрадеда купил ему жилище рядом, а прапрапрадед, как и его потомки, неоднократно квартиру, где теперь живете вы, поджигал, а родственников ваших грабил и насиловал.
Сидя на лавке у подъезда, вы стыдливо рассказываете соседям свою печальную историю. Они выражают глубокое беспокойство и озабоченность, обещают поддержку и уважают ваше право жить в своей квартире. Но домовой комитет и некоторые соседи советуют: «Ты же его силой не выгоняй — у него лом, человек неадекватный и бед натворит на весь дом». Кое-кто даже дает вам деньги, хотя и в долг. А кто-то пытается поддержать морально.
Отважнейшие соседи звонят наглецу, поселившемуя в вашей квартире, и пытаются с ним разговаривать. А он в ответ: «Не верьте побасенкам, меня там нет…»
Днями и месяцами в вашем жилище бесчинствует сосед. Остальные жители подъезда точно знают, что он там есть: случалось, он разрушал стены и в их квартирах, грабил, насиловал. И даже жители соседних подъездов в том не сомневаются — периодически в окне вашей квартиры появляются морды соседа и его друзей, которые, громко матерясь, бросают во двор окурки и пустыми бутылками из-под водки швыряют в людей даже из отдаленных подъездов.
Однако домовой комитет не признает, что сосед захватил ваше жилище и что должен его освободить. Ведь вы сами не настаиваете, потому что кроме нареканий на лавке под подъездом и на заседаниях домового комитета не предоставляете доказательств того, что именно сосед выломал стену, оккупировал часть жилища, нанес убытки, уничтожив мебель, убил и покалечил членов семьи.
К тому же в домовом комитете боятся, ведь почти на каждом этаже живет если не невестка, так свояченица вашего соседа, его друзья, которых он поддерживает материально и которые могут причинить еще больше хлопот. А для самоуспокоения и чтобы спрятаться от стыда, домовой комитет делегировал вам мониторинговую миссию, куда включил представителей соседа, а еще его невесток и своячениц. И теперь эта миссия фиксирует не только нападения соседа, но и то, как вы обороняетесь. Тот факт, что вы отбиваетесь от ошалевшего наглеца, по мнению других соседей, является свидетельством того, что вы являетесь стороной конфликта, а потому должны искать пути примирения.
И вы, как зависимая жертва домашнего насилия, здороваетесь с соседом за руку, пускаете в холодильник, сидите вместе на лавке, пытаетесь договориться и даже подписали «договоренности третьего этажа», согласно которым должны выбрать среди друзей соседа того, кто будет представлять в вашей квартире оккупированную им комнату. К тому же этой комнате нужна широкая автономия с неограниченным доступом к холодильнику и вашим обязательством сделать в ней ремонт и оплачивать коммунальные услуги.
Соседи уже устали от окурков и бутылок, вылетающих из вашего окна, и были бы рады, если бы это безобразие прекратилось. А оккупант говорит: «Хорошо, не буду бросаться бутылками, но давайте мириться согласно «договоренностям третьего этажа». «Прекрасно, — радуются соседи из других подъездов. — Выборы — это хорошо, это же демократия в действии. Давайте проведем, а то мы здесь ходим, а на головы бутылки падают. Нет альтернативы «договоренностям третьего этажа!» И убеждают вас перестать претендовать на целостность своего жилья и смириться с присутствием соседа в вашей квартире.
За полтора года, пока все обсуждали «договоренности третьего этажа», сосед обжился в одной из комнат вашего помещения, переселил часть родственников вместе с диваном и телевизором, а главное — с увесистым металлическим ломом. Других комнат он не завоевывает, но и эту отдавать не намерен. Своими силами выгнать соседа вы не можете — и сил не хватает, и лома нет. Соседи помогать не будут, потому что — лом.
Таким образом, у вас есть два пути. Первый — признать зависимость от соседа, забыть, что он убил ваших близких, и согласиться, что он станет совладельцем вашей квартиры (тогда вы своими руками окончательно «переселите» конфликт в ваше жилище, и он будет продолжаться до вашего полного поражения). Второй — признать, что вы являетесь жертвой соседа-оккупанта, сказать остальным соседям и домовому комитету, что доступа в комнату не имеете и потому хозяйничать там не можете, потом замуровать в нее дверь, перекрыв доступ соседа к холодильнику, после чего сделать в усеченной части своего жилища ремонт и искать себе лом, с верой, что однажды оккупированную часть жилья вы все же себе вернете.
Это бытовая аналогия того, что фактически является российской оккупацией украинской территории, а документально фигурирует как «конфликт на Востоке Украины».
Формула «конфликта» зашита в «договоренностях третьего этажа» — минских договоренностях. Угрозы, которые содержит в себе такая формула, очевидны, и им посвящено уже достаточно внимания. Если начинать решать «конфликт» с проведения выборов без восстановления суверенитета и согласия между людьми, а следовательно — с отрицания реальности, это неизбежно послужит причиной нового конфликта, который может иметь следствием уничтожение государственности. Не говоря уж о том, что «решение конфликта» в рамках «Минска» — это фактически признание аннексии Крыма как Украиной, так и международным сообществом.
А тем временем наши европейские соседи были в похожей ситуации. Французские провинции Эльзас и Лотарингия во время Второй мировой войны были оккупированы Германией, но никому не приходило в голову проводить там выборы, создавать «народную милицию» с СС и назначать резника Барбье «народным губернатором». Также не приходило в голову финансировать Эльзас и Лотарингию по защищенным статьям из бюджета Франции.
В таком случае, возможно, следует признать реальность и принимать решения, которые сохранили бы государственность сейчас и позволили бы в будущем вернуть не только оккупированные территории, но и людей, которые там живут.
Оккупация. Принятие реальности
Реальности не нужно бояться, ибо от нее невозможно спрятаться. Наша реальность пока что неутешительна, но проста.
20 февраля 2014 г. Россия без объявления войны начала оккупацию Украины. По состоянию на сегодняшний день под российской оккупацией 12% территории Украины и 4,5 млн человек. Часть этой территории — полуостров Крым — Россия аннексировала и сформировала там российские государственные органы. Оккупированные части Донетчины и Луганщины Россия аннексировать намерения не имеет, поэтому сформировала там управляемые анклавы «ДНР» и «ЛНР». Таким образом, для России Крым и «ЛНР–ДНР» имеют разный статус. Для Украины же «Крымский федеральный округ РФ», «ДНР» и «ЛНР» одинаково являются оккупированной территорией, а Аксенов, Плотницкий и Захарченко — «равноправными» руководителями оккупационной администрации.
Поскольку на оккупированных территориях действует оккупационная администрация, органы государственной власти Украины не могут осуществлять там свои полномочия, а если так, то государство не имеет там суверенитета и не способно и не обязано защищать права людей. В частности, государство не может провести выборы и обязано их запретить в условиях оккупации. Потому что «демократические выборы являются проявлением суверенитета, принадлежащего людям страны, чей голос станет основой полномочности и легитимности власти» — это согласно стандартам ООН и ОБСЕ. Если люди — носители суверенитета выехали с оккупированных территорий, а оставшиеся, поддерживают «суверенитет» оккупанта, то любые выборы будут иметь последствием полномочность и легитимность только оккупанта.
Все это мы должны признать юридически. Всем, кто будет апеллировать к уже принятым постановлениям Верховной Рады, замечу, что они являются политическими решениями, а следовательно — не будут иметь никаких юридических последствий. Это как упрекать соседей на лавке. Не хотим мы вводить военное положение, чтобы не ограничивать права людей и не отпугивать инвесторов? Можем признать факт агрессии и оккупации законом без введения военного положения. Именно в таком законе можно определить механизм возвращения оккупированных территорий, который не угрожал бы нашему суверенитету.
Таким образом, как и в случае с соседом, который ворвался в ваше жилище, первое, что нужно сделать, — зафиксировать юридически простой факт: он там есть, Россия — оккупант.
Украине такое признание даст ряд преимуществ.
Во-первых, мы зафиксируем факт нарушения международного права и определим ответственного за это нарушение. А также, согласно Женевской конвенции, возложим на Россию ответственность за все разрушения, нарушение прав людей и преступления на оккупированных территориях.
Во-вторых, мы прекратим обсуждать вопрос выборов в «отдельных районах Донецкой и Луганской областей», запретим их и начнем обсуждать что-то более приближенное к здравому смыслу.
В-третьих, мы дадим основания обращаться за компенсацией за убытки, причиненные Россией, не только Украине как государству, но и людям, пострадавшим вследствие неназванной войны.
В-четвертых, мы юридически объединим оккупацию Крыма и частей Луганщины и Донетчины.
Кроме того, признание оккупации разрушит схемы, по которым мы сейчас, по сути, сами финансируем оккупантов, торгуя с ними легально и контрабандно Украинское законодательство не просто не препятствует, но даже способствует обеспечению оккупационных войск нужными ресурсами, в частности электроэнергией, которая критически необходима для функционирования, например, вражеских радиолокационных систем. Отсутствие законодательного определения границы временно оккупированной территории, режима ее пересечения людьми и порядка перевозки через нее товаров приводит к контрабанде на контрольных пунктах въезда-выезда. Речь идет не о контрабанде сигарет. Зачем сигареты, если можно покупать у г-на Ахметова уголь с оккупированных территорий по 1500 грн за тонну, когда его цена — 500–600 грн за тонну. Разницу же так удобно делить!
Причем все соответствующие органы и должностные лица знают о контрабанде, об угле, который мы то покупаем, то не покупаем у «ДНР–ЛНР», о продаже электроэнергии, о коррупции на пунктах въезда и выезда из оккупированных территорий. Контрабанда разъедает ряды Вооруженных сил, пограничников, Нацгвардии и Службы безопасности. А то, что должностные лица молчат, этим они лишь подтверждают свой интерес в сохранении status quo, рассказывая при этом, какой это большой грех — обкрадывать государство во время войны.
Мы должны прекратить эту шизофрению, запретить поставлять на оккупированные территории топливно-энергетические ресурсы и ввозить грузы (товары), кроме личных вещей граждан, с оккупированных территорий. И тогда правительство не сможет покупать уголь у «ДНР», и мы не будем финансировать террористов. Кроме того, нужно установить правовой статус государственной и таможенной границы для линии размежевания. Это означает: если мы не можем контролировать границу с Россией, то по крайней мере должны контролировать линию столкновения на границе с «ДНР» и «ЛНР».
Словом, двери в комнату нужно замуровать.
Вместо этого мы должны обеспечить людям предоставление базовых административных услуг от лица государства Украина. Если люди хотят получить украинский паспорт, свидетельство о рождении ребенка, зарегистрировать брак в Украине и т.п., мы должны предоставить им эту возможность.
Деоккупация. Разоружение
За один день войну можно начать. Но завершить ее за один день не удастся.
И дело даже не в том, что для отвоевывания оккупированных территорий у нас вместе с партнерами лом коротковат.
Два года международной поддержки «Минска» дали время прежде всего России — чтобы сформировать полноценную оккупационную администрацию: наладить «мирную» жизнь на территориях Крыма, «ДНР» и «ЛНР», вышколить армию из числа местных жителей, обеспечив ее современным вооружением. Но, что самое важное, оккупация поразила сознание людей — за два года «ДНР», «ЛНР» и «Крымский федеральный округ РФ» для людей стали реальностью. И путь выхода из этой реальности пролегает не через избирательные урны.
Чтобы оккупация закончилась, с украинской территории должны уйти войска оккупанта, а вместо этого — зайти Вооруженные силы и Служба безопасности Украины. И именно это должно стать началом длительного процесса деоккупации.
Понятно, что даже при условии выхода оккупационных войск там еще будут оставаться отдельные незаконные вооруженные формирования боевиков, остатки российской армии или просто вооруженного криминалитета, который неизбежно поднимет голову во время безвластия.
Дальше. На уже освобожденных от оккупационных войск территориях должно быть введено военное положение и восстановлен украинский суверенитет через институт военных администраций, которые должны взять на себя функцию как органов местного самоуправления, так и органов государственной власти.
Такой промежуточный этап не должен быть продолжительным — он нужен для того, чтобы решить задачи безопасности:
— начать разминирование территории вокруг критически важных объектов инфраструктуры — дорог, мостов, линий электропередачи, водоемов, железнодорожных путей и пр.;
— провести зачистку остатков боевиков, российской армии, агентов РФ и просто бандитов;
— изъять оружие у гражданского населения;
— изъять из публичного доступа — из библиотек, медиа — публикации, литературу, видеозаписи с пропагандой «ДНР–ЛНР», «Крым — наш!» и России.
Отдельный важный участок работы для будущих военных администраций — изъятие всех оккупационных документов: ведомостей, бухгалтерских документов, приказов и т.п. — как в бумажном, так и в электронном виде. Это позволит провести со временем должные расследования деятельности оккупационной администрации и участия в этом России.
И самая важная задача — аудит и восстановление критической инфраструктуры: канализации, мостов, водоснабжения, дорог.
Этот этап будет невозможен без ограничения прав человека. Прежде всего — ограничения свободы передвижения. Пока не завершим демилитаризацию, выезд с освобожденных территорий должен быть ограничен. Лишь после разоружения можно будет позволить людям свободно передвигаться по территории Украины. Кроме того, на этот период необходимо запретить деятельность политических партий, проведение выборов всех уровней, региональные и российские СМИ, символику «ДНР–ЛНР» и РФ.
Вместе с тем Украина должна обеспечить гуманитарную помощь людям и доступ международных гуманитарных организаций на освобожденные территории до восстановления деятельности органов государственной власти.
Деоккупация. Восстановление
После разоружения Вооруженные силы Украины смогут частично или полностью оставить города и села освобожденных территорий, а на их место должны зайти гражданские органы государственной власти — полиция, прокуроры, суд, служба по чрезвычайным ситуациям, казначейство, Пенсионный фонд и т.п.
На этом этапе необходимо провести перепись населения — чтобы понять, сколько, например, пенсионеров или избирателей проживает на деоккупированной территории.
Дальше — определить размер убытков, причиненных Россией вследствие войны и оккупации. Для этого провести аудит собственности — частной, коммунальной и государственной — и оценить причиненные убытки. За уничтоженные дома, вывезенные в Россию заводы Украина должна требовать компенсацию через международные суды. Отдельно провести аудит инфраструктуры (разрушенной и заминированной). Это нужно для того, чтобы, с одной стороны, требовать компенсацию от оккупанта, а с другой — спланировать и начать восстановительные работы.
Кроме того, нам потребуются карты местности — и потому, что война частично уничтожила инфраструктуру, и потому, что необходимо обозначить на ней все заминированные объекты, ведь, по некоторым оценкам, на оккупированных территориях Донетчины и Луганщины заминировано около 7 тыс. кв. км. На разминирование такой территории понадобятся годы.
Деоккупация. Согласие
Этот этап имеет целью восстановление справедливости: наказание за преступления, ограничение на занятие должностей (или люстрацию), и вместе с тем — прощение (или амнистию). Только одновременное наказание и прощение являются основой согласия, истинного возвращения не только территорий, но и людей, а следовательно — и гарантией решения конфликта. Об амнистии (прощении) без наказания не может быть и речи, это только продлит конфликт.
Начаться этот этап должен с возвращения внутренне перемещенных лиц — тех, кто еще захочет возвращаться.
Чтобы этот процесс был эффективным, нужна трудная работа не только полиции, СБУ, прокуратуры и судов. Ведь они могут ответить лишь на вопрос, кого наказывать. А вот кого простить — могут решить люди. Для этого следует сформировать комиссию по согласию, в которую должны войти представители и тех, кто будет прощать, и тех, кого будут прощать. Что же касается ограничений на занятие должностей, то их следует установить законом.
Начнем с наказания. Каждый, кто совершил преступление, должен предстать перед судом и отбыть наказание. Аминь. Привлекать преступников к ответственности нужно как можно скорее, но мы должны помнить, что военные преступления и преступления против человечности не имеют срока давности. Однако преследовать нужно только индивидуально — по подозрению в совершении преступления. Мы должны также осознавать то, что далеко не все, кто был в рядах «ополчения», попал туда добровольно. Кого-то заставили силой, кто-то пошел от безысходности и не принимал участия в военных действиях. О таких фактах нужно будет говорить публично, прощать таких людей и не преследовать их.
Нужно подумать и о тех, кто сознательно или бессознательно поддерживал оккупационную администрацию, — например учителя, которые рассказывали на уроках о «кровавой киевской хунте», журналисты, которые манипулировали фактами, директора шахт, свозившие людей на референдумы 2014 г., организаторы митингов и др. Таких людей будет много. Кто-то из них делал это идейно, кто-то по принуждению, кто-то за деньги, а кто-то из-за равнодушия.
Отдельного внимания заслуживает оккупационная администрация «Крымского федерального округа РФ», «ДНР» и «ЛНР». Все, кто занимал административные должности в органах оккупационной администрации — судьи, милиционеры, — согласно закону должны быть ограничены в праве занимать должности в украинских органах государственной власти и органах местного самоуправления.
Но и там будут разные люди — программисты, повара, уборщицы, которые не имели никакого влияния на процесс принятия решений в оккупационных администрациях. Их коллаборационизм был вынужденным, и в этих случаях речь может идти о прощении.
Лишь в течение этого этапа возможно полноценное восстановление деятельности политических партий, общественных организаций, средств массовой информации.
А дальше — выборы в органы местного самоуправления! Согласно закону Украины о местных выборах…
Такой путь можно выбрать. Для наших международных партнеров он будет не совсем приятным, но и не угрожающим — мы же декларируем невозможность отвоевать территории, а не желание их отвоевать. При таком сценарии никто не повесит себе на грудь медаль «за решение конфликта», и уже нельзя будет общаться с Россией, притворяясь, что она не оккупант. Что же касается санкций, то их наши международные партнеры вводили за то, что Россия оккупировала Крым, часть Донетчины и Луганщины, за то, что сбила малазийский «Боинг». Если в нынешних обстоятельствах кто-то готов снять санкции с России и обвинять в этом Украину, то это должно остаться на его совести. Оправдываться нам точно не за что.
Логичный и критический вопрос: что должно произойти между признанием оккупации и началом деоккупации? Земля — наша, поэтому возвращать ее придется нам — хитростью или силой, причем не обязательно силой военной. Но мы не найдем ответ на этот вопрос сегодня, потому что сегодня Украина, как и ее западные партнеры, находится в точке своей наибольшей слабости. Война оголила несостоятельность институтов, в частности и армии, а также слабость лидерства в Украине. Та же война сделала более выразительной несостоятельность Запада нести ответственность за систему международного правового порядка, который он сам и создал. Поэтому имеем «Минск» и давление на Украину — именно как проявление этой слабости и несостоятельности. Нужно, по меньшей мере, признать эту слабость и начать наращивать силу. Тогда правильный ответ станет очевидным.
В любом случае мы приближаемся к точке невозврата, когда придется выбирать — остаться в зависимости от России, проведя выборы под оккупацией, и жить дальше в чужом конфликте — или преодолеть эту зависимость, признав оккупацию как свою слабость и временную несостоятельноcть, и самим определять путь возвращения территорий и взаимопонимания. Этот выбор — исключительно наш, и делать его будет украинский парламент.
От лица Украинского Народа. Надеюсь, что и в интересах этого народа.
