Зашел я на днях на страничку в ФБ одного моего старого знакомого, музыкального критика. Там была запись, содержание ее примерно следующее. Во дворе у него (Артем его зовут) по ночам какие-то люди выпивают и орут. Немного мешают Артему заниматься своими делами (спать, работать). Но не слишком. Поскольку у него самого музыка играет всю ночь и заглушает, в общем, эти вопли. И пишет он о них исключительно ради своих вечных изысканий в «народном менталитете».
Читатели не обратили внимание на приписку о менталитете и затеяли спор, следует ли Артему выказать свои мачизм, то есть пойти «разобраться» с орущими. Или оставить все как есть. Более ста коментов там было о сути мачизма, да (как ее понимают постоянные читатели странички).
В Луганске по ночам уже никто давно не орет. Последний раз я пьяные выкрики слышал еще прошлым летом. После чего приехал патруль, и крики быстро затихли.
Максимум, что можно услышать ночью – это автоматные очереди.
Очень хотелось написать об этом в дискуссии у музыкального критика, но я сдержался. До меня уже начинает доходить, что такого рода коменты всем оставшимся миром воспринимаются, как занятная экзотика, не более. Ну, вот есть миры, где в порядке решения проблем аборигены бьют в тамтамы и плюются отравленными иглами дикобраза. А есть миры, где давно не пользуются наличными деньгами, а просто суют свою кредитную карточку. Или, даже просто дают просканировать специальному устройству отпечаток пальца, и все.
Интересно об этом знать или даже услышать реплику от человека, постоянно живущего в таком мире. Но дураку понятно, что у них там своя свадьба, а тут у нас своя. Свой подход к делу. Свои проблемы и способы их решения.
В этом мире крики пьяного человека за окном – проблема. Ее нужно решать. Или не решать. Или по ее материалам писать книгу в пятьсот страниц «Народная душа и место в ней ночного крика за окном после совместного распития вина» (название вина и завода – изготовителя не указываем, чтобы не делать рекламы, поскольку производитель не заказывал).
Мы словно летим на космическом корабле, который стартовал с земли больше года назад, на неведомую планету. И с каждым днем удаляемся все больше от того, что осталось там, на Земле.
Есть товарищи, которые уверены, что корабль можно развернуть на 180 градусов, вернуться обратно и «все станет, как было».
У меня другое предположение: миссия этого корабля – разведка. И скоро все остальное население Земли полетит в том же направлении.
Так что нам лучше. Раньше начнешь – раньше достигнешь конечного пункта. Раньше всех научишься питаться тем, что можно вырастить в бортовой оранжерее. Получать новые товары только с торговой ракеты. Вдыхать не раньше, чем произведешь специальным прибором анализ окружающей атмосферы.
По этой причине все телодвижения по поводу беженства мне кажутся малоосмысленными. Думается, что беженцы просто пытаются оттянуть свой старт к далекой звезде, цепляются за это вот все, привычное, родное, до дыр заношенное. За жизнь, сутью которой является «покой», а разборки подвыпивших людей там, на улице, от которой отгораживают стены дома, три двери с кодовыми замками, евроокна – это проблема. Проблемища!
Относится к прошлой жизни, находясь здесь, можно по-разному. Многие по ней скучают. Завидуют этому музыкальному критику и миллионам таких же, как он.
Есть те, кто считает своим долгом возращение прошлой жизни Луганск и прилежащие к нему окрестности. Даже можно прочесть на некоторых страничках: «Я очень хочу, чтобы в Луганск вернулась былая власть». Это в смысле – Кравченко и Ефремов и всем известные люди их команды?
Всерьез это воспринимать просто невозможно тому, кто владеет проблемой. Ну, разве что сами эти странички принадлежат Кравченко и Ефремову.
Ни у истории, ни у жизни нет ни сослагательного наклонения, ни обратного хода. Так, как было, уже не будет, это ясно.
И посему после освежающего ночного отдыха (за окном-то никто не кричал, не мешал спать), луганчанин сегодня решает текущие проблемы. Например, если у него еще остались гривни, то обращать их в товары (как вариант: менять на доллары, рубли) или пока нет. Как ни странно, кое у кого гривни еще остались. Именно этим можно объяснить, я думаю, покупку в магазине неподалеку богатых ковров. Увидев такую картину, я долго думал, с какого перепугу это сейчас можно делать в Луганске. Потом дошло. Слухи о том, что гривни окончательно выйдут из обращения, ходят не столь давно, но упорно. Следовательно, обыватель, далекий от валютных махинаций просто пытается вложить гривни в товары.
Так же ходят слухи о выдаче российских паспортов. Я с трудом себе представляю юридическую базу такого шага, и тем не менее (в гармоничной личности теоретик, исследующий логические связки явлений, спокойно уживается с практиком, которому выгода значительнее важнее, чем логика) тут же начинаю размышлять, что мне это даст.
Размышлять об этом – пустое занятие, поскольку абсолютно неизвестно, какова будет законодательная база к моменту раздачи таких паспортов. Может, тогда они будут единственным валидным документом для установления личности, например.
Большинство же луганчан до таких изысков умозрительности не доходит, а действует по принципу: если за чем-то стоит очередь, то продают или раздают нужное и важное, стало быть, и я встану, постою и получу.
Что доказывает простую вещь: в главном луганчане пока еще не сильно далеко зашли в своем отличии от всего остального мира. Впрочем, вполне возможно, что сходство с обителями наружного мира больше всего выражено у тех луганчан, которые на этом космическом корабле не подпущены к рычагам управления.
Их взяли в полет с одной-единственной целью: обеспечить прирост населения на той планете, которая является конечным пунктом путешествия.
Носители генофонда, так сказать.
Может, таких еще высадят с корабля, по мере уточнения целей и задач путешествия.
