Если многие развитые страны до сих пор сохраняют модель конституционной монархии, то Украина представляет собой нечто «эксклюзивное» — конституционную анархию. Если государство не выполняет своих обязательств перед обществом, общественный договор теряет силу, а государство теряет право на сбор налогов. Финансово-экономические трудности не могут быть оправданием для нарушения законов, а тем более Конституции. Не власть с ее вечными оправданиями стоит над Конституцией, а Конституция стоит над властью. Когда коррупция становится формой общественных отношений в государстве, демократия невозможна в принципе. Украинская демократия (и при Ющенко, и при Януковиче) — такой же миф, как и украинская государственность.
Независимая Украина существует уже 20 лет. Казалось бы, это вполне достаточный срок, чтобы продвинуться по пути «экономических реформ и демократических преобразований». Тем более что на заре «нэзалэжности» наши политики обещали нам именно этот путь…
То же самое они обещают и сейчас. Значит, за два десятилетия мы не продвинулись ни на шаг? На самом деле все гораздо хуже. Хуже, чем в гениальной шутке Жванецкого: «Мы, конечно, топчемся на месте, но делаем это в правильном направлении». Мы не топчемся на месте — мы деградируем. И у нас до сих пор нет «правильного направления». Нет вообще никакого. Мы словно заблудились, застряли на стыке эпох.
В 1991 году огромную моральную травму причинил распад СССР. Сегодня духовно ранит понимание того, что проект под названием Украина провалился. Мы живем в стране, которая не состоялась. Следовательно, шансы на то, что она состоится в будущем, уменьшаются с каждым годом. Как говорит известный киевский политолог и публицист Андрей Ваджра, «проект Украина — это что-то вроде мебельного набора «Сделай сам»: как ни собирай — все время гроб получается».
Мы так и не осознали, не осмыслили суть и масштабы явления
О причинах украинского провала можно рассуждать до бесконечности. Но есть одна причина, которую из числа прочих единодушно выделяют буквально все — от экспертов (отечественных и иностранных) до рядовых граждан. Это — коррупция. Общественное мнение здесь на редкость солидарно: именно беспрецедентное распространение коррупции тормозит социально-экономическое развитие Украины. И не просто тормозит — разъедает государственный организм подобно раковой опухоли.
Решительную борьбу с этим злом объявляет каждый президент Украины (как известно, объявил ее и Виктор Янукович). Отчеты, посвященные уровню коррупции в нашей стране, регулярно публикуют влиятельные международные организации. Украинскую коррупцию чуть ли не ежедневно обсуждают на телевизионных ток-шоу. Громкие статьи о коррупционных схемах публикуются в прессе. В общем, о грозном враге нам известно практически все: насколько силен, чем вооружен, кем снабжается и поддерживается, какую тактику применяет, где скрывается… Остается одно — выработать общенациональный план контрнаступления, осуществить его и победить. Но проходят годы, меняются Президенты и правительства, одни лозунги уступают место другим, а коррупция продолжает благополучно здравствовать и процветать.
Будучи по образованию политологом, я всегда пристально следил за информацией, которая, так или иначе, касалась украинской коррупции. Меня одинаково интересовали любые материалы на эту тему — официальные отчеты, серьезная публицистика и аналитика, журналистские расследования, откровенные рассказы людей, столкнувшихся в жизни с казнокрадами, взяточниками и махинаторами. Информации — море. Однако я сделал для себя неожиданный вывод: наше общество так и не осознало, не осмыслило в полной мере сущность и масштабы явления, именуемого коррупцией. Соответствующее осмысление — большая редкость даже на уровне современной политологической и социологической мысли. Маститые авторы, в том числе руководители и аналитики всевозможных Институтов трансформации общества и Агентств моделирования ситуаций (мне всегда жутко хотелось узнать: что же они там трансформируют и моделируют?), как правило, рассматривают коррупцию лишь как одну из болезней переходного общества. Мол, таковы издержки переходной экономики (ушли от социализма, но еще не пришли к цивилизованным рыночным отношениям) и переходной политической системы (избавились от коммунизма, но еще не достроили демократию). Ученые мужи, наблюдающие реальную жизнь только из окон своих столичных кабинетов и бесконечно что-то комментирующие в столь же бесконечных «свободах слова» (с Шустером и без), уверяют нас: да, коррупция — очень большая проблема, но драгоценная украинская демократия рано или поздно ее победит. Дорастут до европейских стандартов институты власти, окрепнет гражданское общество, повысится общий уровень политической культуры (и культуры вообще) — и будет у нас как в Норвегии или Швейцарии.
Конечно, где-то я утрирую и обобщаю, однако «научный» взгляд на украинскую коррупцию свидетельствует о том, что так называемые интеллектуалы не видят всей глубины проблемы. А посему, чтобы достичь этой глубины, начнем с начала.
Государство — это мы, и «подписываем контракт» с властью тоже мы!
Если остановить на улице, допустим, 100 случайных прохожих и спросить у них, что такое государство, 90 процентов вряд ли смогут дать внятный ответ. Скорее всего, мы услышим «винегрет» из различных суждений и мнений, в которых легко запутаться. В таких случаях на помощь приходит классическая политическая мысль. Проведем небольшой политологический ликбез.
Существует целый ряд концепций происхождения и предназначения государства, но наиболее разработанной является теория общественного договора, возникшая более 300 лет назад (впрочем, предтечами этой теории были еще античные философы). Ее исходная точка — теория естественных прав человека. Это право на жизнь, право на свободу и право на собственность. Право на жизнь вытекает из самого факта появления человека на свет, право на свободу — из убеждения, что никто не рождается рабом, а право на собственность признается потому, что без него человек не может в полной мере пользоваться двумя предыдущими правами.
В естественном (догосударственном) состоянии все люди в одинаковой степени пользовались этими правами, однако в той же степени они могли на них посягать. То есть, ни один человек не был полностью защищен от произвола и насилия со стороны другого человека. Соответственно, в обществе отсутствовала твердая гарантия соблюдения естественных прав. Такое положение дел Томас Гоббс — один из первых авторов теории общественного договора — назвал «войной всех против всех».
Выходом из порочного круга взаимных обид и притеснений могло стать только общепризнанное социальное соглашение. Так появился общественный договор, в соответствии с которым люди учредили государство. Суть договора довольно проста: каждый член общества отказывается от определенной части своих естественных прав в пользу верховного арбитра и гаранта — государя (единоличного или коллективного), а взамен получает те самые гарантии, которых не было в условиях «войны всех против всех». Взимая налоги, государство тем самым как бы отнимает у гражданина «кусочек» его права на собственность, однако налоги идут на общее благо, включая личное благо налогоплательщика. Призывая человека на воинскую службу или для выполнения общественных повинностей, государство, опять же, в известной степени отнимает у него права на жизнь (в бою можно погибнуть) и свободу, но это также необходимо для общего блага. Если же человек совершает преступление (нарушает общественный договор), государство получает возможность окончательно отобрать у гражданина право на свободу (посадить в тюрьму) или жизнь (казнить). Со своей стороны государство берет на себя основную социальную функцию — обеспечение общественного порядка и безопасности. В этом, собственно, и состоит конечная цель общественного договора.
И порядок, и безопасность гарантируются посредством законов, издание которых — абсолютное монопольное право государства. Таким образом, оно выступает в роли единственного универсального регулятора общественных отношений — политических, экономических и даже семейных. Но любой договор предполагает взаимное соблюдение. Создавая государство, люди отказались от доли своих естественных прав не навсегда, а лишь делегировали представителям власти определенные полномочия, распоряжаться которыми, как уже было сказано, следует только ради общего блага. Нарушая условия договора и злоупотребляя этими полномочиями, власть теряет легитимность. Следовательно, общество (народ) приобретает право сбросить такую власть и заново «переписать контракт». Кстати, именно теория общественного договора стала «идеологическим оправданием» Великой французской революции и последующих социальных выступлений против действующей власти — вплоть до наших дней.
Это отступление к политологическим азам может показаться скучным, однако должен заверить внимательного и терпеливого читателя: без учета вышеизложенного мы не сможем двигаться дальше. А дальше нас ждут более интересные открытия.
Украина до сих пор является не государством, а его имитацией
Теория общественного договора дала новый толчок к осмыслению роли и значения права в государстве. Гегель, к слову, назвал государство «шествием Бога в мире». В ХХ веке это направление политической и юридической мысли достигло своего апогея — правовое государство было объявлено высшей формой социальной организации. И действительно, его сущность выражается в том, что, будучи монопольным создателем и контролером законов, правовое государство само им подчиняется. При этом соблюдается одно незыблемое условие: перед законом равны все — независимо от должности, социального статуса, материального положения и т. д. В противном случае верховенство права превращается в красивую, но пустую декларацию.
А теперь давайте ответим на вопрос: соответствует ли современная украинская государственность классическим принципам общественного договора и права? Ответ очевиден: нет! Более того, если применить к нашей стране критерии, по которым определяется «качество» государства, то легко убедиться: Украина вообще не является государством. На сегодняшний день мы имеем лишь декорацию, бутафорию, фикцию — все что угодно, но только не полноценное государство. Его подменяет симулякр — огромный механический макет, бездарно и неуклюже имитирующий работу живого государственного организма.
Сегодня, как и 20 лет назад, мы живем в условиях чудовищного правового нигилизма, не имеющего аналогов в европейской истории. Естественно, можно оправдываться тем, что наплевательское отношение к закону — старая славянская «традиция», получившая печальную известность еще в эпоху Российской Империи. Однако подобный аргумент — слабое утешение, особенно для страны, которая так упорно старается откреститься от всего «московского» и так страстно стремится к «евроинтеграции».
Да, у нас существует Конституция. Да, действует высший законодательный орган — Верховная Рада. Да, ВР принимает законы. Но, как сказал профессор Преображенский по поводу Шарикова (когда к Филиппу Филипповичу пришли следователи, искавшие пропавшего начальника подотдела очистки), «говорить — еще не значит быть человеком». Так и здесь: принимать законы — еще не значит быть государством. Сами же украинские политики нередко признаются, что наш парламент регулярно «производит» откровенно популистские, то бишь, заведомо невыполнимые законы (чаще всего они остаются мертворожденными из-за недостатка финансирования; вторая причина — пробелы в конкретных механизмах соблюдения правовых норм). Еще чаще в Украине издаются подзаконные акты, которые полностью или частично противоречат законодательству (юристы потом за голову хватаются). Не удивительно, что такая правовая система никак не может должным образом регулировать общественные отношения. Скорее наоборот: халтурные, невыполнимые, противоречащие друг другу, а то и просто конъюнктурные законы (чего стоит чуть ли не ежегодное переписывание закона о выборах, повергающее в тихий шок наших западных «друзей») создают в стране ситуацию, которую народ обозначает простым емким словом — «бардак».
Отдельная история — хроническое и донельзя циничное издевательство над Конституцией Украины. Не раз приходилось слышать, что наша Конституция — одна из лучших в Европе. Возможно. Теоретически. А на практике… Если многие развитые страны до сих пор сохраняют модель конституционной монархии, то Украина представляет собой нечто «эксклюзивное» — конституционную анархию. Можно привести массу примеров надругательства над нашим Основным Законом, но мы ограничимся двумя.
Если власть не выполняет обязательств перед нами, мы не обязаны выполнять свои перед ней
Не так давно украинские оппозиционные партии и общественные организации подняли очередную «информационно-политическую волну», направленную на то, чтобы заставить народных депутатов соблюдать конституционную норму, требующую от каждого парламентария личного голосования в Верховной Раде. Сама постановка вопроса в любой нормальной стране выглядела бы как нонсенс: народные избранники, принимающие законы, по которым обязано жить общество, отказываются соблюдать эти же законы (!!) — в частности, регулярно голосуют чужими карточками. Причем такое голосование — грубейшее нарушение Конституции — происходит абсолютно открыто, как само собой разумеющееся. При этом все попытки вынудить депутатов парламента вернуться в правовое поле и внедрить практику личного голосования, натыкаются на отчаянное сопротивление законодателей.
Мало кто задумывается над правовым значением подобной депутатской «недисциплинированности». Между тем, в юридическом сообществе все чаще звучит мнение, что антиконституционная процедура голосования, по итогам которой принимаются нормативно-правовые акты, создает опаснейший прецедент: одобренные таким способом законы можно считать нелегитимными!! В чем-то данный подход кажется «формально-отвлеченным». Пусть. Однако он лишний раз доказывает звучавший выше тезис: Украина не является государством в буквальном смысле слова. Ибо государство, издающее заведомо нелегитимные нормативно-правовые акты, в принципе не может быть таковым; это не что иное, как системное нарушение общественного договора.
В качестве второго примера украинской правовой аномалии хотелось бы выбрать более «приземленную», но не менее вопиющую ситуацию. Статья 49 Основного Закона гарантирует гражданам Украины бесплатную медицинскую помощь в государственных и коммунальных учреждениях здравоохранения. Напомню, что Конституция — закон прямого действия, имеющий высшую юридическую силу по отношению ко всем остальным законам, не говоря уже о постановлениях правительства и т. д. Однако всем нам прекрасно известно, что ст. 49 ежедневно, ежечасно, ежеминутно нарушается с того самого момента, как «лучшая в Европе» Конституция вступила в силу. Граждане Украины оплачивают лечение из собственных карманов (как правило, «теневым» образом), и это давно превратилось в норму жизни.
А что же государство? Оно привычно оправдывается невозможностью финансировать нашу медицину в том объеме, который позволил бы выполнить конституционную норму. Но, простите, тут возникает простой вопрос: признает ли это самое государство верховенство права? Разумеется, признает. Но как тогда прикажете понимать игнорирование 49‑й статьи? Любой студент юридического вуза подтвердит, что финансово-экономические трудности никак не могут быть оправданием для нарушения законов, а тем более Конституции. Не власть с ее вечными оправданиями стоит над Конституцией, а Конституция стоит над властью. Верховенство права — оно потому и верховенство, что наделяет законы высшей силой, независимо от способности или неспособности власти наполнить бюджет.
Ладно, будем исходить из суровой реальности — ну, нет у государства денег на бесплатную медицину. Что в этом случае должна сделать цивилизованная власть, чтобы, тем не менее, обеспечить верховенство права? Возможны лишь два варианта. Первый: признать, что 49‑я статья — физически невыполнима, переписать ее в новой редакции и тем самым привести правовую норму в соответствие с действительностью. Но, если следовать этой логике, Конституцию нужно переписывать всякий раз, когда нормы Основного Закона не подкрепляются возможностями бюджета. Так можно зайти очень далеко — вплоть до отмены прав человека! А что? Права и свободы — дорогое удовольствие, а держава — бедная и убогая… Бред! Значит, остается второй и единственный вариант — сделать все возможное, чтобы выполнить конституционные нормы. Но для этого надо в корне изменить экономическую политику — изменить таким образом, чтобы она обслуживала не олигархические кланы, а интересы всего общества. Однако наше государство ведет себя абсурдно: оно не отказывается от бесплатной медицины (власть очень уж хочет казаться «добренькой», хотя бы формально), и в то же время ничего не предпринимает, чтобы реально ее гарантировать! В итоге мы приходим к санкционированному общенациональному беззаконию. Это — брутальный обман собственного народа. Мы вновь сталкиваемся с системным нарушением общественного договора.
Где же связь между коррупцией и несоблюдением конституционных и прочих законодательных норм, нарушаемых по причине бюджетного недофинансирования? Связь — прямая. Известно, что «теневая» экономика в Украине превышает 50 процентов. Стало быть, такие же потери несет и бюджет. Однако «теневая» экономика лишь увеличивается. Почему? Да потому что ее покровителями, а зачастую и организаторами на макроуровне являются народные депутаты и коррумпированные чиновники в союзе с олигархами (это лучший способ неограниченного обогащения), тогда как на уровне мелкого и среднего бизнеса «тень» служит способом выживания в условиях государственного рэкета. В любом случае страдает бюджет. Значит, страдаем мы — народ.
Возвращаясь к вопросу о том, можно ли оправдывать несоблюдение закона экономическими трудностями, следует рассмотреть ситуацию с другой стороны — со стороны рядового гражданина.
Как уже было сказано, общественный договор служит системой взаимных обязательств государства и гражданского общества. Представим себе картину: некий гражданин не платит за коммунальные услуги, оправдываясь тем, что у него нет денег. Примут ли такое оправдание производители услуг? Конечно, нет. Ссылаясь на закон (вот оно — верховенство права), они просто отключат жилье неплательщика от света, воды, газа, связи и т. д. И никого не волнуют те причины, по которым человек не может платить. Но, пардон, почему же рядового гражданина должна волновать неспособность (нежелание) власти финансово обеспечить 49‑ю статью Конституции или нормы других законов? Почему государство, нарушающее наши права на каждом шагу, может оправдываться недостатком бюджета, а рядовой гражданин, не выполняющий свои обязательства, не может позволить себе аналогичный аргумент? «Нет, мы так не договаривались!» — воскликнет любой из нас. И будет совершенно прав.
Как любят повторять американцы, смысл договоров состоит в том, что они должны соблюдаться. Это касается и общественного договора. В его рамках нет и не может быть игры в одни ворота — той игры, которую ведет с нами родное псевдогосударство.
При таком положении вещей демократия невозможна в принципе
Впрочем, а так ли уж мы безгрешны? Ведь народ — такой же равноправный субъект общественного договора, как и государственная власть. И если «вдруг» обнаруживается, что учрежденное нами государство не является государством в силу грубейших нарушений этого договора, то напрашивается закономерный вопрос: как и почему это могло произойти? Вот тут, наконец, мы и подошли вплотную к вопросу коррупции.
«Коррупция, с которой призывают бороться с высоких трибун все кому не лень, на самом деле не является чем-то привнесенным, этакой модной болезнью, которую надобно лечить, — отмечает Андрей Ваджра. — На самом деле коррупция внутренне присуща той СИСТЕМЕ, которая существует на территории Украины. Она ее базовый элемент, который исчезнет лишь с гибелью самой СИСТЕМЫ. За звонкими лозунгами об «идеалах майдана» и показными арестами мелких клерков-взяточников идет ползучее предательство национальных интересов во благо корпоративного (личного) процветания. Весь смысл работы государственного служащего — это взятка. Пустая болтовня представителей власти о «борьбе с коррупцией» не более чем очередная пиар-кампания, рассчитанная на доверчивого обывателя».
Три года назад в одной из статей, посвященных исследованию причин провала «украинского проекта», я сделал попытку расширить смысловые рамки понятия «коррупция» и дать собственное определение этого явления. Позволю себе длинную цитату.
«Коррупция в Украине — отнюдь не «одна из множества прочих» проблем, как принято иногда считать. Это нечто гораздо более масштабное и всеобъемлющее… Это система тотального «теневого» рынка: продается и покупается буквально ВСЕ… Но было бы неправильно называть людей, дающих взятки, невинными жертвами чиновников-вымогателей. Не будем забывать, что коррупция — процесс обоюдный и взаимовыгодный. Те, кто дает, решают свои проблемы не в меньшей степени, чем те, кто берет… Страна давно уже живет в параллельных мирах, в двух разных измерениях. Первое измерение — формальное, это все то, что регулируется законодательством (на бумаге). В этом измерении все добросовестно делают вид, что действуют в рамках «правового поля». А другое измерение общество придумало себе само — так, как ему удобно и выгодно. Здесь царят неписаные законы и правила, соблюдаемые в «тени» без всяких ограничений.
Причина такого «параллелизма» лежит на поверхности. Когда государство пишет законы не на благо народа, а лоббируя интересы кланов, когда другие законы — прогрессивные — хронически не соблюдаются, когда права человека превращаются в пустой звук, общество вынуждено искать выход. Жить-то надо при любом государстве! Выход один — создать параллельный, «теневой» мир, не пересекающийся с формальными требованиями государства и позволяющий людям решать свои проблемы так, как они того хотят. В итоге в круговорот взаимодействия в этом мире втянуты почти все. Так коррупция создает вокруг себя всепроникающую питательную среду, приобщает к себе чуть ли не каждого гражданина. Деваться-то некуда! Вывод: коррупция в Украине — не отдельная проблема, а альтернативная система социально-экономической самоорганизации общества... И в этом коррупционном болоте тонут все наши реформы, преобразования и оранжевые революции...»
В тот раз мне не хватило лишь одного шага, чтобы прийти к окончательной формулировке на уровне политологического обобщения. Теперь эта формулировка очевидна: коррупция в Украине — это новая, извращенная форма общественного договора. Это как раз тот случай, когда количество переходит в качество. Невиданные масштабы украинской коррупции, столь же невиданная степень ее влияния на все стороны социально-экономической жизни позволяют однозначно утверждать: наша коррупция давно переросла свою первоначальную сущность и превратилась в общенационального монстра, который сожрал классический общественный договор вместе со всеми потрохами-атрибутами подлинной государственности. Отрицать этот факт невозможно. Если правда, что «договор — дороже денег», как гласит известный афоризм, то мы умудрились доказать обратное. Наш договор оказался дешевле, ибо мы его банально продали. Некоторые оправдательные нотки, звучащие в вышеприведенной цитате («жить-то надо при любом государстве!», «деваться-то некуда!»), уже не кажутся такими убедительными. Да, нас часто ставят в условия, когда легче дать взятку, чем проявить законопослушание и гражданскую позицию. Однако мы сами благословили власть коррупции своей рабской покорностью, своим молчанием, своей готовностью терпеть произвол ради сохранения крохотного личного благополучия.
И вот мы имеем то, что имеем: коррупционные договоренности вытеснили из нашей жизни верховенство закона, коррупционные схемы в бизнесе и органах власти подменили собой легальные и прозрачные экономические отношения, политическая коррупция свела на нет избирательное право и реальную (не путать с формальной) возможность народа формировать органы власти и осуществлять над ними общественный контроль. Кстати, при таком положении вещей демократия невозможна в принципе; украинская демократия — что при Ющенко, что при Януковиче — такой же миф, как и украинская государственность.
И все-таки без ответа остается главный вопрос: что же произошло с нами за 20 лет независимости? Как могло случиться, что «щырый» народ, который, как он сам считает, ведет свое происхождение от свободолюбивых казаков, взрастил и взлелеял в собственном теле страшную химеру, обратившую его в рабство? Наверное, концовка покажется неожиданной, но тут я отступлю от политологических концепций.
...После горбачевской перестройки, когда победили гласность и свобода слова, пресса стала писать на самые острые и животрепещущие темы. Но мне почему-то запомнился один телевизионный сюжет. Столичные журналисты (видимо, ранее освещавшие лишь официозные мероприятия) приехали в отдаленное село. То, что они там увидели, шокировало: нищий колхоз, ржавая техника, голодные коровы, брошенные дома, полуразрушенная церковь, пьяные мужики, изможденные женщины... В беседах с сельскими старушками удрученные журналисты задавали один и тот же вопрос: как такое могло случиться? И старушки отвечали: «Люди забыли Бога».
Мне больше нечего добавить.
