Ощущение коллективного безумия, охватывающее наиболее чувствительную часть украинского общества, конечно же, на самом деле никаким безумием не является.
Во-первых, чем чувствительнее рецептор, тем дальше он от самой конструкции (кости, составляющие опорно-двигательный аппарат, сами по себе нервами не обладают, да и то в местах трения используют естественные наркотики организма). И хотя все взаимосвязано, искренние претензии невротиков на интуицию могут вызывать лишь сожаление, но отнюдь не стать предметом прогностического анализа.
Во-вторых, любая социальная группа, считает ли она себя максимально репрезентативной для выражения настроений общества или наоборот, является сугубо сектантской, подвержена тем же, одинаково заурядным процессам роста, трансформации и распада, как и все общество. Свидетели «перемогы» и «зрады» здесь идентичны в своем примитивном тщеславии.
В-третьих (психиатрическое), невротическое поведение масс или отдельных личностей, каким бы диким оно ни выглядело, не является клинической патологией. Действительно больные люди зачастую выглядят очень просоциально и рассудочно. Пока (внезапно) не случается беда, и все, что прежде воспринималось, как мелкие чудачества, на самом деле оказывается симптомами. Истероидное поведение — одна из форм когнитивной самозащиты организма.
Помимо этого всего умного, настроения и ощущения есть, и с ними ничего не поделаешь. Они проявляются в поведении, как большинство эмоций, и вот это поведение уже загоняет всех — и посвященных, и непосвященных — в крайний ступор.
Внешний и внутренний фактор
Союзники Украины, много лет искренне политически и финансово помогающие развитию гражданского общества (антикоррупционные гусары, молчать!) предполагали, что неограждане включатся в систему власти с целью ее мягкого и динамического реформирования. Они, союзники, искренне не понимают, почему власть столь, мягко говоря, неохотно, допускает в свои ряды лишь ограниченное количество неоднократно проверенных бюджетным прикормом волонтеров. И уж совсем не понимает, что им нагло врут в глаза. Вот говоришь им по какому-то конкретному поводу: «Да вам просто врут!» — и натыкаешься на растерянный взгляд ребенка, услышавшего плохое слово от неплохого человека.
Граждане Украины (не путать с населением), исторически привыкнув считать любую власть для себя преступной, видят свою гражданскую позицию исключительно в том, чтобы бороться за расширение своих прав. Поскольку договориться об обязанностях не в состоянии уже третье десятилетие. Это не является каким-то специфическим украинским пороком. Посткоммунистические страны Восточной и Северной Европы до вступления в ЕС тоже метались в поисках всех устраивающих реформ, пока ЕС попросту явочным порядком не ликвидировал вечно недореформированные институции и должности. А все, кого не устраивали новые стандарты, смогли поискать счастья в других местах.
Власть Украины, как эти кровати в заведении ни переставляй, традиционно не имеет отношения ни к западным стандартам, ни к народу. Это уже такая общеизвестная банальность, отчего, собственно, вся эта истерика и происходит. Все обо всем понимают, но ничего сделать не могут.
Призыватели к переворотам и расправам не просто на каждой кухне. Плюющим трижды через левое плечо при упоминании Савченко напомню, как певица Мадонна на «женском марше» сказала, что «до плохого много думала о том, чтобы взорвать Белый дом», после чего CNN приостановил прямую трансляцию речи. Разговоры о терроризме всегда возникают параллельно разговорам о попрании прав. В этом смысле американский феминизм и украинская политика одинаково одиозны, ибо отражают настоящие, реально существующие проблемы, но каким-то не отражающим местом.
Но власть и народ всегда были едины в том, что законы существуют для того, чтобы их можно было в случае надобности чуть подрихтовать для хороших людей, поскольку они торопятся делать добрые дела, а закон им чуточку мешает. Поэтому все прежние коллективные прогибы под Надежду Савченко ничем не отличаются от коллективных прогибов под Марину Порошенко, когда она стала главой бюджетного учреждения — Украинского культурного фонда. И то, что проклятия и славословия в обществе ныне распределяются так, как распределяются, — просто гримасы судьбы. Но из подобных гримас состоит коллективная мимика, и таки да, она выглядит дебильно, говоря народным языком.
Как избежать хотя бы неверного самодиагноза, не говоря уж об ошибках?
Есть расхожее переводное выражение «выстрелить себе в ногу», означающее неуклюжего стрелка. Оно появилось в револьверные времена, когда люди либо носили револьвер на бедре со взведенным курком, либо норовили взвести курок, передумывали, а капсюль оказывался слишком чувствителен, и подобные этим истории. В результате появилось правило, дожившее до сегодняшних дней: первую камору снаряженного револьверного барабана оставлять пустой. Затем это случалось в пистолетах, не имевших предохранителя. Отсюда правило — не досылать патрон в ствол без надобности. Ну, и самое свежее — отсутствие у неподготовленных гражданских так называемого «триггер-контроля», когда указательный палец ложится на спусковой крючок исключительно при совершении выстрела. В любой иной ситуации, даже самой драматичной, у профессионалов он вытянут вдоль, как на известном последнем фото турецкого полицейского Мевлюта Мерта Алтынташа, убившего русского посла Карлова.
То есть в погоне за тем, чтобы уменьшить задержку при выстреле и потерю меткости, излишне пылкий стрелок вполне мог всадить себе пулю в ногу и, в лучшем случае, выйти из перестрелки хромым.
Украинская гражданская пылкость кроется в излишней персонализации проблемы. Это настолько просто, насколько и тяжело: избежать этой ошибки, «держать палец на курке». У каждой проблемы действительно есть имя и фамилия. Но не только это, фигурально выражаясь, а есть еще и длинная и богатая родословная, если продолжать образное сравнение. Этим в значительной степени объясняется коллективная истерика по поводу бессмысленности замены чиновников их якобы реформированными версиями — проблема и среда, ее порождающая, не меняется. Никакие виселицы с минометами тут не помогут. Доказано большевиками в прошлом веке, когда «красный террор» в итоге капитулировал перед «нэпом».
С властью чуть сложнее. Я предложил бы классификацию:
1) искренне заблуждающиеся,
2)люди, совершающие плохие поступки, 3) плохие люди. (Озабоченные могут подыскать себе более яркие эквиваленты терминов в социальных сетях.) Главное заблуждение состоит в том, что первые (в широком смысле этого слова) искренне считают, что кроме лично их этой стране никто не в состоянии помочь. Они действительно посвящают себя работе, которая оценивается… ну так, как оценивается. На народ они постоянно и так же искренне обижены, с народом им не везет. Люди, совершающие плохие поступки, руководствуются мотивом «все побежали, и я побежал». Они могут быть вполне милы в быту и семье, но шизоидное поведение предписывает различать ценности духовные и коррупционные. Негодяев на самом деле не так много, потому что у них высокая внутривидовая конкуренция, и каждый негодяй создает вокруг себя доильное пространство из шизоидных коррупционеров и их искренних руководителей. Негодяю для успеха совершенно не обязательно оказываться на самом верху власти — это законы зоологии, ничего личного.
Где же во всем этом рука Путина, стреляющая нам в ногу? — спросит порохобот, и порадуется, услышав ответ, что она — везде. Потому что нет никакой отдельно взятой руки из детских страшилок. Информационные атаки не совершаются под звуки горна и барабанов, не поднимаются цепи стрелков и не заходит во фланг конница. Все происходит мгновенно: оценка, влияние, заметание следов. Эти воздействия происходят ежесекундно примерно в десятке нематериальных узловых комбинаций макроэкономических, финансовых, военных и человеческих факторов. Во всем мире любая естественная слабость через секунду становится мишенью конкурента — в первую очередь внутреннего. Он может работать на внешнего, или у них просто совпадают тактические цели — неважно.
Конфигурация системы власти, начиная с Конституции и заканчивая службой протокола, вообще не предполагает, что с остальными людьми можно разговаривать по-человечески. А они могут оказаться умнее, хотя и не ходят строем и не побеждали на выборах. И чтобы содержательно поговорить с народом, власти совсем не обязательно ждать допроса или суда.
