Статьи

Соціально-економічні механізми, які відповідальні за революцію в Україні, не є суто українськими. Це механізми глобальні…

Ярослав Грицак

Нет страны, которая была бы, как остров, сама по себе...

Ни один проект вывода Украины из кризиса не может рассматриваться как серьезный без учета существующих мировых процессов и тенденций. Поскольку наша страна является участницей абсолютно всех глобальных процессов — пусть даже в качестве пешки, ее настоящее и будущее зависят от того, как будет развиваться вся партия. Поэтому, если читатель не желает быть обманутым, необходимо разобраться в ситуации на большой шахматной доске.

Так говорил Шумпетер

Когда в 1942 г. издательство Harper&Brothers выпустило толстую книгу Йозефа Шумпетера, в адрес автора посыпались многочисленные упреки. Его обвиняли в том, что, теоретически обосновав неизбежный крах капитализма, он не оставил современникам надежд на более-менее благополучное будущее.

Прошли годы. Рухнул не капитализм, а СССР, и вместе с ним — весь (почти) социалистический лагерь. На радостях Френсис Фукуяма возвестил об ошибке покойного Шумпетера, поскольку вот теперь-то его величество капитал обречен царствовать вечно. Однако через двадцать лет после Фукуямы два французских экономиста Антуан Брюне и Жан-Поль Гишар издают книгу, в которой убедительно доказывают, что страна самого что ни на есть развитого капитализма — США — уже не мировой лидер, поскольку социалистический Китай построил более сильную экономику.

У читателя должен возникнуть вопрос: почему Китай вдруг снова именуется «социалистическим»? Дабы не изощряться в дефинициях на оси капитализм—социализм, обратимся к авторитету классика.

Шумпетер различал два вида общественного устройства — коммерческое и социалистическое. Капитализм же он рассматривал как особый случай коммерческого общества. Под альтернативным социалистическим обществом ученый понимал «институциональную систему, при которой контроль над средствами производства и самим производством находится в руках центральной власти, или, иначе говоря, где принадлежность экономики к общественной сфере, а не к частной сфере — дело принципа».

В 1949 г. Йозеф Шумпетер, выступая с лекцией перед Американской экономической ассоциацией, достаточно доступно (для экономистов) объяснил, почему «капиталистический порядок имеет тенденцию к саморазрушению, а централистский социализм является его вероятным наследником». Завершая эту лекцию, он сказал: «В своем диагнозе Маркс ошибался относительно того, каким способом произойдет крушение капиталистического общества; но он не был неправ, предсказывая, что со временем оно потерпит крушение». Предсказание австрийца начало сбываться всего лишь тридцать лет спустя, когда Коммунистическая партия Китая взяла курс на построение социализма по Шумпетеру — «без полной «экспроприации экспроприаторов». И эта институциональная система очень быстро проявила свою более высокую эффективность.

И вновь биполярный мир?

Таким образом, период гегемонии США завершился и начался очередной этап борьбы за передел сфер влияния, то есть потоков капитала. Дальнейшая история зависит от способности основных выгодополучателей сформировать когорту союзников, готовых действовать в пределах правил, устанавливаемых одним из двух лидеров. Это не означает, что сателлиты Китая будут непременно строить у себя «централистский социализм»: способ извлечения ренты принципиального значения не имеет, главное — взаимные выгоды от сотрудничества.

Даже если какая-то страна является полностью самодостаточной, экономически она заинтересована в снижении издержек, а политически — в безопасности от возможных внешних угроз. Поэтому внешняя экспансия сильных государств происходит не от извращенной потребности причинить кому-то зло. Это всего лишь разумная стратегия. Например, экономически выгодно выносить свои производства в страны с низким уровнем заработной платы и низкими экологическими требованиями. Выгодно вытеснить, разорить и поглотить местного производителя, чтобы войти на его рынок со своим товаром и за счет увеличения объема продаж (соответственно, объема производства) снизить себестоимость своей продукции. Выгодно оказывать финансовую и военную поддержку слабым странам, поскольку это не только доходы от кредитов и продажи оружия, но и пролонгированная политическая зависимость относительно независимых субъектов. Короче, выгодно быть сильным и иметь слабых союзников. Не выгодно, когда твои сателлиты становятся сильными и самостоятельными.

Что мы видим на большой шахматной доске? Согласно теории Валлерстайна, «дедушки американской социологии», есть страны-гегемоны, есть полупериферия и есть периферийный мир. Последний — третий мир — обречен всегда оставаться таким, поскольку именно за его счет растут остальные. «Несомненно, позиции отдельных стран и регионов могут меняться, но подъем одних всегда означает относительный упадок других», — говорит Валлерстайн. Вопрос о справедливости не стоит. Стоит только тот вопрос, который в известном фильме Иван Грозный задал излишне самолюбивому соседу Шурика: «Ты чьих будешь?». То есть кто будет основным выгодополучателем наших сырьевых, производственных и человеческих ресурсов — США или Китай, или полупериферийные Евросоюз и Россия?

И вот тут уместно сказать, почему экономически слабая Украина представляет чрезвычайный интерес для тех, кто способен заглянуть в не столь отдаленное будущее. В 2013 г. Валлерстайн и еще четыре авторитетных социолога выпустили книгу под названием «Есть ли будущее у капитализма?». Авторы по-разному отвечают на этот вопрос, каждый из них заявил собственную оригинальную позицию. И все же им удалось достичь консенсуса в совместном предисловии, где, в частности, сказано: «Главная угроза, которая, тем не менее, полностью предсказуема, — это экологический кризис, который будет нарастать в течение XXI века. Весьма вероятно, это выльется в непримиримые конфликты из-за воды и продовольствия». Поэтому Украину и склоняют к быстрейшей распродаже ее основного ресурса — земли, цена которой резко возрастет с началом этих непримиримых конфликтов.

Для украинцев очень важно осознать, что в мире нет силы, заинтересованной в выходе нашей страны из периферийной зоны. Следовательно, надеяться можно только на внутренний человеческий ресурс.

Демодернизация как метод создания сырьевых придатков

К сожалению, все 26 лет существования Украинского государства экономика страны последовательно разрушается. Этот факт не могут опровергнуть колебания экономических показателей, которым свойственно расти, когда периодически активизируется вся мировая экономика. Ожидаемый скромный рост украинского ВВП не должен вводить в заблуждение думающих людей, поскольку он состоится за счет активизации экспорта сырья, что лишь подтверждает принадлежность нашей страны к третьему миру. Этот маленький, но очень сомнительный успех является частью мирового процесса, который профессор истории Монреальского университета Яков Рабкин называет демодернизацией.

Если модернизация предполагала индустриализацию, образование, сокращение разрыва между богатыми и бедными и, наиглавнейшее по версии профессора Рабкина, «создание новой идентичности, самосознания, связанного с государством», то обратный процесс мы повсеместно наблюдаем сегодня. В том числе и возврат «племенных, этнических и конфессиональных видов самоидентификаций».

Демодернизация, наиболее ярко проявившаяся на постсоветском пространстве, способствует превращению ранее сильных экономик в сырьевые придатки более успешных государств. Понятно, что разрушение экономики и разрушение социума — взаимосвязанные процессы. Например, в Украине мы наблюдаем не только свертывание наукоемких производств, переориентацию экономики на аграрный сектор, воздержание от государственных инвестиций в инновации, но и обнищание большей части населения, выдавливание квалифицированных специалистов за рубеж, антиконституционный процесс свертывания социального государства, рост внутрисоциальных конфликтов. Разрушаются не только индустриальные мощности, одновременно разрушается и социум. Рабкин отмечает: «Люмпенизация — это социально-экономический процесс. Уровень политического сознания очень низок, происходит оглупление масс в глобальном масштабе. Я не говорю, что это происходит намеренно, но эффект очевиден. Это те же люди, которые ходят к гадалкам, смотрят низкого качества телепрограммы, не несущие ничего. Это касается и среднего класса, а не только люмпен-пролетариата».

Вы высококвалифицированный специалист? Примите мои соболезнования!

Юное французское дарование — Тома Пикетти — в 22 года защитил докторскую диссертацию, сделал блестящую карьеру, и в 2012 г. американский журнал Foreign Policy включил его в список ста самых влиятельных интеллектуалов мира. А в 2013-м Тома потряс интеллектуальную аудиторию толстым фолиантом, который озаглавил просто и без претензий: «Капитал». В отличие от предшественника, он не призывал к пролетарской революции. Но тяжелый фактаж этого не менее тяжелого тома побуждает к близким размышлениям.

В своей работе Пикетти проанализировал доступные источники о состоянии капиталов и доходов за несколько веков, что позволило ему увенчать свой труд элегантной формулой r > g, которая расшифровывается так: «доход от капитала в целом больше, чем доход от труда». Таким образом, эта «единая теория неравенства» (по выражению нобелевского лауреата Пола Кругмана) хоронит саму либеральную идею. Но опровержение идеологии наукой — не единственное достижение французского экономиста. Показав существующие закономерности, он также приоткрыл и наше будущее.

Согласно графикам из книги «Капитал в XXI веке», мы сейчас наблюдаем процесс постепенного роста доходов крупных собственников (за счет снижения доходов 90% населения) при одновременном изъятии нашей общей собственности в пользу незначительного числа тех же крупных собственников.

Для того чтобы осознать, какое отношение продолжающаяся концентрация капиталов имеет к каждому из нас, достаточно понять, что передел экономического пространства — это всегда передел сырьевых ресурсов, транспортных потоков, производственных мощностей, человеческого капитала. Иногда это бескровный передел, как отъем/сдача Крыма, иногда война, как в Сирии, но всегда — потери для обывателя, оказавшегося на пути. Как бы ничего нового. А вот что особенно интересно, так это ожидаемое исчезновение среднего класса.

Главный вывод, к которому пришел Пикетти: ни самое лучшее образование, ни самый упорный труд, ни блестящие врожденные способности не принесут их обладателю такого дохода, который обеспечит обладание солидным капиталом. Поэтому абсолютно рационально поступают украинские олигархи, приватизируя себе наше общее имущество.

Средний класс как историческое недоразумение

Вопреки Марксу, подразделявшему социум на классы в зависимости от отношения к средствам производства, Тома Пикетти делит всех нас на «имущественные» классы — в зависимости от наших доходов. И, надо сказать, такая градация тоже многое проясняет.

Перво-наперво «рок-звезда экономики» делит общество пополам: низший класс — это те 50% населения, которые имеют доход, уступающий доходу более удачливой половины. Непосредственно над низшим классом находится средний класс — 40% от общего числа. Далее — верхняя дециль (10%), в которой есть и своя элита — верхняя центиль (одна сотая).

Автор «Капитала» предлагает посмотреть в таблице (приведена здесь в сокращении), как менялась собственность этих групп на протяжении последних ста лет.

В XIX веке средний класс был почти неотличим от низшего. Рост доходов этих 40% начался и завершился в XX веке. Пикетти не называет прямо причины явления, но несколько раз употребляет этакий многословный эвфемизм: «последовавшие за катастрофой 1914–1918 гг. экономические и политические потрясения».

Оценивая видимые тенденции, Т.Пикетти полагает: «…есть серьезный риск восстановления имущественного неравенства в масштабах, схожих с уровнем, достигнутым в прошлом, и даже превышающих его при определенных условиях».

И опять же не французский экономист сказал об этом первый. Годом ранее Пол Кругман в своей колонке на сайте «Нью-Йорк Таймс», говоря об американской экономике, отметил: «…корпоративная прибыль находится на рекордно высоком уровне… тогда как заработная плата и другая компенсация труда сократились». «Капитал отлично справляется, захватывая все больший ломтик за счет рабочей силы, — говорит Кругман. — Все чаще доходы растут за счет работников в целом, включая работников, обладающих навыками, которые должны были привести к успеху в современной экономике». Однако в связи с продолжающейся роботизацией не только производственных, но и других процессов навыки высококвалифицированных работников со временем становятся ненужными. Доля зарплаты в ВВП США, долгое время балансировавшая на уровне 50%, с середины 70-х, например, пошла на убыль. И, конечно же, такая тенденция не является сугубо американской. Не только в США, но и в Японии, и в Германии — ведущей экономике Европы, да и в 15 странах Евросоюза в целом доля заработной платы в ВВП неуклонно снижается.

Итак, мы видим, что во всем капиталистическом мире доходы доминирующего 1% растут и будут расти за счет доходов ставшего ненужным среднего класса. Но есть и еще одно обстоятельство, усугубляющее проблему «средних». Это замещение человеческого труда автоматизированными процессами. «Компьютеризация среднего класса не возмещается созданием новых рабочих мест. Новые рабочие места создаются, но их число меньше по сравнению с тем, что было раньше, равно как меньше и доходы, — говорит Р.Коллинз. — Даже если информационные технологии создают новые виды деятельности, они не создают оплачиваемые вакансии в количестве, равном тому, которое было ими уничтожено». Американский социолог говорит о безработице на уровне 50 или даже 70%. «Если кризис технологического замещения станет достаточно тяжелым — возникнет высокоавтоматизированный, компьютеризированный мир, в котором работают очень немногие, а большинство населения сидит без работы или конкурирует за ручной низкооплачиваемый труд в сфере услуг, произойдет ли революция?» — спрашивает профессор Коллинз. Его старший коллега профессор Валлерстайн полагает, что правительство США сумеет удержать ситуацию. Но какой ценой? «Если в период 1945–1990 гг. для поддержания высокого уровня доходов у половины нашего населения мы должны были усилить эксплуатацию другой половины, представьте, что потребуется для поддержания на разумно высоком уровне дохода 90% нашего населения. Это означает еще большую эксплуатацию, и главным образом это будет эксплуатация народов третьего мира», — рассуждает он.

Позаботится ли о доходах своего населения государство третьего мира?

Государство как никчемный или враждебный актор

Что такое современное капиталистическое государство? Это система, в которой власть осуществляется капиталистами и в интересах капиталистов. Более того, как правило, вне зависимости, гегемон это или периферийная страна, власть принадлежит не просто капиталистам, а исключительно небольшой группе представителей именно крупного бизнеса. При этом за бортом оказывается не только малый и средний бизнес, но и достаточно крупный неолигархический бизнес.

Почему так происходит? Потому что форма власти, применяемая крупным бизнесом и называемая «демократией», зиждется на всеобщем избирательном праве. А массовый избиратель всегда голосует за тех лиц, которых ему рекомендуют средства массовой информации. При этом чем «массовее» средство, тем выше рейтинг. А самые «массовые» средства находятся в собственности самых крупных капиталистов. Следовательно, массовый избиратель всегда будет голосовать за кандидатов именно крупного бизнеса.

Как итог, при так называемой демократии государство всегда будет работать в интересах крупного капитала, а отнюдь не в интересах основной массы населения. Не в интересах народа. Но закономерна и реакция снизу. Вот итоги последнего социологического опросаь проведенного Центром Разумкова: президенту не доверяют 68,2% граждан Украины, правительству — 73,1, парламенту — 80,7%.

Однако ситуация в нашей стране не является из ряда вон выходящей. По данным компании Edelman, средний уровень доверия к своим правительствам в 28 странах, где проводился опрос, в текущем году составил только 42%. Не так катастрофично, как в Украине, тем не менее можно говорить о неустойчивом будущем всей капиталистической системы. «Это не будущее — это уже настоящее, — уточняет Валлерстайн. — Мы видим его в гигантски возросшем чувстве незащищенности: озабоченность преступностью, озабоченность немотивированным насилием, озабоченность невозможностью добиться справедливости в судебной системе, озабоченность грубостью и жестокостью полиции — все это многократно умножилось в последние 10–15 лет». С точки зрения рядового украинца, перечень американского социолога слишком короток, поскольку в нем нет монополизации большинства секторов экономики, массовой фальсификации продуктов питания, несопоставимых с доходами коммунальных тарифов, «шалостей» банков с депозитами вкладчиков и прочих украинских изысков.

То, что современное нам государство перестало формировать «общество всеобщего благоденствия», только полбеды. Настоящая беда — это то, что оно становится реальным врагом все большего количества своих граждан. В странах третьего мира олигархи, чтобы быть на уровне, вынуждены отбирать у «низших» последнее. Например, так называемые социальные реформы правительства Украины приводят страну к формированию качественно новой модели общества, где, по мнению специалистов Института общественно-экономических исследований, «после 2019 г. ежегодно будут добавляться приблизительно 100 тыс. финансово незащищенных граждан, без копейки дохода и возможностей бесплатного лечения и социального обслуживания». Кроме экономии бюджета в собственных интересах (об этом — чуть ниже), здесь есть и соображения политического характера. Собственникам «демократического» государства выгодно держать в нищете больше половины населения, поскольку нищенское существование этой половины, с одной стороны, не позволяет ей осмыслить причины своего положения и осознать, кто есть ее настоящий враг. С другой — нищенствующую половину не составляет труда «купить». Поэтому 60% населения, находящегося за чертой бедности, — это гарантия сохранения олигархической формы правления в Украине.

Но не надо думать, что олигархический капитал способен прирастать только за счет «низших». Бюджет своими налогами наполняют все — и мелкие предприниматели, и средние, и крупные. А вот черпать из него дозволено немногим. «Относительно высокие ставки налогов выгодны крупным капиталистам, поскольку значительная, если не большая часть этих денег так или иначе возвращается к ним, ибо налогообложение служит способом перераспределения добавленной стоимости от трудящихся и мелких фирм к крупным капиталистам», — утверждает Валлерстайн.

«А как же покупательная способность населения? — спросит теоретически подкованный читатель. — Разве не она — залог нормального функционирования капитализма?». Цивилизованного капитализма — да, но не олигархического.

В условиях продолжающейся концентрации капиталов отпадает необходимость формирования платежеспособного спроса (по Кейнсу). Напротив, естественным образом складывается иная экономика, независимая от массового покупателя и ориентированная исключительно на запросы верхней децили. Поэтому и рост безработицы не означает автоматического сокращения платежеспособного спроса. Спрос всего лишь перемещается в более высокую ценовую категорию. Снижение покупательной способности низших классов автоматически означает повышение покупательной способности высших классов. Таким образом, всего лишь меняется структура товаров: меньше товаров для бедных и больше товаров для богатых. Последние же товары могут совершенствоваться (и дорожать) бесконечно. Как следствие, финансовый капитал не заинтересован в поддержании уровня покупательной способности населения. При этом теряет смысл не только кейнсианская модель экономики, но и само население.

Что за поворотом?

Пять авторов сборника «Есть ли будущее у капитализма?» по-разному отвечают на этот вопрос. В чем они единодушны, так это в том, что кризис неизбежен, и он неразрешим «в пределах стандартных политических и инвестиционных решений наших дней». Поэтому совместное предисловие получило название «За следующим поворотом истории».

В чем социологи солидарны?

Во-первых, «траектория высоких технологий XXI в. указывает на выталкивание среднего класса в безработный резерв».

Во-вторых, главная угроза — это экологический кризис и вероятные непримиримые конфликты из-за воды и продовольствия.

В-третьих, вследствие ожидаемых социальных конфликтов возможны «как обновленные версии фашизма, так и установление более широкой демократии или какой-то вариант социализма».

В-четвертых, социологи полагают возможным, что «мир будет колебаться между различными формами социализма и капитализма… но могут появиться и иные, коллективно более удовлетворительные способы организации рынков и человеческого сообщества».

И, наконец, главный тезис: «макроисторические кризисы и достигшие своего предела системы могут преодолеваться как более, так и менее разрушительным путем».

Этот солидарный прогноз исходит от социологов, живущих за пределами периферии, к которой принадлежит, в частности, и страна Украина. У нас с ними разные «точки сидения», поэтому их катастрофический сценарий выглядит только как перспектива, а у нас он уже наступил, поскольку, как констатировал Рэндалл Коллинз, «страны ядра миросистемы обеспечивают себе преимущество за счет ресурсов, получаемых на выгодных условиях от периферии». Сегодня страны третьего мира отдают не только свои сырьевые ресурсы, но и лучшую часть человеческого капитала. И единственным выходом из тупика является выход за рамки капиталистической системы. И, по утверждениям Коллинза, только «если посткапиталистические режимы эффективно проведут перераспределение, они смогут создать покупательский спрос и возобновить рост своих экономик, обойдя по экономическим показателям страны, все еще упорствующие в своей приверженности капитализму и оттого застрявшие в своем собственном кризисе».