Во всех реформаторских программах последнего десятилетия значилось приблизительно следующее: перейти от базового финансирования научных учреждений к грантовому финансированию приоритетных научных проектов на основе открытого конкурса. Почти две трети скромного научного бюджета государства приходилось в последние годы на Национальную академию наук, где финансирование отдельных институтов оставалось преимущественно базовым, из года в год более или менее стабильным, а его колебание зависело в основном от колебаний общего академического бюджета. Это имело очевидные плюсы, ибо ученые почти наверняка знали, что ждет их завтра, но и не менее очевидные минусы, так как порой в течение десятилетий финансировались исследования, давно утратившие свою актуальность.
Сегодня ведутся дискуссии: каким должно быть оптимальное соотношение базового и грантового финансирования НАН? Ответы разные, но все специалисты практически едины в одном: нынешнего скудного базового финансирования трогать уже нельзя, потому что за этим — гибель научных школ. А вот наращивать финансирование науки нужно именно из средств всевозможных грантов.
В то же время в украинской науке есть сектор, где базового финансирования нет совершенно, и где на протяжении всего периода независимости финансирование осуществляется именно на конкурсной основе. Речь идет о науке в университетах. Как ни странно, но наши академические ученые часто слабо представляют, как организовано финансирование исследований их университетских коллег. Поэтому сегодня, когда принятие нового Закона «О научной и научно-технической деятельности» ставит в повестку дня вопрос пересмотра многих устойчивых процедур, полезно проанализировать плюсы и минусы конкурсной системы, по которой давно живут десятки тысяч исследователей в наших вузах.
Сразу же уточню: я не буду говорить о «кафедральной» «науке второй половины дня», которой, согласно Закону «О высшем образовании», должен заниматься каждый научно-педагогический работник вузов ІІІ–IV уровней аккредитации (использую эту традиционную, хотя уже и устаревшую терминологию). Речь идет именно о самых важных научных темах, которые государство финансирует отдельно, и которые выполняют работники вузов на научных должностях (хотя по основному месту работы эти работники часто являются преподавателями тех же вузов).
Попробую объяснить механизмы выбора таких тем на примере последнего конкурса, состоявшегося на основании приказа МОН №630 от 15 июня прошлого года. Настоящим приказом была, кроме прочего, утверждена форма подачи проектов, которая предусматривала возможность их количественного оценивания по различным параметрам (проблематика исследования, его актуальность, предложенный подход, практическая ценность, задел авторов по устойчивым наукометрическим параметрам и т.п.). Отдельно было указано, что в проектах, годовой бюджет которых превышает 800 тыс. грн в год, обязательно должно быть задействовано не менее 15% молодых ученых. Тематика проектов была ориентирована на решение наиболее актуальных вопросов развития науки и общества. Формирование междисциплинарных тем поощрялось. Предпочтение давалось проектам, имеющим важное значение для повышения обороноспособности и национальной безопасности. На протяжении лета университеты должны были провести внутренний отбор проектов и в течение двух первых декад сентября предоставить их в МОН.
Вопреки распространенному в среде НАН мнению, будто бы в МОН все решают чиновники, на самом деле проекты оценивают исключительно ведущие ученые, которые объединены в 23 отраслевые секции Научного совета МОН. Поэтому параллельно министерство в прошлом году обновило корпус этих экспертов. Письмом от 14 июля университетам и научным учреждениям было предложено подать свои предложения вместе с наукометрическими параметрами каждого кандидата (это давало возможность определить, насколько активным ученым эксперт остается на данный момент). На основании анализа, проведенного специальной рабочей группой, членами секций Научного совета стали приблизительно 700 ученых (из свыше 1100 представленных университетами кандидатур). На основании приказа МОН №1123 от 29 октября они на своих заседаниях избрали председателей, заместителей председателей и ученых секретарей секций. Председатели секций и стали членами обновленного Научного совета МОН.
Затем началось оценивание поданных проектов экспертами. Для каждого из проектов компьютерная система «Наука в университетах» автоматически определила (по максимальному совпадению ключевых слов проекта и профиля эксперта) двух экспертов — членов секции. Заключение каждого из них было формализовано в определенном количестве баллов. Если их оценки слишком отличались, определялся третий, дополнительный, эксперт, и средний балл выводился по трем оценкам. Общие итоги экспертизы были подведены на заседании Научного совета 17 декабря и утверждены приказом МОН №4 от 11 января 2016 г.
Месяц был предоставлен на апелляции для тех, кто считал свои оценки необъективными, а также на устранение технических ошибок, неизбежно возникавших при оценивании около 1500 проектов. Окончательные результаты экспертизы Научный совет МОН утвердил 3 февраля. Были определены и базовые принципы финансирования проектов, зафиксированные приказами МОН №153 и 158 от 24 и 25 февраля соответственно: поддержку в полном объеме предполагалось предоставить переходным проектам (выполнение которых было начато в предыдущие годы), проектам, получившим высокую экспертную оценку (76 баллов и выше), а также тем, важность которых для обороноспособности государства была подтверждена дополнительной экспертизой, проведенной по поручению секретариата СНБО.
Дело в том, что еще в конце 2014 г. стало понятно: традиционные параметры оценивания (где большой вес имеют индекс Хирша, количество открытых публикаций в журналах, входящих в базы Scopus, и т.п.) плохо применимы к проектам в сфере «оборонки» (где, по понятным причинам «открытых» статей, да еще и в ведущих зарубежных журналах, может не быть вовсе). Потому был избран алгоритм: секции научного совета формируют перечень проектов, которые, по их мнению, могут иметь оборонительное значение. Этот перечень рассматривает и утверждает Научный совет МОН, но право окончательной экспертизы здесь принадлежит компетентным структурам, работающим именно в оборонной сфере. Как следствие, в начале 2015 г. на основании вывода Центрального института вооружений Минобороны был утвержден первый список из почти трех десятков финансированных МОН тем, касающихся широкого спектра оборонной проблематики, а в марте 2016-го добавилось столько же новых. Лидерами здесь предсказуемо являются ведущие технические университеты: НТУУ «КПИ», НТУ «ХПИ», НУ «Львовская политехника». Но не отстают от них и классические, такие как ХНУ им. В.Каразина, КНУ им. Т.Шевченко, ЧНУ им. Ю.Федьковича.
В пределах общего конкурса работы, получившие низкую экспертную оценку (ниже 41 балла), шансы на финансирование потеряли. Работы же со средней оценкой (41–75 баллов) финансируются на усмотрение самого университета, если у него есть на это необходимые средства. Причем утвержденная таким образом экспертиза автоматически определила и распределение средств, выделенных в Государственном бюджете на 2016 г. по бюджетной программе 2201040, между отдельными университетами. Это произошло по очень простому и прозрачному принципу: за отдельными университетами были сразу же зафиксированы средства, которые они должны были получить в полном объеме (на «переходные» проекты, проекты с оценкой выше 76 баллов, «оборонные» проекты). Остаток приблизительно в 48 млн грн (после вычитания этой суммы от общего объема бюджетного финансирования науки в вузах) поделили на минимальную годовую стоимость проекта в 200 тыс. грн, и это дало возможность поддержать еще 240 условных проектов с оценкой среднего уровня, которые и были распределены между университетами с учетом «верхних» 240 среди «средних» проектов по результатам утвержденной экспертизы.
Следовательно, пять таких «проходных» условных проектов дали университету 1 млн грн. А уже право ученого совета университета — либо реально профинансировать пять «средних» проектов по 200 тыс. грн, либо сосредоточить эти средства на одном или двух из них — по мнению университета, наиболее перспективных. Здесь вступает в действие университетская автономия.
Следует отдельно подчеркнуть: МОН теперь решительно отказалось от практики установления разных порогов для работ среднего и высокого уровня для различных секций (выше — для отдельных естественных и технических наук, ниже — для социогуманитарных). Такая практика, как известно, широко применялась до Революции достоинства и справедливо вызывала много нареканий. Теперь порог один и одинаковый для всех. Таким образом, у чиновника отняты рычаги манипулирования результатами конкурса.
Конечно, у каждой системы есть недостатки — это нужно честно признать. В частности, предложенная формализованная система оценивания крайне плохо «чувствует» особенности такой творческой сферы, как искусствоведение и научная реставрация. Поэтому, по мотивированному представлению соответствующей секции, Научный совет единогласно решил поддержать в порядке исключения проект, посвященный народному искусству Украинских Карпат, который в других обстоятельствах оказался бы за чертой. Было рекомендовано поддержать две темы из исследования различных аспектов агрессии Российской Федерации против Украины в контексте выполнения постановления Верховной Рады №830-VIII от 25 ноября 2015 г., одну тему по исследованию гетманского Батурина в контексте выполнения указа президента Украины №1131/2007 и четыре темы, которые выполняют вузы, эвакуированные из оккупированных территорий Донетчины и Луганщины (хотя формальные показатели этих вузов по понятным причинам ухудшились, но поддержать их все равно необходимо). Во всех случаях речь шла о работах со средним баллом, которые не попали в «проходные 240», и во всех этих случаях Научный совет МОН принял относительно них отдельные мотивированные решения.
Результаты конкурса, конечно, удовлетворили не всех. Но МОН действовало прежде всего в жестких рамках утвержденного Верховной Радой бюджета (к сожалению, для описанного конкурса он, хоть немного и увеличился по сравнению с прошлым годом, однако остался в пять раз ниже от тех 2 млрд, против которых справедливо протестуют ученые НАН). Затем Научный совет решил: финансирование ни одного университета в 2016 г. не может возрасти в рамках общего конкурса больше чем на 25% по сравнению с предыдущим годом (иначе министерский бюджет просто нельзя было бы свести вместе!). И некоторые университеты, которые очень хорошо прошли конкурс (ХНУ им. В.Каразина, ЧНУ им. Ю.Федьковича, НУ «Львовская политехника»), были вынуждены ограничить даже финансирование высоко оцененных работ (а на средние средств вообще не хватило). Конечно, проблемаувеличения финансирования лишь на 25% значительно лучше, чем проблема уменьшения финансирования на 19%, которую вынуждены сейчас решать институты НАН. Но это — плохой аргумент для амбициозных ученых, которые предложили по-настоящему хорошие проекты, а теперь испытывают трудности с их реализацией.
Недовольны и гуманитарии, у которых сегодня нет достаточного количества публикаций в международных наукометрических базах (а значит, они получили более низкие оценки, чем естественники). Раньше эту проблему решали манипуляциями с проходными баллами — от чего теперь МОН решительно отказалось. Но и для гуманитариев изобрели спасательный круг: на переходный период им было разрешено учитывать в научный задел также публикации в журналах, которые входят в базы Index Copernicus (куда, как известно, попасть значительно проще, чем в Scopus или, тем более, Web of Science). Сейчас гуманитарии воспользовались этим не слишком эффективно, но, судя по научным отчетам университетов, которые уже ввели много своих изданий в упомянутую польскую базу, в следующем году ситуация должна измениться.
Итак, подведем определенные итоги. Уже сегодня финансирование университетской науки (в отличие от науки академической) осуществляется исключительно на конкурсной основе. Роль МОН заключается в утверждении условий конкурса и обеспечении самой конкурсной процедуры, которая, как уже было сказано, предусматривает привлечение более 700 ведущих ученых-экспертов, объединенных в 23 секции Научного совета МОН.
Такая система имеет очевидные преимущества: динамизм и состязательность, чем университеты выгодно отличаются от институтов НАН. Система является устойчивой к фаворитизму и манипуляциям: решение о финансировании принимаются по прозрачной, общей для всех процедуре, все этапы которой легко проверить.
В то же время система имеет и очевидный недостаток: всего один неудачно проведенный конкурс сразу же ставит университет перед необходимостью уволить значительное количество научных сотрудников и под угрозу — существование десятилетиями создаваемых научных школ. А устойчивость к манипуляциям имеет и противоположную сторону: ни один чиновник МОН не может сейчас «благословить», скажем, приобретение для университета жизненно необходимого для него научного оборудования.
Поэтому целью реформы в части финансирования университетской науки должны стать сохранение преимуществ конкурсного динамизма и вместе с тем — нейтрализация недостатков непредсказуемости и слишком резких изменений. Новый закон «О научной и научно-технической деятельности» предусматривает внедрение базового финансирования научных исследований и для вузов тоже. Но его механизмы нуждаются в конкретизации — на уровне закона «О высшем образовании» и подзаконных актов.
Коллегия МОН еще до смены правительства успела обсудить концепцию изменений системы финансирования вузов. Предложенные изменения касаются прежде всего образовательной деятельности. Однако в университетах подготовка кадров и научная работа связаны настолько неразрывно, что любая реформа будет неполной, если не даст ответ на вопрос: а как в дальнейшем будут финансироваться в вузах научные исследования?
Поэтому позволю себе поделиться некоторыми соображениями. Наверное, мы придем в результате к двум уровням вузов — исследовательским и «обычным». Ведь статус «национальный университет» из-за своей распространенности давно уже утратил свою уникальность и стал просто синонимом статуса «государственный». (Потому в дальнейшем важно не допустить необоснованного размывания и статуса «исследовательский»).
На сегодняшний день единственным исследовательским университетом в государстве, с необходимыми гарантиями для научной работы, фактически является КНУ им. Т.Шевченко, научное финансирование которого зафиксировано отдельной строкой в государственном бюджете (по программе 2201290). В рамках этого де-факто базового научного финансирования КНУ самостоятельно утверждает темы, но делает это уже не по собственному усмотрению, как раньше, а по результатам описанного общенационального конкурса по утвержденным МОН правилам и после оценивания работ ведущими внешними экспертами. Это, с одной стороны, дает гарантии постоянства научного развития КНУ, и защищает от опасностей местечковости и мелких тем — с другой.
В рамках реформы можно было бы распространить эту практику на все исследовательские университеты (их в Украине должно стать не более 15–20 — иначе статус «исследовательский» тоже девальвирует). Их научное финансирование также должно быть закреплено в бюджете отдельной строкой. Причем под термином «научное финансирование» я подразумеваю не часть зарплат научно-педагогических работников в рамках «науки второй половины дня», а именно финансирование утвержденных научных тем, которое будет предусматривать приобретение оборудования, материалов и т.п. Объемы этого научного финансирования, которое в терминах закона «О научной и научно-технической деятельности» является базовым, должны быть поставлены (согласно тому же закону) в зависимость от государственной аттестации научной работы вуза. Выработка правил для такой аттестации является самостоятельной и очень непростой проблемой, которая может быть решена только в сотрудничестве с научной общественностью.
В рамках этого финансирования исследовательские университеты самостоятельно будут утверждать научную тематику — но на основании общенационального конкурса со строгим внешним оцениванием и с утверждением результатов Научным советом МОН. Именно так это сейчас происходит для КНУ им. Т.Шевченко.
Для других университетов, которые не получат статуса исследовательских (но где также должен быть обеспечен высокий уровень научной работы по приоритетным для государства и общества темам), на среднесрочный период может быть сохранена действующая система конкурсного финансирования (с одновременным усовершенствованием конкурсных критериев и механизмов).
При этом, согласно Закону «О научной и научно-технической деятельности», университеты получат возможность дополнительно нарастить свое научное финансирование через гранты Национального фонда исследований, международные научные проекты, различные бюджетные программы МОН — например, сохранение национального научного достояния, государственной разработки важных технологий, а также в рамках государственных научно-технических программ, программ поддержки проектов молодых ученых и т.п.
И, конечно, должно существенно возрасти общее финансирование науки. Если сегодня наука всех украинских университетов (с КНУ им. Т.Шевченко включительно) «стоит» менее 20 млн евро, можно ставить крест на перспективах Украины как современного высокотехнологического государства с высоким уровнем обороноспособности. А ведь украинские ученые еще имеют достаточный потенциал, чтобы эту перспективу таки обеспечить.
