Либерально-олигархический дискурс о реформировании системы налогообложения в Украине, активно развивавшийся в прошлом году, закончился рядом радикальных изменений для бизнеса и граждан. Самым громким из них стало снижение ставки ЕСВ с минимального размера 36,76% (максимальный — 49,7% в зависимости от класса профессионального риска производства, а при начислении вознаграждения по гражданско-правовым договорам — 34,7%) до стандартного 22%.
Эти изменения преследовали цель «создать условия для увеличения поступлений в бюджет и обеспечения сбалансированности бюджета в 2016 г., а также улучшения администрирования налогов» (объяснительная записка к проекту закона №3688 от 22 декабря 2015 г.). Если проследить динамику и риторику законодательных изменений и предложений в этом направлении, то, кроме вышеназванной цели, политики отмечают и другие цели, которые должны быть достигнуты в результате инициатив, а именно: «снижение нагрузки на фонд оплаты труда» и, как следствие, «легализация заработной платы и занятости» (объяснительная записка к проекту закона №1573 от 22 декабря 2014 г.). Откровенно говоря, подобные изменения назревали в украинском обществе, и искреннее желание инициаторов этих законодательных предложений абсолютно понятно всем! Но результаты первого квартала 2016-го продемонстрировали, что это исключительно теоретические рассуждения, поскольку понятие «всем» оказалось «не всем»… и основной субъект экономической системы — бизнес — этого не понял.
Первые фискальные итоги 2016 г. были восприняты рядом экспертов очень оптимистично, хотя и довольно односторонне. Интерпретация роста номинальной заработной платы как следствия снижения ставки ЕСВ является очень смелым предположением, особенно в условиях значительной инфляции по итогам 2015-го. По данным Госстата, в 2015 г. относительно 2014-го индекс потребительских цен составил 148,7%, а в первом квартале 2016-го относительно аналогичного периода предыдущего года — 130,8%. Итак, о чем на самом деле свидетельствуют результаты в форме статистики?
В табл. 1 приведены данные, отражающие динамику заработных плат, уплаты ЕСВ и ПДФЛ в целом в экономике и в разрезе государственного и частного секторов. Отметим, что под государственным сектором мы подразумеваем общее количество занятых лиц, получающих заработную плату за счет государственного и местного бюджетов (проще говоря, бюджетников). Частный сектор — это все остальные занятые, получающие доход в виде заработной платы.
Снижение ставки ЕСВ, учитывая наиболее вероятные сценарии, должно было бы привести или к нейтральному варианту — перераспределению средств, высвобожденных в связи со значительным уменьшением ставки ЕСВ, в увеличение фонда заработной платы (увеличение стартовых окладов), или к оптимистичному сценарию — реальная детенизация заработных плат путем их роста на большие относительные величины, чем снижение ЕСВ. Цифры об изменении фактически уплаченного единого взноса и суммы начисленной заработной платы и денежного обеспечения, на которые начисляется единый взнос, свидетельствуют в пользу первого варианта (-25,2%; +25,2%). То есть на реальную детенизацию это не похоже.
Интересна и диспропорция в выплате заработных плат и уплате ЕСВ между частным и государственным секторами. В государственном секторе номинальный фонд оплаты труда (ФОТ) вырос почти на 40%, вследствие чего уплата ЕСВ упала только на 15%. В частном секторе картина диаметрально противоположная — рост ФОТ на 18%, падение ЕСВ на 28%. Все это наталкивает на мысль, что увеличение общего ФОТ, что часто трактуется как детенизация, состоялось в основном за счет государственного сектора. Парадокс заключается только в том, что в государственном секторе нет теневых зарплат, они возможны лишь в частном секторе. Как дополнительный аргумент для нашей гипотезы мы можем привести простой числовой пример: подсчитать эффективную ставку ЕСВ для первого квартала 2015-го и 2016 г. для экономики в целом, государственного и частного секторов в частности. После этого вычислить «сэкономленные» за счет снижения эффективной ставки ЕСВ средства и сравнить их с приростом ФОТ. Приблизительное равенство этих чисел будет означать нейтральный вариант конвертации неуплаченного ЕСВ в ФОТ.
Согласно табл. 2 суммы увеличения ФОТ в частном секторе и снижения уплаты ЕСВ почти совпадают. Но в государственном секторе увеличение ФОТ оказалось почти вдвое большим, чем это обусловлено экономией на ЕСВ. Причиной является не детенизация зарплат, которой не может быть в государственном секторе в принципе, а увеличение денежного обеспечения армии (почти на 69%). То есть по причинам, никак не зависящим от снижения ставки ЕСВ, ФОТ в государственном секторе вырос на сумму большую, чем экономия ЕСВ. Именно эта сумма и обусловила превышение увеличения ФОТ по экономике в целом над суммой снижения ЕСВ. Приведенный пример очень упрощенный, поскольку мы не знаем, каким был бы ФОТ без снижения ставки ЕСВ.
Другим странным моментом в обсуждении эффекта от снижения ставки ЕСВ является приписывание всей вариации ФОТ именно изменениям в ЕСВ. Но среди факторов, обусловливающих рост официальных заработных плат, есть как минимум уровень инфляции и минимальная заработная плата. Говорить о положительном тренде в увеличении заработной платы (25% в первом квартале 2016 г. к соответствующему периоду прошлого года) при уровне потребительской инфляции в 30% за аналогичный период — непрофессионально. Факт заключается в том, что реальная заработная плата в Украине в последние годы снижается. В условиях такой высокой инфляции номинальная зарплата просто должна повышаться в силу индексации и давления работников на работодателей. Однако темпы роста номинальной заработной платы ниже темпов инфляции, это и является одним из краеугольных камней кейнсианского механизма роста экономики. Другим фактором роста, как уже отмечалось, является увеличение минимальной заработной платы на 14% в первом квартале 2016 г. к 2015 г. (с
1218 до 1378 грн), что также оказывает мультипликативный эффект на уровень номинальных зарплат, особенно в государственном секторе.
Также одним из факторов увеличения поступлений ЕСВ при уменьшении ставки является то, что с 1 января 2016-го был повышен максимальный размер месячного дохода, на который начисляется ЕСВ, с
17 прожиточных минимумов (на конец 2015 г. это 23426 грн) до 25 прожиточных минимумов (34450 грн). Оценить, на сколько именно увеличились поступления ЕСВ, довольно сложно, поскольку нужна детальная информация о получаемых доходах граждан. Размер такого увеличения можно оценить по табл. 1 (разница между 2-й и 3-й строками).
Исходя из данных о темпах роста ФОТ, поступлениях по ЕСВ, инфляции, даже сценарий простого перераспределения «сэкономленного» ЕСВ на выплату зарплаты выглядит слишком оптимистичным. Особенно сильно этот оптимизм подрывает учет влияния других факторов на уровень заработных плат. Сторонники теорий «мощной детенизации», конечно же, будут утверждать, что еще рано говорить об определенных эффектах и необходимо подождать или что ставка была снижена недостаточно и для получения эффекта нужно снизить ЕСВ еще, скажем, вдвое. Возможно. Проблема экономики заключается в том, что это неэкспериментальная наука, и на 100% доказать определенные утверждения довольно сложно, особенно с эмпирической точки зрения. Однако для того, чтобы доказать факт детенизации, необходимо показать значительные изменения в индикаторах этой самой теневой экономики (хотя многие из них и далеки от идеала) и, кроме этого, доказать, что такие изменения произошли как раз в результате снижения ЕСВ. Пока нам неизвестны факты такого анализа от сторонников детенизации, а потому вся эта полемика больше напоминает набор деклараций.
Что же касается отечественных полисимейкеров, то им необходимо понять, что примитивным снижением-повышением ставок невозможно добиться желаемого результата. Поскольку примитивные действия ориентированы на примитивного реципиента, то в экономике они скорее всего спровоцируют противоположный эффект (adverse reaction) из-за того, что экономические агенты являются намного более сложными и умными объектами, чем об этом думают полисимейкеры. Бизнес и домохозяйства живут ожиданиями, формирование которых на самом деле является сложным процессом. И если в государстве снижается определенный налог, но продолжаются рейдерские захваты собственности, тотально коррумпированная деятельность судов, назначение невежд и дилетантов на государственные должности, то экономика отреагирует вполне адекватными ожиданиями и останется в «тени». Если разруха в головах, то и реформы надо проводить там же, а это означает глубокие институциональные изменения, а не косметические улучшения.
26 мая 2016 г. на встрече министра финансов Александра Данилюка с представителями институтов гражданского общества, отвечая на вопрос о частых налоговых реформах, министр высказался довольно метко: «Ежегодные налоговые реформы — это хроника…». И мы бы добавили: с клиническим привкусом. Такие фрагментарные реформы с простым арифметическим уменьшением ставки бюджетообразующих налогов без предложения существенных компенсаторов и с надеждой на выход экономики из «тени» — это довольно непрофессионально. Если делать реформу, то она должна быть комплексной и детально просчитанной не с позиции бухгалтерского учета и простых математических расчетов, а с позиции макроэкономической реакции на предлагаемые изменения с возможным учетом поведенческого эффекта налогоплательщиков.
Итак, итог наших расчетов и размышлений сводится к тому, чторадикальное уменьшение ставки ЕСВ не привело к детенизации заработных плат как минимум в анализируемом периоде. К чему это может привести? Если динамика роста ФОТ сохранится исключительно на уровне роста макроэкономических показателей, то это будет мощным аргументом МВФ против дальнейшего уменьшения налоговой нагрузки в возможных следующих налоговых реформах. Кроме того, и украинские политики могут задуматься о дальнейшем снижении налоговой нагрузки, поскольку существующих бюджетных расходов никто уменьшать не собирается. Поэтому у украинского бизнеса есть время задуматься над вопросом, какой путь избрать при выплате заработной платы. Предлагаем бизнесу разыграть с государством «зарплатный (налоговый) гамбит».
P.S. Авторы являются сторонниками идеи либерализации налоговой системы и отношений частного сектора экономики с государством. Более того, мы считаем, что снижение ставки ЕСВ может привести к детенизации фонда оплаты труда и структурным изменениям в экономике Украины. Но заявлять о детенизации по итогам только одного квартала, в условиях высокой инфляции да еще и на основе неоднозначных данных — преждевременно. Этой статьей мы хотели бы актуализировать вопрос детенизации заработных плат и попытаться хоть как-то повлиять на поведение бизнеса, получившего снижение налогообложения заработных плат, о котором он еще два-три года назад даже не мечтал.
