В 1990-е годы Донбасс как наиболее насыщенный советской промышленностью украинский регион переживал экономическое бедствие и более прочих нуждался в реформах. Угольная отрасль, в 1980-х ставшая одним из главных факторов краха экономики СССР, после 1991-го стала уже головной болью Украины.
Положение в углепроме было ужасным. В Донецкой и Луганской областях работало около 250 шахт, большинство из которых считались убыточными. Штат сотрудников был раздут, устаревшее оборудование требовало замены и ремонта, катастрофическими виделись дела с поставками. Крах социалистической экономики поставил промышленность в такие условия, когда все оказались друг другу должны, но ни у кого не было денег, чтобы расплатиться. На шахты не поступали крепежный лес, конвейерная лента, кабели. Впрочем, проблемы были и у других предприятий. Останавливались многочисленные заводы, работавшие на оборонную промышленность, а также прочие производства, оставленные без сырья.
Масштабы экономической катастрофы, постигшей Донбасс в середине 1990-х, трудно передать. Люди жили без зарплат по полгода. ВВП падал на десятки процентов в год и в 1999-м составил лишь 40% от показателя 1990-го. Главная задача, которая стояла тогда перед правительством Украины, было снижение огромной нагрузки на бюджет и хоть какое-то противостояние кризису взаимных неплатежей. Для этого, в частности, надлежало избавиться бремени нерентабельных, неперспективных шахт. Решить эти проблемы без иностранной кредитной помощи было практически невозможно, и власти обратились за деньгами к потенциальным кредиторам.
Помогали Украине сначала охотно. Всемирный банк заявил о своих планах выделить на реструктуризацию угольной отрасли $ 300 млн. Тогда для Киева это была очень большая сумма.
Это сейчас на Донбассе многие считают слово «реструктуризация» ругательным, вспоминая о том, как ее проводили. Но по первоначальному замыслу шахтерам закрытых рудников предназначались значительные компенсации, а также содействие в открытии малого бизнеса. Именно под такие гарантии брали деньги у Всемирного банка отечественные чиновники. Если бы все сработало так, как было запланировано, Донбасс сейчас, вероятно, имел бы иной вид. Впрочем, шахтеры так и не увидели этих средств. Суммы были наглым образом присвоены должностными лицами, а шахты варварски распилены на лом.
Суть этой схемы раскрыл в своем интервью предприниматель из Луганской области Константин Ильченко, который арендовал одну из шахт еще в середине 1990-х, пытаясь делать частный бизнес на угле: «Почему шахты закрывали так бездумно и, в конце концов, просто резали на металлолом? Деньги, поступавшие от Всемирного банка якобы на их реструктуризацию, на самом деле оседали на счетах представителей семьи Леонида Кучмы.
А чтобы на местах председатели ОГА, руководители угольных объединений и другие чиновники не ставили «ненужных» вопросов, угольные рудники, что называется, отдали им на откуп. За уничтожение шахт чиновникам позволяли списывать горное оборудование и вывозить его контрабандой в Россию (которая его тогда не производила). И таким образом всем стало «хорошо»...»
Позже, когда кредиторы стали осознавать, что выделенные ими средства расходуются то неправильно, кредитование реструктуризации свернули. Но для шахтеров Всемирный банк навсегда стал враждебным, ненавистным учреждением, лишившим их куска хлеба. О том, что виновных нужно было искать в другом месте, горняки не задумывались. А местные власти и горлопаны из КПУ и ПСПУ помогли им быстро найти крайнего. Пожаловаться на закрытие шахт стала одной из главных причин ненависти и недоверия населения Донбасса к Западу; предпосылки нынешней войны закладывались именно в те годы.
Наконец, из-за финансовых махинаций тогдашних руководителей страны и Луганской и Донецкой областей (в то время эти регионы возглавляли Александр Ефремов и Виктор Янукович) Донбасс не увидел ни денег, ни реформ. Выделенные средства вместо того, чтобы оживить экономику, фактически помогли местным чиновникам загнать ее еще больше в тупик.
Множество шахт Донбасса в конце 1990-х было бездумно закрыто только для отчета перед кредиторами. Многие эксперты до сих пор убеждены, что куда выгоднее было бы приватизировать их или сдать в аренду частному бизнесу. Но государство предпочло разрушить, а не сохранить. Последствия такого бездумного подхода в конце концов и привели к социальному взрыву в регионе, который мы имеем несчастье воочию наблюдать сейчас.
Интересно, что не помогли кредиты и другим отраслям донецкой промышленности. 23 лет независимости местный бизнес ничуть не заботился о том, чтобы модернизировать старые советские производства и сделать их конкурентоспособными на мировом рынке. Вместо этого законсервировали ориентацию промышленности края на Российскую Федерацию, которая сложилась еще в советское время.
Разговоры о том, что Украина не может продавать свои товары никуда, кроме РФ, давно стали чем-то вроде мантры, которую твердят все связанные с Москвой политики и бизнесмены. Вместе с тем такая ситуация — отнюдь не данность, лишь банальное нежелание прилагать усилия и развиваться. Крупный бизнес не только не старался дифференцировать каналы сотрудничества, а наоборот, все больше углублял свою зависимость от Москвы.
Например, компании Ахметова только в 2013 году набрали кредитов в РФ более чем на 1 млрд грн. Так, «Горные машины» заняли в Сбербанке России 250 млн грн., а ДТЭК — $160 млн в ВТБ. Эти деньги не сделали компанию более конкурентоспособной на мировом рынке, зато еще теснее привязали к российским партнерам.
Еще раньше, в 2011 году, ахметовский Метинвест привлек из Европы кредит на $850 млн! Однако энергоемкость металлургических предприятий олигарха в Макеевке, Енакиево и Мариуполе уменьшена так и не была. Как и раньше, они потребляют чрезмерные объемы газа, значительно больше, чем европейские производства.
В 2011 году взял кредит на $100 млн в Сбербанке и концерн «Стирол» Фирташа, который теперь также страдает от высокой цены на газ.
Резюмируя наблюдения за динамикой донбасской индустрии двух последних десятилетий, приходишь к парадоксальному выводу, что многочисленные кредиты не только не помогли промышленности двух областей преодолеть проблемы и выйти на уровень рентабельности развитых стран, а также усилили негативные тенденции, постепенно доведя до еще худших деградации и упадка. Рыночная цена на газ, по-прежнему, неподъемна для наших химиков и металлургов. А машиностроители, как и ранее, могут продавать свою продукцию преимущественно в страны третьего мира.
Бездумная привязка к российским рынкам и нежелание промышленников меняться и развиваться поставили отдельные производства на грань выживания.
