Претензии к новым законам о востоке Украины носят взаимоисключающий характер. С одной стороны, говорят те, кто не может смириться с их принятием, эти законы — едва ли не худшее из того, что вообще можно было предложить. И тут же заявляют, что они все равно работать не будут. И уже только по одному этому можно судить, что спор, в общем-то, не о конкретных нормативных актах и их содержании — спор даже не только о Донбассе и его статусе. Спор, конечно, об отношении к реальности, которая упорно не хочет втискиваться в приготовленные ей массовым сознанием рамки.
Законы считают плохими, оттого что они не соответствуют картине мира (точнее — картине войны), в которой уже несколько месяцев живет значительная часть украинцев. А раз они в мировоззрение не укладываются — значит, и работать не будут. Простая и безотказная логика.
В ожидании взрыва
Конфликт в Донбассе с самого начала подогревался завышенными ожиданиями всех участвовавших в нем сторон. Вектор ожиданий менялся уже не единожды, но всякий раз — со значительным «перелетом». Ждали немедленного мира сразу после первого тура президентских выборов. Ждали помощи Запада. Потом опять ждали прочного мира на основе всего лишь рамочного соглашения о прекращении огня. Параллельно ждали и чего-то страшного, едва ли не потери территорий (два раза в Минске и 16 сентября в зале парламента). А реальность всякий раз оказывалась сложнее.
Сравнение Донбасса с миной замедленного действия стало трюизмом. И действительно, рвануло, но очень уж неожиданно: пока что сдетонировал мир, да и не очень сильно — но на тех, кто ожидал совсем другого взрыва, эффект произвело оглушительный.
Скажем прямо: для многих политиков ожидание взрыва — очень удобная позиция. Позволяет не думать, не планировать, не действовать: ленивые и неумелые саперы переложили всю ответственность на мину и объявили себя не саперами, а «ястребами». Беспроигрышный вариант — призывать к войне до последнего украинца, зная, что вся ответственность все равно ляжет на Верховного главнокомандующего. А в случае попытки достичь пусть хрупкого, но мира — тем более вся ответственность на Главном дипломате.
Необратимость
При этом буквально все — от лидеров партий и фракций до почти аполитичных граждан — практически единодушно ответят на вопрос, каким бы они хотели видеть будущее Донбасса. Мирным, спокойным, благополучным. Даже те украинцы, которые считают, что исторические пути Украины и Донбасса должны разойтись, вряд ли хотели бы жить рядом с нестабильным, голодным, обозленным Донецком. Но как достичь такой цели, на самом деле не знает никто. Действенного (и главное — быстродействующего) средства нет, и это порождает ряд логических ошибок.
Самая распространенная из них — «вернуть как было», «обнулить и начать сначала». Но это невозможно. Общество — система, в которой все процессы носят совершенно необратимый характер. Можно назвать это социальной термодинамикой — в этом нет никакого фатализма. Срабатывает обычная человеческая психология. Каждый член общества получает в ходе социального процесса некий личный опыт. В дальнейшем он будет жить, опираясь в том числе уже и на него. У кого-то сработают механизмы вытеснения, кто-то окажется неспособен извлечь вообще никаких уроков из пережитого — но в масштабах общества большинство индивидов изменятся сами, поменяют свои привычки, реакции, установки, и «отыграть назад» возможно только при условии массовой амнезии.
Более того, если бы вдруг у украинцев по каким-то мистическим причинам и отшибло память, причины, предпосылки, условия для конфликта все равно никуда бы не делись и остались прежними.
События последнего полугода радикально изменили и Донбасс, и Украину — вернуть «все как было», отыграть ситуацию так, как будто несколько районов Донецкой и Луганской областей — это такие же части Украины, как и любые несколько районов Полтавской и Черкасской, к примеру, — невозможно.
Собственно, поэтому 16 сентября и были приняты два закона. Один — об амнистии — это как раз попытка «обнулить» те последствия конфликта, которые мешают двигаться дальше. Второй — об особенностях местного самоуправления — констатация очевидного научного факта, что так, как раньше, уже быть не может.
Донбасс и раньше был не таким регионом, как остальные, по объективным социальным причинам (сверхконцентрация населения и промышленности, отсутствие сложившихся исторических традиций, обусловленное поздним и быстрым заселением края). После боевых действий, человеческих жертв и разрушений он стал еще более «другим».
Скажем честно: те, кто не согласен с предложениями и формулировками закона об особенном порядке, на самом деле хотели бы принятия других законов о некоторых районах Донбасса. Ряд политиков-«ястребов» даже не особо и скрывали, каких именно — явно или неявно вдохновляясь опытом Второй Речи Посполитой и ее политикой пацификации на западноукраинских землях в период между мировыми войнами. Итогом пацификации, как мы помним, стала Волынская резня. Были и такие (отдельные представители старых элит Донбасса), кто мечтал бы потушить пожар деньгами, надеясь, что часть денежного ливня прольется напрямую в их карманы. Ну и, наконец, многие вдохновлялись некогда неосторожно высказанными пожеланиями известных политических персонажей насчет «обнести колючей проволокой».
Но несложно заметить, что в любом случае (либо насильственного умиротворения, либо попыток откупиться от проблем) речь все равно бы шла об особом статусе Донбасса — так или иначе. Потому что политики могли бы позволить себе принять и какой-нибудь другой закон, кроме одного — закон о том, чтобы несколько районов Донбасса считались «такими же обычными районами, как и любые другие», принять уже невозможно.
Ненулевая сумма
Логика вооруженного противостояния подсказывает политикам и гражданам, что любое действие оценивается в линейной системе координат: что бы ни сделала Украина как государство — это или успех, или поражение, третьего не дано. Но кроме этого каждый успех Украины — засчитывается как поражение ее противников, а каждая неудача — как их победа. Такое мышление привязано к убеждению, что вооруженная и информационная борьба, дипломатия — все представляет собой игру с «нулевой суммой»: ты выиграл ровно настолько, насколько проиграли другие.
Нет даже смысла объяснять, до какой степени подобный упрощенный взгляд на мир искажает его картину. Ведь в действительности в Донбассе пересеклись интересы слишком многих сторон, преследующих цели, лежащие в совершенно разных плоскостях (геополитической, экономической, цивилизационной, и даже бытовой мести), чтобы победы и поражения можно было подсчитать таким примитивным способом.
Расценивать действия по отношению к Донбассу по принципу «сейчас вынужденно уступили, но ничего, потом отыграем» — означает загонять конфликт в тупик. Закончится это не чем иным, как желанием ужасного конца вместо бесконечного ужаса. А вот в логике мира существуют другие приоритеты. В таком случае идет речь лишь об одном виде жертв — человеческих жизнях, избегать которых необходимо любой ценой, потому что никакие военные успехи не вернут жизнь убитым, «нулевой суммы» не получится, в проигрыше окажутся все.
Войну можно считать силовым продолжением дипломатии — но ошибочно считать дипломатию всего лишь прелюдией к «Градам» и «Ураганам». Задача военного — нанести невосполнимый урон врагу. Задача дипломата — найти решение, в результате которого оппоненты прекратят прямое противостояние. Далеко не факт, что подобное решение удовлетворит все стороны конфликта — скорее наоборот, каждый почувствует себя в чем-то ущемленным и недовольным. Но именно так и устроено человеческое общество: каждый поступается частью своих интересов не всегда ради общего выигрыша, но и ради того, чтобы уменьшить общий проигрыш.
Спор о будущем Донбасса пока только переживает болезненную стадию перехода от спора «дипломатов» с «генералами» к спору дипломатов друг с другом.
