Написаны, конечно, и другие, но специально созданное, оригинальное произведение, ставшее по-настоящему массовым, одно, и белорусского авторства.
Сейчас, пробегая порой через Майдан и Крещатик, можно услышать «дореволюционный» репертуар из Цоя, «Сплина» и обязательную «Лиш вона» Чубая. Будто ничего и не было. Что не так со «співучею нацією»?
Подозреваю, ответ на вопрос, почему так вышло, лежит глубоко и выводит на обобщения гораздо более широкие, чем особенности отечественных практик продвижения песенного творчества в массы в период социальных обострений.
Признаюсь, вероятные подсказки пришли с неожиданной стороны – с российской.
В каком-то обсуждении тамошней ситуации прозвучала мысль, что не следует бояться, будто заоблачный уровень пропутинской поддержки приведет к общественной истерике в России с соответствующими эксцессами.
Да, массы лояльны, но это такая вялая лояльность, российское общество в целом пассивно. Аплодировать телевизору – пожалуйста, но не больше. Что бы там ни говорили, дело «Новороссии» осталось уделом спецслужб и горстки социальных дезадаптантов.
Нынешний «Русский марш» в День национального единства был уныл и малолюден в Москве, а в Питере вообще не состоялся. И это при непрерывной пропагандистской накачке, которая сопротивления не встречает.
Этому есть целый ряд причин.
Призывая поддержать вождя в его борьбе с Западом, Кремль в то же время гасит всякую гражданскую активность от греха подальше, включая самую лояльную.
Лаять – только по команде. Но часто осаживать и не приходится.
Российское население сильно немолодо и тяжело на подъем, его буквальная «ватность» проявляется прежде всего в глушении всяких гражданских всплесков, в вате волна не идет. Те, кому важнее ценности сохранения, числом и выстроенными под себя социальными практиками угнетают тех, кому интереснее развитие, а оно интереснее всего молодым.
Так вот, демографический профиль Украины от российского ничем не отличается. В обществе доминирует многочисленное поколение, рожденное в 50-60-х годах, все больше нагружающее Пенсионный фонд.
А провал рождаемости в 90-е сейчас оборачивается относительно низкой долей молодежи. В 2011 году было 6,5 миллионов украинцев младше 15 лет, тогда как в 1991 году их было 11 миллионов. В 2018 году будет вдвое меньше ребят призывного возраста, чем в 2002 году, начиная с которого их число непрерывно падало. В среднем мы очень не молоды, следовательно, и не сильно задорны. Музыкальность никуда не делась, просто не так продуктивна.
Да, в отличие от россиян мы два раза за десять лет решились на серьезные социальные выступления. Но если внимательно всмотреться, кто составил основу протестующих – это была совсем не молодежь.
Юные футбольные ультрас в буквальном смысле зажигали, но основная масса была «дядьки». Средний возраст Небесной сотни – 41 год. И фронт на востоке в первый, самый сложный год держали те, кто призывался по второму разу, не мальчики.
Наверное, отсутствие переизбытка молодых горячих голов определило в целом мирный характер постмайданных процессов. Не то что охоты за бывшими не было, даже случаи посадки в мусорный бак были единичными и быстро прекратились.
Убийство Бузины выглядело дико, совершенно выпало из общей картины и прецедентом не стало.
Война накачала страну оружием, но оно молчит, несмотря на все разговоры о ребятах, которые вернутся с войны и покажут.
Те, кто застал самое страшное, уже основном вернулись. Пока тихо. Граната под Верховной Радой лишь подчеркнула тишину до и после.
Эту взрослую сдержанность можно и нужно занести себе в заслугу.
Но есть опасение, что обратной стороной окажется усталость и нежелание вовлекаться в общественные дела.
Два тяжелых года сильно вымотали людей, немолодому обществу может просто не хватить энергии, чтобы своим гражданским участием вытолкнуть Украину на дорогу. Принятие решений о будущем сброшено на глубоко неуважаемых политиков. Периодические истеричные мордобои в их среде не имеют ничего общего с последовательной работой и больше свидетельствуют не о внутреннем бурлении страсти, которая может быть сублимирована в развитие, а о нарастающем подсознательном ощущении бессилия.
Страшно хотелось бы ошибиться. Возможно, это лишь пауза перед новым рывком вперед, и нужные песни сочиняются уже сейчас, а, может, уже и сочинены и пробиваются к слушателям.
И да, молодых у нас относительно не много, но они ух какие, и вытащат страну вместе с «дядьками». Назад-то нам нельзя. Позади лишь «Плине кача».
