Эту историю пять лет назад рассказал мне один знакомый доктор. Историю об очень маленькой и очень сильной девочке. Она серьезно пострадала во время пожара, и полученные страшные ожоги ног оставляли лишь слабую надежду на то, что ребенок снова будет ходить. Чтобы отвлечься от невыносимых болей прикованная к постели крошечная пациентка без устали рисовала. Она рисовала маленьких ангелов с огромными крыльями. И очень серьезно обещала врачам, что обязательно научится летать. Девочка встала на ноги к вящему изумлению пессимистически настроенных докторов и безумной радости измученных ожиданием худшего родителей. Она просто не знала, что совершила невозможное. И наверное поэтому подобное стало возможным. "Мне кажется, она и вправду смогла бы взлететь, если бы очень сильно захотела…", — неожиданно завершил свой рассказ смущенный эскулап.
Полгода назад устроители премии имени Александра Кривенко предложили мне прочитать "Лекцию Свободы", предваряющую ежегодную церемонию. Высказав пожелание — дать, по возможности, собственное определение свободы. За полчаса до выступления без сожаления выбросил текст красиво упакованного спича. Пересказав внезапно всплывшую в памяти сказочную быль о самом сильном из известных мне людей. Незаметный подвиг неизвестной, но страшно родной девочки подсказал самое близкое мне определение свободы — способность взлететь даже тогда, когда весь мир сомневается в твоей способности ходить.
"Не взлетим…", — стандартное резюме умудренных печалями, битых жизнью оппозиционных политиков, чаще всего венчающее утомительное обсуждение планируемых массовых акций. Не упрек — констатация. Не взлетают. Выходят осторожно, ходят тихо. Слабость шагов старательно компенсируется децибелами натренированных голосовых связок. Углубляющиеся трещины внутренней растерянности тщательно затираются лаком показной брутальности. Крылья не вырастают, "нерастаможенный" груз ошибок и страхов неумолимо тянет к земле. Многие из них не читали Маркеса, но то, что левитация легко излечивается с помощью приклада, усвоили давно.
Те, кому чуть за двадцать, и кто сегодня является истинными хозяевами Евромайдана, свободны от остывших надежд, опостылевших разочарований и застывших страхов. Они свободны от изнуряющей мантры "Второй Майдан невозможен". Потому, что для них он — Первый. Честный. Главный. Они пошли. Мне кажется, они бы взлетели, если бы очень сильно захотели. Они сделали невероятно очевидный для них, и абсолютно неочевидный для нас шаг. И привнесли в зябкую рутину общественно-политической жизни естественное окрыление.
Студенческий порыв (не в обиду всем нам, прочим) — едва ли не единственное, что позволяет говорить о впечатляющей победе Страны на фоне унизительной капитуляции государства. Мы плохо думали о наших детях? А, может быть, мы оказались лучшими родителями, чем думали?
"Революция невероятна, потому что она настоящая", — было начертано на знаменах студенческой революции1968-го. Наша эволюция кажется невероятной, но она настоящая. Она обрела дыхание. Юные, вышедшие на Майдан, ТАК дышат. Вопреки всему, что происходило вокруг два десятка лет. Они готовы ТАК жить.
А готовы ли мы — вопрос. Коллега, много лет по мере сил приближавшая вильнюсский триумф и воспринявшая вильнюсскую стыдобу как личное оскорбление, пару недель назад горько заметила: "Я со страхом ожиданию неподписания Соглашения об Ассоциации. И с не меньшим страхом ожидаю ее подписания. Не все из тех, кто вроде бы искренне ратует за СА и ЗСТ, понимают, что это — не билет в рай, это жетон в чистилище. Не сытая старость для нас сегодня, а возможность завтра утолить здоровый голод, естественную жажду наших детей реализовать себя …"
Великий Франко много майданов тому просто и пронзительно изрек:
"Ти, брате, любиш Русь,
Як хліб і кусень сала, —
Я ж гавкаю раз в раз,
Щоби вона не спала…
Ти, брате, любиш Русь,
Як дім, воли, корови, —
Я ж не люблю її
З надмірної любови."
Нелюбовь наших детей к нашему государству естественна. Их любовь к стране нематериальна. А разве любовь может быть другой? Наши дети "заходились вже будить" нас самих. Потому, что мы слишком долго спали. Мы спутали анабиоз с абулией. И не заметили, как пауза в условном волеизъявлении переросла в реальный паралич воли.
Выборы и выбор... Вчера незнакомый таксист искренне горевал: "Дети. Что они понимают? До выборов ничего не будет…" Мы ждем выборов. Они приближают выбор. Образ жизни против образа мыслей. Что победит? Для меня — не вопрос. Разве что вопрос времени.
Оскорбленная хамством Януковича политическая Европа может отвернуться от Украины. Единственная причина, по которой она не должна этого сделать — тысячи очень молодых и очень светлых лиц на Евромайдане. Они превращают отложенную мечту в почти осязаемую реальность.
Встреченный мной позавчера на Евромайдане Иван Малкович (да простит он меня за вольный публичный пересказ приватной беседы) заметил: "В 2004-м я чувствовал подъем. Сейчас, я чувствую себя не столько участником событий, сколько отцом участников событий. И я чувствую гордость. Наверное, это — глубже и сильнее".
Не лишенный слова на Львовском Евромайдане растерянный Михальчишин, и не лишенный слова возле Киевского университета растерянный Кличко — самые яркие иллюстрации стремительного взросления наших детей, родившихся в независимой стране и воспитывавшихся в несвободном государстве. Растерянная, политически немая власть — самый выразительный стоп-кадр истекшей недели. Они бессильны против всего, что нельзя запугать, купить, и, самое главное, понять. Арифметика взяток, откатов, штрафов и сроков не коммутируется с геометрией свободного пространства. Физика свободного (или несвободного, кому как больше нравится) падения бессильна против алхимии свободного полета.
На Евромайдане Юности хмурь и озлобленность с трудом находили место, а "Банду — геть!" или "Зека — на нары!" с трудом находили понимание. Их Майдан сделал локальный протест против вчерашних обид призывом к завтрашнему примирению, увиденным и оцененным всем миром.
Плохо или хорошо, что взрослые невольники из лагеря противников режима не нашли реальных точек соприкосновения с вольнолюбивыми детьми? Для политической борьбы — плохо. Но гораздо хуже, что уязвленные взрослые повели себя как дети. Вожди отдали приказ свернуть знамена, демонтировать сцену, снять палатки. И обнажили Европейскую площадь. Сделали Майдан приманкой. Для ошалевшего от нервического ожидания "Беркута", для скучно жестоких "титушек".
Кстати, о "титушках". Они, хмурые, жалко храбрящиеся — тоже ведь наши дети. Кем-то не досмотренные. Они ведь в детстве явно не мечтали быть дешевыми наемниками. Не бывает плохих детей, бывают плохие родители. Из власти вышла плохая мать, а из Януковича — плохой отец…
Авторитетам, советующим студентам идти к политикам, предлагаем сменить угол зрения. Вы должны идти к ним. Оберегать их порыв, в конце концов, просто охранять их. Есть кого, и есть ради чего.
Сегодня многие политики торгуют не свободой, они фарцуют мандатами и карточками, мифическими партиями и округами, населенными реальными людьми, дактилоскопическими узорами на кнопках для голосования и пошлыми фразами для стенд-апов. Они не продают свободу. Они не догадываются о ее существовании. Часто будучи невольниками по факту присутствия в политике.
Я искренне жалею, что не знаком с девочкой, боровшейся с дьявольской болью при помощи нарисованных ангелов и настоящих крыльев.
Не знаю, могут ли научить нас летать еще некрепко стоящие на ногах крылатые дети Евромайдана. Надеюсь, что кого-то они научат ходить, держа прямо спину. И уверен — многих отучат от скверной привычки ползать.
