Вступление в силу безвизового режима между Украиной и ЕС, которое позволит многим украинцам впервые посетить Западную Европу, не может не наводить на ряд размышлений, касающихся исторического и культурно-политического контекста этого события.
Счастливым обладателям биопаспортов, нервно укладывающим чемоданы для пересечения украино-польской границы, было бы неплохо напомнить себе, что они не являются первыми украинцами, готовящимися массово посетить Европу.
Последний раз подобной привилегией воспользовались в середине 17 века десятки тысяч украинских козаков под предводительством Богдана Хмельницкого, которые вторглись в европейскую часть Польши и осадили Замостье – польскую версию классического европейского города-крепости эпохи Возрождения. Только вместо чемоданов, украинцы прибыли тогда в Европу с огнем и мечом, а торговлю и государственные связи – в отличие от сегодня – стали после этого налаживать с набиравшим силу северным соседом.
Дальнейший ход событий показал, что украинцами тогда была совершена серьезная ошибка, изменившая ход нашей национальной истории и на сотни лет выбившая Украину из орбиты европейской цивилизации.
Европа, на которую обрушился гнев украинцев позднего средневековья, стремительно менялась.
И та увядающая католическая землевладельческая Польша середины 17 века, по которой наши предки судили обо всей европейской цивилизации, была уже вчерашним днем новой протестантской капиталистической Европы – как раз той Европы, результаты существования и деятельности которой и собираются вскоре обрадовать глаз простого украинца.
Сегодня украинцы получат возможность почувствовать то, что было отобрано у них их собственной историей.
Увидеть прекрасные дороги, чистые пространства и старинные уютные города Западной Европы. Попробовать вкусную еду и напитки национальных европейских кухонь, посетить музеи, полные причудливых произведений мирового искусства. И, пожалуй, главное – ощутить непривычную для нас размеренность жизни обычных европейцев, планирующих свою жизнь на десятки лет вперед в расчете на то, что правила игры, на которой основана вся их жизнь, останутся фундаментально неизменными и через десять, и через сто лет.
Но все же основной шок, ожидающий украинцев после вступления в силу безвизового режима и массового посещения заграницы, будет испытан ими не в Европе.
Наоборот, этот шок должен встретить их у себя на родине, которую они вынуждены будут увидеть совершенно новыми глазами после посещения Запада.
Украинцы не смогут не спросить себя: почему, обладая такими же, как и европейцы, строением тела и объемом мозга, они живут в реальности, которая настолько разительно отличается от европейской своей неуютностью, недоделанностью и непроходимостью?
Они не смогут не задаться вопросом, почему при формально практически той же политической системе, что и в Европе, Украина представляет собой полную ее противоположность, утопая в воровстве, коррупции и взаимном недоверии?
После массового возвращения домой из европейских поездок, украинцы не смогут продолжать игнорировать тот факт, что, в отличие от Европы, на вершину их общества поднимаются не лучшие представители человеческой породы, дискредитирующие изобретенную в Европе демократическую систему не хуже, чем африканские или азиатские диктаторы.
И, наконец, украинцы не смогут более закрывать глаза на, пожалуй, наиболее близкий к правильному ответ на все вышеупомянутые «проклятые» вопросы – ведь в Украине поменялось уже достаточное количество политических лидеров, чтобы понять истину:
Настоящая проблема лежит не в низком качестве наших избранников как политиков – а в нашем общем низком качестве как демократического общества. И реалистично изменить общество к лучшему можно только долгим демографическим путем.
Поэтому, в свете всего изложенного выше, украинцам, готовящимся сейчас ринуться обозревать архитектурные и иные красоты Западной Европы, надо отдавать себе отчет в следующем: эти красоты – это не столько европейское будущее, в которое мы так хотим поскорее влиться, сколько продукт европейского прошлого.
Того самого прошлого, к которому мы не имели никакого отношения.
А поскольку современный мир, и Европа в особенности, сегодня начали меняться с немыслимой ранее скоростью и непредвиденностью, – то нет ли риска того, что Украина вновь, как когда-то 17 веке, может попасть в не совсем то будущее, на которое она рассчитывает?
Мы все надеемся, что так не случится.
Но если мы ошибемся и в этот раз, наша история сможет претендовать на звание самой ироничной в мире. А в конструкцию нашей национальной обуви можно уже навсегда включать грабли.
