Коррупция — самая тяжкая болезнь нашего общества. Для некоторых она безнадежно неизлечима. Кто-то неустанно ищет лекарства от нее, пытается изобрести их своими силами или же найти нужный рецепт за границей.
Желание вылечиться как можно скорее приводит к массовому распространению «эффекта плацебо». В ситуации, когда конечный результат зависит исключительно от силы веры пациента, на первый план выходят не объективные факторы, а авторитет врача, выписывающего рецепт. Впрочем, здоровье общества — слишком высокая цена для бездумных экспериментов, поэтому следует внимательно выслушать предложения всех врачей.
Спрос на поиск антикоррупционной панацеи создает соответствующие предложения. Одной из последних является идея введения антикоррупционного правосудия. Обычно аргументация сторонников имеет четыре основных составляющих. Первая — это стабильно безнадежное место нашего государства в мировом Индексе восприятия коррупции (в 2016 году Украина получила 29 баллов из 100 возможных, что всего на 2 балла больше, чем в прошлом году). Вторая — низкий уровень доверия к судебной власти, недобропорядочность и зависимость судей. Третий аргумент в пользу создания антикоррупционного суда — неэффективность действующей процедуры привлечения к ответственности за совершение коррупционных правонарушений, отсутствие реальных и массовых «посадок в тюрьму», что стимулирует так называемую культуру безнаказанности. Четвертым аргументом в культивировании идеи создания антикоррупционного суда являются рекомендации, озвученные в докладе Организации экономического сотрудничества и развития, согласно которым предлагается рассмотреть возможность создания специализированных антикоррупционных судов или судей (Consider introducing specialized anti-corruption courts or judges). Кроме того, отмечается, что создание специализированного антикоррупционного суда через прозрачную и справедливую процедуру отбора, в которую должны быть привлечены специалисты с международным опытом, является одним из требований предоставления Украине очередного транша финансовой помощи от МФВ.
В июне 2016 года, вероятно, придя к выводу об убедительности приведенных аргументов, парламентарии поддержали новую редакцию Закона Украины «О судоустройстве и статусе судей», в части второй статьи 31 которого предусмотрено создание Высшего антикоррупционного суда. Впрочем, заработает он не скоро, ведь конкурс на должности судей этого суда может быть объявлен только после вступления в силу специального закона, которого еще нет в природе. Пока существует несколько идей, воплощенных в соответствующих законопроектах о видении модели антикоррупционного суда. Но законодатель ограничил «фантазии» потенциальных авторов закона, поставив условие: Высший антикоррупционный суд должен быть высшим специализированным судом, рассматривающим дела как суд первой инстанции. Это обусловило появление вопроса: как вмонтировать Высший антикоррупционный суд в судебную систему так, чтобы обеспечить неотделимое право на пересмотр дела в судах высшей инстанции?
1 февраля с.г. группой народных депутатов был зарегистрирован законопроект № 1611 «Об антикоррупционных судах». Проектом предлагается особый порядок отбора кандидатов на должности судей антикоррупционного суда, который будет осуществляться конкурсной комиссией, сформированной в равных частях: президентом, Верховной Радой и министром юстиции. При этом орган судейского управления — Высшая квалификационная комиссия судей Украины — будет выполнять сугубо технические функции по приему документов и организации экзамена. Вместе с тем, учитывая специфику дел, на которые будет распространяться юрисдикция суда, формирование Конкурсной комиссии в предложенном проектом составе вызывает обоснованные опасения насчет возможной политизации процесса назначения судей. При таких обстоятельствах антикоррупционные суды могут превратиться в орудие расправы с политическими оппонентами или мести неугодным чиновникам. Кроме того, конкурс в Верховный суд подтвердил, что даже прозрачный и открытый отбор с максимальным привлечением к его проведению общественности не гарантирует того, что все стороны — кандидаты, государственные органы и общество — останутся стопроцентно удовлетворены его результатами. Почти в каждом из выводов о введении судебной реформы европейские эксперты советуют объединить органы, проводящие судейский отбор. Вместе этого проект закона предусматривает создание дополнительных комиссий. «Страна комиссий» — именно так недавно назвал Украину один из известных польских аналитиков.
Принципиально иная модель антикоррупционного правосудия выражена в законопроекте №6529 — в нем предложено отказаться от идеи создания отдельного антикоррупционного суда. Вместо этого следует образовать антикоррупционные палаты и ввести антикоррупционную специализацию действующих судей в местных и апелляционных судах для рассмотрения всех коррупционных дел — и преступлений, и административных правонарушений. Этот законопроект подвергся критике общественности: людей настораживает, что палаты будут созданы на базе нереформированных судов и состоять из судей, работающих ныне. По их мнению, по этой модели новые антикоррупционные судьи будут избраны ВККС без каких-либо дополнительных гарантий честного конкурса. Действительно, эту законодательную инициативу нельзя назвать революционной, поскольку ее введение не нуждается в существенных законодательных изменениях.
Но какие бы рефлексии ни вызвали упомянутые законопроекты, самое большое беспокойство вызывает их несоответствие положениям части 2 ст. 125 Конституции Украины, в соответствии с которой в Украине любой суд образовывается законом, проект которого вносит в Верховную Раду Украины президент Украины после консультаций с Высшим советом правосудия. Таким образом, Основной Закон устанавливает субъекта законодательной инициативы. Это означает, что суд, образованный любым иным способом (в т.ч. на основании законопроектов, внесенных ненадлежащими субъектами законодательной инициативы), будет считаться незаконным.
И пока основная дискуссия идет вокруг институционной стороны вопроса: что лучше — антикоррупционные суды или антикоррупционные палаты, — мало кто задумывается над поиском альтернативных путей лечения коррупционной болезни.
Давно известно, что коррупция — проблема системная, нуждающаяся в таком же системном подходе к ее решению. Она существует не только и не столько в учреждениях судебной власти, поскольку правосудие — это не только суд. Особенностью уголовного производства является то, что его формирование происходит преимущественно на стадии досудебного расследования. От того, насколько качественно были проведены следственные (розыскные) действия, собраны надлежащие, допустимые доказательства вины обвиняемого, напрямую зависит результат дела в суде. Очень часто судей обвиняют в том, что они отпускают под залог коррупционеров, которые потом убегают за границу или, оставаясь на свободе, влияют на судебный процесс. Но предписания статьи 183 УПК Украины предусматривают, что содержание под стражей является исключительной мерой пресечения, которая применяется исключительно в случае, если прокурор докажет, что ни одна из более мягких мер пресечения не сможет предотвратить соответствующие риски. Также этой нормой установлен исключительный круг случаев, при которых может быть применена мера пресечения в виде содержания под стражей.
Таким образом, позиция суда в процессе избрания меры пресечения зависит от: а) активности и убедительности стороны обвинения; б) законодательной возможности применить ту или иную меру к конкретному подозреваемому или обвиняемому. Очевидно, что даже в случае создания самого честного и самого независимого антикоррупционного суда судьи этого учреждения будут применять те же положения УПК Украины. Общество будет ожидать от такого суда реальных результатов — преступников за решеткой. При таких обстоятельствах первый же оправдательный приговор может быть воспринят обществом как измена. Так же негативно будет воспринято избрание меры пресечения в виде залога. Поэтому вопрос «беззубого правосудия» лежит, скорее, в плоскости не менее «беззубого» уголовного и уголовного процессуального законодательства, чем в нежелании судей осуждать преступников.
Говоря о правоохранительных структурах, нельзя обойти вниманием традиционно исповедуемый ими принцип «показателей работы». За это время НАБУ и САП направили в суды 86 дел, из которых решения уже приняты судом по 23 делам, в законную силу вступили 17 обвинительных приговоров. Большинство из них — это соглашения о признании виновности. Причинами низких показателей работы руководство НАБУ называет: самоотвод судей, их отпуска и болезни, «пинг-понг» между судами при определении подсудности, длительное формирование коллегии судов (все дела от НАБУ в соответствии с Законом рассматривает коллегия из трех судей). Таким образом, в понимании органов досудебного расследования только образование отдельного антикоррупционного суда развяжет руки в борьбе с коррупцией. Существует мнение, что специализированный суд, рассматривающий только дела о коррупции или подобные правонарушения, будет иметь более благоприятное соотношение количества судей к количеству рассматриваемых дел, следовательно, сможет быстрее решать дела. Зарубежный опыт существования таких судов демонстрирует, что многие из них так же загружены, как и обычные, а иногда даже больше. И это преимущество вообще не существует в странах, которые не ограничивают судей антикоррупционного суда рассмотрением только дел о коррупции. Кроме того, не следует исключать риски сращения органов антикоррупционной вертикали в единый карательный механизм, попав в поле зрения которого, человек будет лишен возможности доказать свою невиновность.
Следовательно, учитывая украинские общественные, законодательные и финансовые реалии, можно предложить несколько путей решения проблемы введения эффективного антикоррупционного правосудия.
Во-первых, проявление какой-либо коррупции — это преступление против народа, который, в соответствии с п. 3 ст. 5 Закона Украины «О судоустройстве и статусе судей», принимает участие в осуществлении правосудия через суд присяжных. Пока что участие присяжных в уголовном судопроизводстве ограничивается преступлениями, относительно которых предусмотрено пожизненное лишение свободы, и осуществляется исключительно по ходатайству обвиняемого. В таком случае дело рассматривается коллегиально в составе пяти человек: двух профессиональных судей и трех присяжных. При этом права судей и присяжных одинаковы в уголовном судопроизводстве. Если не народ, то кто может быть самым справедливым судьей для взяточника? В связи с приведенным усматривается целесообразным предусмотреть, чтобы каждое уголовное производство, связанное с коррупционным преступлением, рассматривалось судом присяжных. Популяризация суда присяжных на общенациональном уровне, проведение соответствующих обучений уже в ближайшее время приведет к активному привлечению граждан к процессу осуществления правосудия. Самые авторитетные из них будут избраны присяжными и вместе с профессиональными судьями станут тем самым антикоррупционным судом в каждом регионе нашего государства.
Во-вторых, эффективное выявление и задержание топ-коррупционеров невозможно без внесения системных изменений в уголовное и уголовное процессуальное законодательство, которые будут направлены на наделение органов досудебного расследования, прокуратуры и суда эффективными инструментами в борьбе с преступностью. Но вместе с расширением соответствующих полномочий необходимо также предусмотреть ответственность за фальсификацию доказательств. Позорная практика «показателей любой ценой» и осуждение к отбытию наказания невиновных людей должны остаться в прошлом.
В-третьих, усиление мер безопасности судей и присяжных, общественного порядка, эффективного расследования преступлений против судей. В связи с этим следует напомнить, что одним из самых резонансных преступлений было убийство харьковского судьи Трофимова и его семьи. Ситуация, когда правоохранители зашли в тупик, а убийцы судьи продолжают находиться на свободе, недопустима. При вынесении справедливого приговора судья и присяжный должны чувствовать себя защищенными.
И в завершение, четвертый, не менее важный элемент системного подхода к решению проблемы неэффективного правосудия в делах о коррупции. На базе Национальной школы судей Украины необходимо разработать и на регулярной основе проводить тренинги для действующих судей и присяжных относительно рассмотрения дел о коррупционных правонарушениях. Многие дела, в которых фигурируют очень сложные финансовые операции или тщательно продуманные схемы, являются более сложными, чем обычные, и имеют свою специфику. Кстати, именно в учебной плоскости привлечение иностранцев в качестве тренеров кажется вполне обоснованным. При условии надлежащего уровня подготовки каждый украинский суд станет антикоррупционным судом, который будет соответствовать практике стран развитой демократии.
Именно благодаря этим шагам нам удастся достичь того, о чем сказал бывший госсекретарь США Джон Керри в Киеве: «У нас каждый суд — антикоррупционный».
