Глава Государственной налоговой службы об индексах инвестиционной привлекательности и стратегии реформирования ГНС, электронной подписи и кадровых сокращениях, автоматическом возмещении НДС и борьбе с теневым сектором (в частности на рынке алкоголя), об отношении к Александру Януковичу и рецептах профессионального роста, а также о многом другом.
— Александр Викторович, как свидетельствуют многие исследования и опросы, именно налоговую политику традиционно называют одним из главных проблемных факторов для украинского бизнеса и инвестиционной привлекательности страны. И больше всего жалоб не столько на высокие ставки налогов, сколько на сложность их администрирования, ведения отчетности и т.д. Что скажете, это ведь сфера вашей ответственности?
— Прежде всего, скажу, что мы признаем существование этой проблемы и уже занимаемся ее решением. Налоговая служба — один из ключевых институтов, влияющих на бизнес-климат в стране. Мы осознаем всю меру ответственности и понимаем, что нам необходимо делать. И не собираемся перекладывать эту ответственность на чьи-то плечи и говорить, что мы дали свои предложения, а нас услышали или не услышали. Будем добиваться реализации каждой нашей инициативы и уже это делаем.
Что касается оценок и их адекватности. Сейчас существует несколько рейтингов, на которые все ссылаются. В частности, это индекс качества инвестиционного климата Европейской бизнес-ассоциации и индекс настроений инвесторов Международного фонда Блейзера и Украино-американского бизнес-совета, другие исследования.
Мы тщательно их все мониторим и, несмотря на объективность методологии подсчетов, видим и их недостатки. Они состоят, прежде всего, в недостаточной репрезентативности выборки, ограничивающейся членами этих организаций.
Поэтому сегодня мы вместе с очень известным и профессиональным социологическим центром, используя их опыт и научную базу, а также исходя из наличия у нас контактов с представителями абсолютно всех видов бизнеса, выстраиваем собственную методологию оценки качества инвестиционного и бизнес-климата в стране. Но я подчеркиваю, что эту методологию пишет не налоговая, а признанные профессионалы в этой сфере. На выходе получим продукт, который будет называться «Индекс инвестиционной активности». Он и будет тем показателем, который охватит и иностранных, и отечественных инвесторов.
Планируем сделать это исследование регулярным и проводить его как минимум дважды в год. Однако не исключено, что в будущем, если понадобится, будем проводить его ежеквартально.
— Будет ли к этому индексу достаточно доверия? Иностранцы ведь скорее поверят привычным для них исследованиям иностранных организаций. Таких, как, например, индекс Doing Business группы Всемирного банка, в котором наша налоговая система признана одной из наиболее обременительных на планете…
— Когда мы говорим о 181-м месте Украины по налогам, то давайте посмотрим, из чего оно складывается? Из отдельных показателей, в частности количества платежей по налогам и сборам, которых в Украине насчитали 135. Сообщаю, что сегодня эта цифра не соответствует действительности — их после принятия нового Налогового кодекса осталось 24.
Кроме того, учитываются затраты времени на администрирование налогов, в частности на заполнение форм и деклараций. Здесь у нас тоже очевидный прогресс. В начале 2010 года всего 34% предприятий использовали электронную форму отчетности. На конец 2011-го — 93%.
Также существенно уменьшаем сами формы отчетности. Например, мы инициировали сокращение формы для получения свидетельства плательщика НДС с десяти листов до трех, а сам процесс получения свидетельства уже сейчас будет занимать максимум шесть дней.
Учитывая эти и другие факторы, общий рейтинг Украины в нынешнем году вырастет, по нашим прогнозам, минимум на 14 позиций. Рейтинг в налоговой сфере вырастет еще больше даже с учетом того, что и другие страны тоже работают над улучшением своего бизнес-климата.
Но я хочу сказать, что здесь еще очень важна и разъяснительная работа, поскольку очень часто инвесторы остаются в плену устаревших стереотипов. Поэтому мы сейчас регулярно встречаемся с иностранными дипломатами и бизнесменами. Говорим как об уже сделанном, так и о планах.
Множество проблем, конечно, остается. В этой жизни не бывает черного и белого. Но, несмотря на инерцию мышления, инвесторы понемногу меняют свою точку зрения, и инвестиции в Украину сегодня уже идут. И макропоказатели экономики в этом плане достаточно сильны.
— Не очень-то и сильны… По официальной статистике, Кипр занимает первое место по инвестициям в Украину, 93% инвестиций, опять-таки, идут на Кипр. Можно ли говорить об инвестиционном климате, если главный партнер Украины — маленькое оффшорное государство? Чем вы планируете привлечь настоящих инвесторов?
— Не надо стричь всех под одну гребенку: есть Кипр и все. Пусть оттуда идет наибольший прирост — Кипр всегда доминировал. Но и из других стран тоже идет капитал, и показатели начинают наращиваться. Сегодня в выходе на украинский рынок заинтересованы и Китай, и европейские страны, и другие. Я считаю, что Украина уже сегодня очень интересна для иностранного инвестора.
— Давайте коснемся стратегии реформы налоговой службы. Какие ключевые факторы этой реформы?
— Во-первых, радикально уменьшаем количество проверок — за прошлый год почти на половину: до 12 тыс. по сравнению с 23 тыс. в 2010-м. В нынешнем году планируем сократить еще в полтора раза — до 8 тыс. Для малого бизнеса вообще введен мораторий на проверки — мы его продлеваем и на второй квартал 2012-го.
Во-вторых, в два раза увеличили возмещение НДС. 43 млрд. возмещено за 2011 год по сравнению с 24 млрд. в 2010-м. Из них 16 млрд. в автоматическом режиме. Сколько было скепсиса по поводу того, что автоматическое возмещение заработает? Нас тоже обвиняли, что это работает для нескольких предприятий, а сейчас это уже стало нормальной практикой!
В-третьих, дерегуляция. Мы сегодня сократили выдачу справок. 80% всех запросов идет на получение справки об отсутствии задолженностей, которая нужна для участия предприятия в тендерах и т.д. Она выдавалась за 15 дней, а сегодня выдается за пять. То есть за счет оптимизации внутренних процессов в три раза сократили сроки прохождения документов.
В-четвертых, сокращение функций и упрощение процессов позволит продолжить оптимизацию структуры и численности без потери качества работы. По процессам выдачи 12 основных видов справок мы подготовили сокращение сроков выдачи в три раза. За счет этого сокращения высвобождаются люди, которых можно без ущерба сокращать. Я — за то, чтобы сокращение носило системный характер.
В-пятых, аналитика и стратегическое планирование. Мы хотим быть понятными для бизнеса, для инвесторов, в том числе иностранных. Для этого Государственная налоговая служба впервые в практике работы государственных органов Украины привлекла лучших иностранных консультантов. Мы начали работу с всемирно известной консалтинговой компанией PriceWaterhouseCoopers по выработке стратегии с учетом всех мировых трендов.
— А будет ли, как того требовали Николай Азаров и Михаил Бродский, введена электронная цифровая подпись, о которой говорится уже не один год?
— Да, мы выполним эту задачу в срок, поставленный премьер-министром, — до 1 мая нынешнего года.
— Вы упомянули о сокращениях. Выполнила ли ваша служба указ президента о 30-процентном сокращении численности аппарата?
— Указ президента мы выполняем, но подходить к сокращению численности сугубо арифметически будет неправильно. Наша задача — сокращать штатную численность налоговой службы, не снижая при этом качества сервиса для плательщиков. Потому что налоговая служба затрагивает все слои населения. Каждый человек является плательщиком налогов. И если мы ухудшаем свой сервис, то это ощущается и очень болезненно воспринимается.
Последний пример — все говорили о сложностях с перерегистрацией малого бизнеса. Была такая надуманная проблема. Налоговая служба сделала все необходимое и даже больше. Мы продлили рабочие дни, работали в выходные и праздники, послали мобильные бригады и зафиксировали результат — отсутствие очередей. А те проблемы, которые были со статистикой (регистратором), очень оперативно решили и сделали все максимально удобно для плательщика. Мы провели эту кампанию и видим, что все, кто хотел, получили все необходимое.
Что мы сделали в цифрах? Сократили центральный аппарат на 20%. И если раньше в центральном аппарате было 35 департаментов, то сегодня их осталось 22. Мы сократили 81 налоговую инспекцию в регионах — осталось 387. За счет оптимизации структуры сократили дублирующие функции и объединили те, которые пересекались между департаментами. Было очень много сомнений — как все в итоге получится. Сегодня мы говорим: отлично получилось — процессы ускорились.
— Давайте посмотрим в абсолютных цифрах — до указа президента в налоговой было 62 тысячи сотрудников. Правильно? А сейчас сколько осталось?
— 55 тысяч.
— А где же тут сокращение на 30%? Общая численность сократилась чуть более чем на 10%. То есть можно констатировать невыполнение указа президента?
— На первое место мы поставили необходимость качественного обслуживания граждан. Поэтому инспекций на местах сокращение коснулось минимально и только за счет персонала, который обслуживал сами инспекции. Это кадры, бухгалтерия и т.д. Что же касается областных аппаратов, то тут мы пошли по максимуму, сократив их на 30%.
Заинтересован ли я в сокращении штата? Конечно, заинтересован! Потому что я хочу за счет этого сокращения повышать уровень заработных плат. Мы эту работу продолжаем.
— Была такая статистика — 1400 юридических лиц платят 80% от всех налоговых поступлений. Вы создали Центральный офис по работе с крупными плательщиками. Чем все остальные люди должны заниматься, и какой сервис и кому они должны предоставлять?
— Да, крупные плательщики дают 70% всех налоговых поступлений. Для работы с ними создается Центральный офис по работе с крупными плательщиками — это как офисный центр. Это стандартизация и единая методология, сопровождение крупных финансовых групп. Мы сегодня понимаем, что крупный бизнес, в простонародье — олигархи, должен платить налоги, как все. Эта группа дает основу бюджета Украины. И мы им должны предоставить лучший сервис, оставить надежный контроль, но не фискальный, а аналитический. Сегодня происходит институциональное становление центрального офиса плательщиков. Мы сегодня выстраиваем организационную, кадровую политику, правовую.
— Сколько будет сотрудников в этом центральном офисе?
— К концу года — минимум 3 тыс. человек.
— 3 тысячи человек будут обслуживать 70% налоговых поступлений. А 30% налоговых поступлений будут обслуживать 52 тысячи налоговиков?
— Это ошибочное суждение. Потому что сам по себе крупный плательщик не работает. Вокруг предприятия, входящие в его финансово-промышленную группу, и контрагенты. Есть крупное предприятие, где контрагентов более 123 тысяч! Например, крупный мобильный оператор, который работает по всей Украине, а платит налоги в Киеве. Нельзя мониторить только 1400 предприятий и получить 70% дохода. Интеллектуальная элита налоговой занимается работой с крупными плательщиками, но необходимо контролировать все предприятия, а это очень трудоемкий процесс.
— Что интересует бизнесмена, когда он говорит о налоговой? Первое: какой мне поставят процент с оборота моего предприятия? Второе: какой мне поставят процент штрафа? Третье: как зайти к человеку, который решает два первых вопроса? У нас существует де-факто налог с оборота. Зачем нам вообще эта сложная структура налоговой? Все равно ставится план. Кажется, мы играемся в эти показатели, справки, а на деле-то бизнес работает совсем по-другому…
— Я категорически с этим не согласен. Давайте говорить с цифрами. Смотрим штрафы: 2008 год — 20 тыс. проверок, доначислено — 1,7 млрд. 2009-й — 20701 проверка, доначислено — 1,6 млрд. 2010-й — 19,9 тыс. проверок, доначислено — 2,54 млрд. 2011 год — 11 тыс. проверок, доначислено 1,15 млрд. Видите динамику уменьшения? Это говорит о том, что никто предприятиям сегодня не диктует, сколько платить штрафов. Мы обеспечили более 200 млрд. грн. поступлений в бюджет. И мне сегодня нет смысла ставить план по штрафам — этот миллиард не играет принципиальной роли. А негатива от постановки плана я могу получить гораздо больше. Поэтому никто сегодня не приходит на предприятие и не говорит о планах по штрафам. Это стереотип, который, к сожалению, жив. Раньше, может, было. Но раньше и я был с другой стороны — до 2005 года занимался бизнесом.
Теперь о налоге с оборота. Если мы говорим по науке, я категорически против...
— Нет, если говорить по факту. Сейчас же фактически забирается доля с оборота…
— Давайте расставим точки над «і». Что касается налога с оборота, я категорический противник его введения, потому что малый класс торговли уйдет. Теперь относительно оборота, налоговой отдачи и того, кто и сколько вынужден платить. За последний год ни разу с бизнесменами никто так не разговаривал. И когда говорят, что есть такая средняя налоговая отдача и давайте платите среднюю ставку налога по отрасли, то разговор на этом же и заканчивается, потому что это не аргументы. Ни с одним человеком так нельзя разговаривать.
Сегодня мы активно используем и автоматизированную систему детенизации экономики — «Карту теневого сектора». Каждый месяц компьютер разделяет предприятия на шесть категорий, где видны реальный сектор, ямы, транзиты, те, кто не отчитывается, «спящие» предприятия. Видим мы и предприятие, которое воспользовалось схемами минимизации. И с этим предприятием мы разговариваем — но не на предмет того, что дайте нам больше денег, а о том, что эти сделки являются никчемными, поэтому необходимо вернуть все в бюджет.
Мы сумели кардинально перестроиться — в 2010 году сборы по налогу на добавленную стоимость составляли 4,5 млрд. грн. в месяц, а в 2011-м — 6,3 млрд. Это факт. Поэтому мы не говорим сегодня о налоге с оборота, и бизнес это уже почувствовал.
— В чем это проявляется?
— Платежи растут. Мы видим сокращение схемного кредита и минимизации налогов. Я сегодня вижу по цифрам уменьшение спроса на эту «услугу». Мы не победили еще, но спрос уменьшился в разы по сравнению с началом 2011 года. И сейчас эта тенденция продолжается. Если я вам называл 6,3 млрд. позитивных начислений по 2011 году, то в январе мы собрали уже 6,7 млрд. А относительно планов, которые мы доводим бюджету, то это маяки, основывающиеся на макроэкономических показателях. Есть соответствующая нормативно-правовая база, есть бюджет, который принят сегодня Верховной Радой Украины. Но нет ни одного предприятия, куда бы пришла налоговая и сказала: «С тебя столько налогов».
— Ни к одному не пришли?
— Не пришли. Это сегодня наша идеология.
— Почему же плательщики не замечают реформ в налоговой? Почему вице-премьер-министр Колесников на пресс-конференции говорит, что главная проблема реформ в Украине — налоговая и силовики. Он открыто назвал ваших сотрудников «барыгами и взяточниками в погонах», которых необходимо сокращать на 90%.
— Он это сказал в марте 2011 года! А сегодня, вы можете спросить у Бориса Викторовича, ситуация поменялась.
— То есть сразу все «барыги в погонах» резко перестали брать взятки и стали жить на одну зарплату?
— Вы говорите, что есть план по штрафам. Я вам привел системное решение и сказал, что в этом году количество проверок резко уменьшилось. Это — системный ответ на ваш вопрос. Вы спрашиваете: перестали ли брать взятки? Да, мы сегодня видим те факторы, которые создают коррупцию. Сегодня их и устраняем. Мы убрали фактические проверки. Была там проблема? Была. Мы установили мораторий на проверки в малом бизнесе. Это отмечают? Да.
Я вчера смотрел статистику по «Пульсу налоговой», куда поступают все обращения по коррупционным деяниям, затягиванию сроков, всему, что волнует плательщика, помимо законодательных проблем. У меня есть штат помощников, и я лично читаю наиболее содержательные и критические вопросы. Так вот, по 73% обращений вопросы были решены, и люди звонят и говорят нам спасибо.
— Если реформа проводится для бизнеса, она должна быть ему понятна, и бизнес должен это доверие как-тоартикулировать. В той же Грузии даже соцопросы показывают, что люди не видят коррупции в государственных органах. А у нас, как в анекдоте: мебель передвигают, а персонал сохраняется.
— Мы начали системный процесс. Но в любой реформе приходится преодолевать инерцию мышления. Как в налоговой, так и в бизнесе. В медицине есть такое понятие: «фантомные боли». Это когда человеку ногу или руку отрезали, а он все равно чувствует в ней боль. Вот такие же «фантомные боли» в налоговой сфере...
— По плану автоматическое возмещение должно было действовать для 90% предприятий уже в 2011 году, а вы в 2012-м планируете обеспечить только 80%.
— Тут полоса двустороннего движения. Есть в кодексе четко прописанные условия. И мы их в прошлом году даже понижали. Снизили долю экспорта, например. Дальше есть позиция предприятия, под которую нужно подстроиться. Там есть четыре отчетных периода. Но я же не могу фальсифицировать данные и вместо предприятий сочинять показатели отчетности! Поэтому мы со своей стороны обеспечили неукоснительное выполнение кодекса.
А в целом ни у одного предприятия сегодня нет накопления новых долгов. Есть проблемные моменты со схемой кредитной. Но если раньше была практика, когда предприятием подтверждался НДС и не возмещался, то сегодня мы решаем эту проблему.
— Мы от предприятий такого не слышим…
— У вас есть свой круг предприятий, с которыми вы общаетесь. У меня есть мой круг предприятий. Потому мы сегодня и вводим индекс инвестиционной активности, чтобы можно было говорить о репрезентативности выборки. Всегда есть люди, которые говорят, что все плохо.
— В прошлом году почти четверть миллиона предпринимателей закрыли свой бизнес. Это при тяжести и сложности процедуры ликвидации. И только 177 тыс. зарегистрировались снова...
— А что вас удивляет? Помните начало года? Появилась норма Налогового кодекса, не позволявшая плательщикам единого налога работать с юридическими лицами. Начали рассказывать, что 1,1 млн. плательщиков остались без работы. Мы тогда привели статистику: у 700 тыс. никогда не было контакта с юрлицом — это их не касается; 400 тыс. — касается. Из них 230 тыс. реально имели проблемы, а 170 тыс. предпринимателей, которые работали на едином налоге и тут же получали доход у этих же юрлиц. Поэтому мы говорим о том, что 170 тыс. предпринимателей использовались как раз для схем минимизации налогов. Это факт.
— А сейчас нет схем минимизации налогов?
— Схемы с использованием плательщиков единого налога стали экономически невыгодны. Теперь смотрим на статистику: 245 тыс. закрыто, 177 тыс. — новых, мы потеряли 67 тыс. предпринимателей. Но давайте проанализируем, что это за категории и почему они закрылись. И мы увидим, что только один предприниматель из восьми декларировал какие-либо доходы. Остальные были бездоходными предприятиями. Для чего?
— Да, наверняка среди них было определенное число минимизаторов. Но с другой стороны, это были люди, которые хотели работать легально и хоть какие-тоналоги государству платить. Сейчас они не делают и этого — ушли в тень и не платят вообще ничего. Это достижение?
— Это не достижение, но и не трагедия. Это нормальная работа. Есть предприятия, которые были закрыты по решению суда. Есть предприниматели, которые зарегистрировались на общей системе, исходя из тех льгот, которые предоставил Налоговый кодекс. Есть и чисто психологический фактор. Сколько было криков о том, что малый бизнес умрет? Люди это слышат и боятся. Ничего, не убили. Все перерегистрировали и все сделали. 2011 год мы заканчивали с приростом в среднем 10 тыс. предпринимателей ежемесячно. А это уже отразится на деловой активности. Я уверен, и это не только мои прогнозы, что по итогам первого полугодия мы будем иметь плюс 20—25% роста численности.
— Давайте посмотрим. Потому что тенденции показывают, что экономика уходит в тень. И мы видим, что она уходит в тень под налоговым гнетом, на примере той же спиртоводочной промышленности. Об этом в ноябре заявил первый вице-премьер Клюев. Спиртоводочная промышленность сократила легальное производство на 12%. При том что потребление сохраняется на прежнем уровне, а все другие отрасли пищевой промышленности показывают рост. Вот вам пример отрасли, которая уходит в тень.
— Акциза в 2011 году в Украине мы собрали 21,7 млрд. грн., что на 2,1 млрд. больше, чем за 2010-й. Теперь смотрим структуру платежей по акцизу. В этой структуре ликеро-водочные товары — 20%, пиво — 9, вино — 2,2 и 68% — это табачная продукция. Какая проблема есть? Падение производства, если мы возьмем официальную статистику, началось с 2008 года. Поэтому я не склонен считать, что это все резко уходит в тень.
— Так считают вице-премьер Клюев, Минфин и ассоциация производителей СОВАТ…
— Я же вам статистику привожу. С 2008 года идет падение производства. Тенденция это. Почему? Действительно, есть проблема. Это минимальная цена и отпускная цена спирта. У нас цена спирта сегодня — 155 грн. против 70 грн. в прошлом году. А если мы возьмем еще биржевые цены спирта, то увидим, что наш бизнес находится не в совсем равных условиях. Детенизация рынка — наша задача. В настоящий момент проходит крупномасштабная акция по выявлению фальсификата. За прошлый год выявлено 258 производителей нелегальной водочной продукции.
— Я две недели назад пошел на рынок и купил ящик водки по 12 грн. за бутылку…
— Зачем вам такая дешевая водка?
— Чтобы проверить, как вы выполняете поручение президента. Оказалось, плохо выполняете, и, стало быть, данные Минфина о том, что рынок водки на 40% работает в тени, а бюджет недополучил 2 млрд. грн. налогов, соответствуют действительности.
— Во-первых, цифру в 40% теневого рынка надо обосновать. Я бы с вами согласился, если бы мы уменьшили платежи. Но мы их увеличили. И вопрос лишь в том — на сколько? Кто-то ожидал 40-процентное увеличение, а получилось на 10%. Вот и вся разница. Мы не говорим, что платежи упали. Они выросли.
— А то, что на рынке водку продают дешевле минимальной розничной стоимости?
— Давайте сократим еще 30% сотрудников и будет у нас один инспектор на весь рынок. Кроме того, это обратная сторона медали, которая называется «Мораторий на проведение проверок малого бизнеса».
— Может быть, потому что инспекторов так много и все они кормятся с него, и стали возможны продажи водки по ценам ниже установленной?
— Безусловно, заявление можно легко сделать. Но в налоговой есть разные люди, и нельзя причесывать всех под одну гребенку.
— Почему вы их так защищаете? Вы же только недавно пришли. А у вас к ним такое отношение, будто вы с ними всю жизнь прожили.
— Я очень люблю людей, которые преданы своему делу. Среди 55 тыс. налоговиков есть люди, которые вызывают негативное чувство. А есть очень много людей, которые реально пашут. А я уважаю людей, которые трудятся. И неважно, чем они занимаются.
— Они не принимают декларации, пока взятку не дашь…
— Есть масса подразделений, которые не связаны ни с какими коррупционными явлениями. Это люди, которые сегодня работают и получают не такую большую заработную плату. Предприниматели хотят, чтобы налоговики работали до последнего клиента. Вот вы отдыхали 3 января, а у нас сотрудники вышли на работу. Им это тоже не нравится. Я вот до 11 ночи работаю. Поэтому я к людям всегда отношусь хорошо, если они работают. А если не работают, то наказываю их более жестко, чем это делает кто-либо другой.
— Кого вы наказали? Приведите пример вашей жестокости.
— Не жестокости, а жесткости. Например, недавно вышла статья о том, что налоговая служба закупила по тендеру дороже бензин. Проверили и видим, что налоговая купила бензин вместо 10 грн. за литр по 12 грн. Действительно, дочернее предприятие, которое учреждено налоговой службой, закупило этот бензин. В этот же день глава тендерного комитета дочернего предприятия был уволен, а руководитель предприятия получил официально взыскание. Тендер был в декабре, а информация прошла в январе. Мы расторгли договор с предприятием и все деньги, которые были перечислены, предприятие вернуло в налоговую службу. Все это было сделано в течение одного рабочего дня.
Второй момент. Мне пришел на «Пульс налоговой» звонок о том, что затягивают сроки проверок. Мы тоже очень жестко на это отреагировали. Если мы видим, что факты подтверждаются, человек уходит на меньшую должность и меняет направление деятельности.
— Есть какие-то высокопоставленные жертвы?
— Это замначальника районной инспекции.
— А по-настоящему большие жертвы, в центральном аппарате?
— Посмотрите, кто сейчас в центральном аппарате работает и в каком году человек пришел. Более 40% начальников департаментов поменялись в прошлом году.
— Это потому, что прежние не справлялись со служебными обязанностями? Это не стремление расставить своих людей, а именно профессиональные, объективные критерии?
— Совершенно верно. Те требования, которые предъявлялись нами, они не смогли выполнить. Залог успешной совместной жизни — смотреть в одну сторону. Мы вот и смотрим в одну сторону.
— А почему залогом успешной совместной жизни для подавляющего большинства нового руководства налоговой является происхождение из Донецкой области?
— Много ли из них донецких? Достаточно много. Но я вообще не вижу в этом какой-то проблемы. Уже даже есть термин «Донбасская школа менеджмента». Там есть достаточно мощные предприятия, мощный потенциал. Что такое руководство промышленным предприятием? Это та школа, которая сегодня воспитывает управленцев. И что плохого, что эти управленцы потом свой опыт могут переносить? Мне нет разницы — донецкий или не донецкий. Есть просто люди, которые умеют выполнять задачи лучше других, и они сегодня работают.
— А какую школу вы лично проходили в Макеевке, Константиновке или Донецке, которая позволила вам всего за семь лет госслужбы пройти всю карьерную лестницу снизу вверх? Все хотят знать этот рецепт успеха, ведь, например, в Днепропетровской, Харьковской, да и в других областях тоже очень много промышленных предприятий, но их представители почему-то свой опыт в налоговую сейчас перенести не могут…
— Я не считаю, что мне удалось пройти этот путь. Думаю,
