Знаковый возраст. Это еще молодость, но уже не юность, это достаточно, чтобы подвести первые итоги своей жизни.
Этот пост о наших вызовах и поражениях. О достижениях, пожалуй, расскажут сегодня многие.
Сегодня нашей стране, нам — двадцать пять.
На улице праздник, но мне кажется, именно в 25 лет нужно не столько праздновать, сколько подвести первую итоговую черту, стараясь посмотреть, насколько правильно они прожиты, и не нужны ли серьезные коррективы.
Эти 25 лет — своеобразный Рубикон, черта нашей зрелости. Именно в таком возрасте заметны результаты долгосрочной стратегии государства или ее отсутствия.
Итоги того, чем так не любит заниматься нынешняя политическая элита. И никогда не любила.
Именно сегодня мы можем увидеть следствия планирования и принятия шагов, которые не дают эффект здесь и сейчас, а дают плоды через десятилетия.
За двадцать пять лет мы так и не придумали одну стратегию развития государства. Мы не понимаем, что мы строим и куда движемся.
Борьба с «совком» или вечное противостояние России не могут быть краеугольным камнем такой стратегии, это не объединяет.
Мы так и не смогли найти общую идею, которая могла бы сплотить столь разные части Украины — и русскоязычных, и украиноговорящих, и восточных жителей, и западных, и пророссийски настроенных, и проевропейски.
Мы потеряли около 10% территории. Конечно, это стало следствием военной агрессии, но в первую очередь это произошло из-за отсутствия стратегии по сплочению нации, из-за воровства в армии и сплошного предательства.
Мы так и не вырастили управленческую элиту страны. Сегодня этим людям должно было быть 45-50 лет. У них должен был быть как минимум пятнадцатилетний опыт и огромный багаж знаний в госсфере.
Таких людей сегодня единицы. Зато есть волонтеры, иностранцы, фейсбучники и много других активистов, которые, естественно, ничего системного построить не могут, даже если захотят. По одной простой причине: у них слишком короткий «жизненный цикл» в рамках госуправления.
Знания, наличие прекрасного образования, трудолюбие и результативность — далеко не главные условия продвижения на госслужбе. Кумовство, покорность, безропотность и лояльность куда более эффективные «добродетели» в госучреждениях. Так было в 1990-х, так остается и сейчас.
Работать на государство не стало престижно. Нет, быть судьей, прокурором, заниматься экономической безопасностью в спецслужбах авторитетно и прибыльно. Но я о другом престиже.
Когда ты можешь, уйдя на пенсию, передать внукам эстафету, зажечь их патриотизмом и желанием служить государству, своей Родине. И, конечно же, иметь возможность, даже спустя много лет, повести внука в кафе и купить ему на 1 сентября школьный набор, любой, на его выбор.
Мы так и не создали средний класс. Да, бизнесмены нового поколения, конечно же, есть, но объяснение этому простое — теория больших чисел. Среди нас всегда будут те, кто проворнее, азартнее и предприимчивее. Которые, несмотря ни на что, хотят работать и зарабатывать. Но их могло бы быть гораздо больше.
Преемственность за 25 лет во всех сферах нашей жизни стала настоящим дефицитом. Пожалуй, постоянство сохранилось лишь в одном: в вопросе коррупции. В остальном же каждый последующий руководитель пытается начинать все сначала и, как правило, терпит фиаско.
Отсюда отсутствие хоть какого-то планирования и вечные «пожары» на работе, совещания до ночи, хотя от этого гражданам лучше не становится.
Мы так и нашли свое уникальное место на мировой карте, так и не имеем долгосрочной стратегии нашего международного позиционирования, простыми словами — внешней политики. Мы поставили все на Европу, но так и не смогли убедить европейцев в элементарной честности наших намерений.
Мы утомили Европу нашими разговорами и лозунгами, несоответствием деклараций и реальности. Мы сдали позиции на Ближнем Востоке, Азии и Латинской Америке. Нас там просто нет. Посмотрите на статистику последних лет нашей торговли с этими регионами. Она говорит о многом.
От нас все устали, поэтому даже мы порою не верим тому, что сами говорим.
Украина не стала реципиентом масштабных иностранных инвестиций.
Инвесторы отдают предпочтение не разговорам об улучшении инвестиционного климата, а доверяют отчетам ведущих консалтинговых компаний. Они смотрят на банальные вещи — индекс Doing Business, прозрачность судебной и налоговой систем, а в этих отчетах у нас не самые радужные оценки.
Мы так и не разразились системной поддержкой экспортеров, тех, кто дает стране живые деньги. Когда я был на третьем курсе, в медиа активно обсуждали идею создания экспортного агентства. Прошло 13 лет, и оно до сих пор не создано.
Зато мы пытаемся всеми силами получить очередные транши МВФ, которые бездарно проедаются. И которые, кстати, надо возвращать, к сожалению, не тем, кто их берет, потому что у них слишком короткий «жизненный цикл».
За 25 лет ни одна украинская компания не стала хотя бы региональной, не говоря о глобальном масштабе. Крупнейшие финансово-промышленные группы, вместо того, чтобы в «золотые» времена экономического бума 2000-х обзавестись активами за рубежом и максимально капитализировать бизнес, не смогли лишиться местечкового мышления и начать мыслить глобально.
Я никогда не был против СКМ, «Привата», «Смарт-холдинда». Напротив, я мечтаю, чтобы они стали хотя бы региональными лидерами и листировались на ведущих биржах за рубежом, превратившись в настоящие «голубые фишки» страны.
Коррупция стала неотъемлемой частью жизни нашего государства. За 25 лет мы так и смогли довести до конца ни одного большого антикоррупционного дела. Мы в этом плане уникальная страна, потому что коррупцией пронизаны не только госсфера, но и частный бизнес, где «откаты» — повседневная практика.
Когда я был в начальной школе, во всех учебниках было написано, что нас 52 миллиона. В 2016 году нас стало 45,5 млн человек.
Дельта, как модно говорить, — около 7 млн человек. Этих людей в Украине уже нет и, скорее всего, никогда не будет. Это приблизительно в полтора раза больше, нежели наша нация потеряла во время страшного Голодомора.
По большому счету, это все, что нужно знать об эффективности управленческих элит современной Украины. Мы потеряли пять миллионов самых активных и трудоспособных людей, уехавших искать счастье в другие страны. Они нам не нужны, к сожалению. И, кажется, страна стоит на пороге нового витка эмиграции.
Мы страна, в которой не замечают пенсионеров. Отправив большинство из них на грань выживания, мы, даже того не понимая, преподносим прекрасный мастер-класс в кавычках молодому поколению о том, как надеяться на государство, платить и получать белые зарплаты, уплачивать налоги.
Конституционное право на бесплатную медицину остается лишь правом.
Мы гонимся за картинкой и внешней атрибутикой, но не смотрим вглубь. Нам гораздо важнее провести красивый парад, нежели бросить усилия, например, на полное обеспечение вакцинами, даже платными, младенцев до одного года.
Мы не развиваем науку. Количество ученых сократилось в три раза. Все, что у нас есть в науке, — в основном инерция от Советского Союза, которая угасает. А наука — это конкурентоспособность нации и страны в целом.
Спорт и здоровье нации — отдельная тема. У меня родители — бывшие профессиональные спортсмены, поэтому я полдетства провел в невентилируемых спортивных залах и грибковых душевых.
Думаете, сейчас что-то в корне изменилось? Отнюдь нет. Последняя Олимпиада тому подтвержденье. Мы сетуем, что другие страны покупают у нас спортсменов, но не хотим создавать условия для их тренировок в Украине.
Наш тренерский состав во многом — тоже остатки былой спортивной роскоши Советского Союза. Все наши медали — заслуга их энтузиазма и настоящего человеческого героизма, но не результат системной работы государства.
Мы хотим жить в Европе, мечтаем, чтобы здесь было так, как у них. Мы хотим жить как в Барселоне, но строим «фавелы». Скверное чувство системного разочарования — самое точное описание того, что делается в головах и душах многих из нас, особенно молодежи, которая ковала Мечту на двух Майданах.
Не нужно обольщаться. Мы не сдали комплексный экзамен. Это не значит, что в некоторых дисциплинах у нас нет хороших результатов.
Мы пережили две революции и родили нацию на улицах. Мы патриотичны и имеем высокий уровень самоидентификации. У нас есть свобода слова, сильные неправительственные организации и первые сотни «спартанцев», которые бросили вызов системе и пытаются делать реформы. Но этого не достаточно. Нам нужны всецелая успеваемость и высокий комплексный результат.
Я пишу это в день 25-летия моей страны, потому что я ее очень люблю. Потому что я понимаю: чтобы стать успешным, нам не нужно постоянно сравнивать себя с 1990-ми и говорить, что тогда было хуже. Потому что это не движение вперед. Нужно смотреть на других, на тех, кто более успешен и целеустремлен.
У нас есть для успеха самое главное — поколение 25-летних, которое хочет жить в Украине и верит в страну. Это — наш ключевой результат. Нам пора перестать жить лозунгами и начать менять страну. Знаете, что самое интересное? Результаты мы увидим не завтра и не послезавтра, а минимум через десять лет.
В 1990-х родители говорили мне, что, возможно, все это делается ради будущего, и я буду жить совсем по-другому. Прошло двадцать лет, и я понимаю, что мне пора использовать такой же лексикон в отношении своих детей.
Нам всем нужно много работать, чтобы наши дети жили действительно в европейской стране. А политическим элитам пора, наконец, задуматься, что все циклично, и история может повториться и с ними.
Сегодня поворотный период. И нисколько не праздник. Или мы изменимся, или нас как страны через следующие двадцать пять лет не будет. Выбор за нами.
