Главная

Машинку заказывали? За что таксист и пассажир любят и ненавидят друг друга

До отправления поезда 15 минут, и ты только что это понял. Твоя жена едет в роддом, а ты застрял на даче за городом. Президент мечтает вручить тебе орден, но твой парадный костюм завис в химчистке. Вы с другом на кухне, уже почти полночь, а у вас закончилась водка.

Ты садишься в такси, просишь ехать быстрее и думаешь: вот он — мой лучший друг на следующие 20 минут. Рассказываешь ему о поезде, жене, ордене и водке, а он кивает. Ты думаешь: «Он меня понимает». Он думает: «Будут ли чаевые?». Вы оба не решаетесь предложить друг другу включить/выключить радио «Шансон».

Ты достаёшь из сумки бутерброд. Крошки падают на сиденье, и он не выдерживает — даёт тебе в морду. Ты не терпишь хамства и бьёшь его в ответ. Ты опаздываешь на поезд, в роддом, к президенту и в супермаркет. Но тебе уже всё равно. Вы едете искать круглосуточный магазин и просите продавщицу продать вам пол-литра.

Мир глазами таксиста

Днём пассажиры обсуждают по телефону деловые встречи, и это ещё можно пережить. Хуже, когда в машину садится девушка с телефоном. 40 минут её везёшь и 40 минут слушаешь про причёски и макияж. Потом голова болит.

То, что все таксисты немного психологи, правда. За 26 лет работы я научился разбираться в людях с первого взгляда и даже до него. Если вижу, что в заказе указано «нужен свободный багажник», скорее всего, машину вызвала девушка, которая поссорилась с парнем. Приезжаешь на место, а там куча кульков, сумок и заплаканная хозяйка рядом. Едет к маме или подружке. Всю дорогу одна тема: «мужики козлы». Я проявляю солидарность, подтверждаю: «Да-да, козлы все».

Мужчины могут поговорить о политике, рыбалке, футболе. Или обсудить красивую девушку, которая идёт по тротуару. Такой стандартный набор тем.

До кризиса 2008 года во всех службах такси цены были почти одинаковые. Людям было всё равно, кого вызывать. Со мной ездили все — от маргиналов до депутатов. Разве что Кучма ко мне в машину не садился. Сейчас цена у «грачей» в два-три раза ниже, чем у нас. Естественно, маргинальные элементы выбирают то, что дешевле. Даже не помню, когда в последний раз возил подозрительных типочков.

Таксисты сейчас не такие романтичные, как раньше. В советское время человек садился в машину — и начинались разговоры по душам. А сейчас все по телефону разговаривают.

Такси было другим. Более душевным, что ли. У водителей даже были свои суеверия. Когда я пришёл работать в парк, видел такую картину: едет машина, у обочины стоит женщина, а через 20 метров — мужчина. Мимо женщины таксист проехал, а возле мужчины остановился. Я не мог понять, в чём дело, а потом узнал, что если первый пассажир на твоей смене женщина, это дурная примета. День не задастся, не будет чаевых.

Если на кого-то из водителей приходила жалоба или он попадал в ДТП, начальник таксопарка проводил собрание. Были даже наказания. Самое страшное, когда таксиста снимали с машины и отправляли на полгода подметать двор за зарплату уборщицы. Это называлось «посадить на метлу».

В советском такси был план. В день нужно было проехать 350 км. Сейчас это нереально из-за пробок. Если раньше ты ехал из одного конца города в другой 20 минут, то теперь два километра, бывает, едешь минут 40.

Как-то я ехал в парк и отказался подвезти мужчину — было не по пути. Он полез драться, я ответил. Он оказался милиционером, начал размахивать перед моим носом ксивой. Мы подрались, а потом отвезли машину в парк и пошли в кафе пьянствовать. Пить мировую. Сейчас я бы уже не стал отвечать ударом на удар. Просто согласился бы с ним и уладил конфликт. Если ты не можешь совладать со своим гонором, иди возить пирожки в грузовике. Всем будет спокойнее.

О политике я говорю с клиентами осторожно. Особенно когда везу людей из Москвы или из Донбасса. Всегда смотрю, как человек настроен. Если чувствую, что он не на нашей стороне, говорю: «Давайте лучше обсудим девочек или футбол».

Раздражают клиенты, которые пытаются сесть в машину с открытой бутылкой пива. Или говорят: «Остановите на «Макдрайве», а потом начинают раскладывать на заднем сиденье чизбургеры и картошку с кетчупом. Часто предупреждают, что будут аккуратными, и это значит, что стопудово чем-то запачкают сиденье. Я сначала терпел, а теперь прошу не есть в салоне.

Раздражает, когда показывают дорогу. Я в таких случаях говорю: «Если я не буду знать, куда ехать, я у вас спрошу». Это всё равно что вы пришли бы к стоматологу и начали ему рассказывать, как лечить зубы.

Не люблю, когда друзья пытаются загрузить в машину пьяного в дрова товарища. Я в таких случаях говорю: «Ребята, или кто-то едет вместе с ним, или он никуда не едет». Ну довезу я это тело, а дальше что мне с ним делать? Зимой бывает, что в машину садится вроде бы адекватный слегка подвыпивший человек, а когда приезжаем на место — он уже никакой. Разморило из-за печки. Приходится выводить его на улицу, приводить в чувство, а потом уже просить заплатить.

Работяги ездят на такси после зарплаты, и для них поездка — событие. Поэтому они более щедры на чаевые, чем состоятельные люди. Особенно если их выслушать.

Иностранцев не поймёшь. Есть те, кто забирает сдачу копейка в копейку, а бывает, подходит такой к машине в аэропорту и спрашивает: «Сколько до Киева?». Я говорю: «15 евро». Он дает 20, и 5 из них — на чай. А вот если иностранцы спрашивают цену поездки в гривнах, и я отвечаю: 350, они ещё думают, ехать или не ехать. Это такой психологический момент.

Обычно на работе включаю в машине нейтральную музыку, которая нравится всем. Буйных успокаивает, уставших расслабляет. Молодёжь иногда просит включить радио с танцевальной музыкой, люди постарше — рок. Я не против. Всё, что угодно, только не шансон. Был случай, когда интеллигентный на вид пассажир попросил включить радио «Шансон». Пришлось его обманывать. Говорю: «Директор АТП после жалоб пассажиров поехал к программистам, и они отключили «Шансон» на программном уровне в радиоприёмнике». Он обиделся, попросил остановить машину и сказал напоследок: «В первый раз еду в такси, в котором мне шансон не включают».

К таксистам часто подходят приезжие и просят отвезти туда, где есть «девочки». В центре Киева почти на каждой улице по несколько борделей, и многие таксисты привозят туда клиентов за процент от сутенёров. Меня такие просьбы унижают, и я никогда не соглашаюсь. А вот рестораны, гостиницы — другое дело. Если пассажир не знает, например, где он хочет поесть, можно отвезти его в ресторан, с которым есть договорённость, и получить за это вознаграждение.

Я знаю почти всех городских сумасшедших в Киеве. Видите, вон дедушка по тротуару в шубе идёт? Он уже лет 15 стучится в окна машин и пытается продавать карты Киева. Они у него старые, да и вообще, картами уже никто не пользуется, у всех навигаторы. А он всё равно продает. Был ещё один патлатый мужчина в центре. Ходил с мешком из-под картошки на голове и газеткой себя по голове бил. На Оболони ходил мужик в фуражке лётчика и с рулём от грузовика. А на Подоле есть бабушка, которая всегда гуляет с двадцатью собаками на поводках.

Мир глазами пассажира

Я езжу на такси, потому что я человек пьющий. Посижу в компании, выпью — как потом садиться за руль? Так продолжается уже 30 лет, с тех пор как я переехал на Троещину.

За это время у меня было три постоянных водителя. Сейчас четвёртый. Знаете, как это происходит? Ты знакомишься с ним, начинаешь ему доверять, вы дружите. Вместе ездите на шашлыки на дачу, выпиваете. Потом ты одалживаешь ему деньги, и он исчезает. У меня так было три раза подряд, и каждый раз суммы становились всё крупнее. Кому-то нужно погасить кредит, кому-то отдать долг. Предпоследний, которому я одолжил $1000 на два дня, сказал, что покупает шикарную машину, на которой будет меня возить. Я так разозлился, когда он исчез. Не на него, на себя. Сколько можно быть идиотом? Пытался его разыскать, но потом передумал. Зачем мне этот геморрой? Пусть спит спокойно.

После этого случая я поклялся себе не одалживать таксистам денег, если они будут просить. Нынешний водитель не просил, но я ему одолжил. Долларов 150 — не очень много. Всё время наступаю на те же грабли. Разочаровываюсь в людях и снова очаровываюсь.

Мой таксист очень странный. Ему 30, и он поклялся себе до 60 лет никаких книг не читать и картин не смотреть. «Но в 60 лет, — сказал он, — как возьмусь, так всё сразу посмотрю и всё прочитаю». Он умный, хороший, нормальный человек. Зачем он поставил себе такие ограничения? Меня это поразило. Я ему объяснил: «Может, в 60 лет у тебя и глазки видеть не будут, и ножки ходить не будут» и начал заставлять читать. Сначала дал ему Чейза, потом «Трёх мушкетеров». Это его увлекло. Потом принёс Мериме, но он не впечатлился. О «Мадам Бовари» и «Соборе Парижской Богоматери», как вы понимаете, мы пока не говорим. Зато он увлёкся кино и всё время спрашивает меня об истории кинематографа. Я прививаю ему любовь к животным. Мы с ним подобрали кошечку на улице, и он её выхаживает.

Не могу сказать, что таксисты с советских времён как-то изменились. Жулики остались жуликами, честные люди — честными. Даже темы светских разговоров не изменились. О политике я не говорю. А вот о женщинах — другое дело. По пути домой, когда еду крепко выпивший, разговор просто льётся. Иногда хочется выйти из машины, остановить женщину, как-то ей помочь, украсить чем-то.

Часто выходил из машины к красивым женщинам. Делал комплимент, брал телефон и уезжал. Таксисты это всегда понимали и одобряли. Ещё помню, как-то я подсел в такси к барышне, и в итоге мы поехали ко мне домой. И это было даже не раз.

Я только в кино видел, как человек садится в такси и говорит: «Поехали за той машиной». В жизни я бы мог так ехать за женщиной, но не ездил. Зато когда-то залез на крышу дома, чтобы посмотреть, спит ли она со своим мужем. В итоге она меня бросила.

Я стараюсь не ссориться с таксистами. Зачем портить с ними отношения, если то, что остаётся от меня после посиделок с друзьями, всё же хочет попасть домой?

Конечно, за 30 лет были случаи, когда мне кто-то хамил, и я просил остановить машину, выходил и даже хотел запомнить номера. Но из-за чего это происходило — уже не помню. Да и номера я в итоге никогда не запоминал.

Я очень миролюбивый пассажир. Никогда не кричу: «Откройте окно», «Закройте окно», «Перестаньте курить», «Закурите». Если таксист всю дорогу разговаривает по телефону — пусть разговаривает. Если ест за рулем, даже если это борщ из баночки, — пожелаю приятного аппетита. Если включит шансон на полную громкость, попрошу сделать тише. Не сделает — ну и хрен с ним. Если не знает дорогу, покажу, куда ехать. Если назовёт цену в два раза выше реальной — просто заплачу и оставлю чаевые. Меня сложно вывести из себя. Пока водитель не начнёт давить людей на улице, я не огорчусь.

Когда-то, ещё при Советском Союзе, я ехал с пьяным таксистом. Он всё время засыпал по дороге, и машина ударялась о бордюр. Вы думаете, я ему что-то сказал? Конечно, нет. Я же не знал наверняка, пьяный он или просто устал. Я сидел и боялся. Вы, наверное, думаете, что я идиот.

Были истории, когда таксисты завозили меня не туда. Как-то я сел в машину пьяный и заснул. Просыпаюсь — и не знаю, где я, в Киеве или нет. Как выбрался — не представляю. Вот это было страшновато. Хотя подождите. Это было в трамвае. В такси не помню таких случаев.

Друзья мне рассказывали, что когда-то я пьяный сел в такси и на вопрос водителя, куда будем ехать, ответил: «Вези, куда хочешь. Мне везде рады». Не помню, куда мы в итоге приехали.

Мне уже 84 года. О чём бы вы ни спросили — со мной бывало всё. И в такси тоже.

Таксистов раздражает, когда пассажир:

- на переднем сиденье всю дорогу громко говорит по телефону;

- ест или курит в машине без разрешения;

- садится в авто с открытой бутылкой алкоголя или очень пьяный;

- без спроса тянется к ручке громкости магнитолы;

- переодевается в машине;

- навязывает разговор по душам;

- показывает дорогу, когда его об этом не просят;

- спрашивает о выручке и жалуется на высокие тарифы;

- обращается на «ты» и фамильярно;

- пытается поставить дорожные сумки, детские коляски и любой другой крупный багаж на сиденье;

- звонит со словами: «Я заказывал машинку».

Пассажиров раздражает, когда таксист:

- не может найти нужный адрес;

- громко включает музыку и отказывается переключать радиостанцию;

- говорит, что у него нет сдачи;

- ест или курит в машине;

- разговаривает по телефону за рулём;

- жалуется на маленькую зарплату;

- просит за поездку очевидно завышенную цену;

- рассказывает, что другие водители купили права, и им нельзя садиться за руль;

- оказывается специалистом в геополитике и макроэкономике;

- произносит фразу: «Машинку заказывали?»

Информация о материале

Опубликовано: 12 января 2016

Фальшивая защита. Как мошенники зарабатывают 200 миллионов в год на полисах «автогражданки»

В Днепропетровской области Нацполиция разоблачила преступную группу. В 2015 году группа продала 2,5 тыс недействительных полисов обязательного страхования гражданско-правовой ответственности - ОСАГО - на 600 тыс грн. Следственный отдел Днепропетровского главка полиции открыл производство по статье Уголовного кодекса «Подделка, сбыт или использование поддельных документов, печатей, штампов и бланков».

Действия полиции выглядят каплей в море на фоне масштабов торговли фальшивыми полисами автогражданки в Украине. Ежегодный оборот теневого рынка ОСАГО, по оценкам председателя комиссии по страхованию Украинского общества финансовых аналитиков Вячеслава Черняховского, составляет 200 млн грн. Реальных же цифр не знает никто: ни страховщики, ни правоохранители, ни Моторное (транспортное) страховое бюро - МТСБУ.

Усушка и утруска

По данным МТСБУ, за девять месяцев 2015 года утерянными считаются 105 тыс бланков полисов ОСАГО или 2% от общего количества проданных страховок автогражданки. Еще 5% или около 300 тыс полисов были испорчены.

Большинство тех и других бланков на самом деле никуда не делось, а продается водителям как действительные страховки. Схема проста: страховой посредник заявляет страховщику якобы об утере или порче бланков полисов, а сам заполняет их и продает водителям. Полученные деньги кладет в карман.

«Схемы возможного использования якобы утерянных или испорченных полисов могут реализовываться недобросовестными агентами или брокерами страховых компаний до того, как руководству страховых компаний становится известно о факте утери или порчи бланков. Особенно это касается договоров, которые заключаются на срок 15 дней», - объясняют в пресс-службе МТСБУ.

Чем короче срок действия полиса, тем меньше шансов, что по нему произойдет страховое событие, и о махинациях станет известно.

«Если случится ДТП, а у водителя фальшивый полис, то оплачивать возмещение потерпевшему он будет из своего кармана», - говорит начальник управления урегулирования убытков по автострахованию компании «Нова» Максим Воронин.

Кроме утерянных и испорченных бланков полисов, в незаконном обороте ОСАГО активно курсируют фальшивые страховки. «Некоторые из них нарисованы так, что от настоящих не отличишь», - признает Вячеслав Черняховский.

По его оценкам, общее количество продаж недействительных страховок ОСАГО составляет 500-600 тыс в год. При средней цене полиса 400 грн оборот теневого рынка автогражданки достигает 200-240 млн грн в год.

«К сожалению, прогнозы пока неутешительны. В обороте появляется все больше фальшивых полисов ОСАГО. На это влияет экономический кризис в стране - мошенники зарабатывают на желании водителей сэкономить», - объясняет заместитель председателя правления компании «Нова» Лина Кравченко.

Объем рынка автогражданки в Украине

Год	Премии, млрд грн	Выплаты, млрд грн	Число проданных полисов, млн штук
2012	2,5	1,0	8,4
2013	2,4	1,0	8,7
2014	2,5	1,0	7,5
2015, девять месяцев	2,4	0,9	5,7

Источник: МТСБУ

Страховка призрака

Утерянных бланков полисов автогражданки в 2015 году будет в 2,5-3 раза больше, чем в 2014 году. Уже за девять месяцев, по статистике МТСБУ, этот показатель вдвое превышает данные за 2014 год - 105 тыс против 57 тыс договоров.

«В 2015 году концентрация таких «полисов» на рынке была максимальной», - считает и. о. директора страхового общества «Доминанта» Владислав Гордиенко.

Причин роста мошенничества несколько. Одна из ключевых - уход с рынка ОСАГО двух крупных игроков - «Гаранта-авто» и «Украины». Эти компании в начале 2015 года были лишены права продавать полисы автогражданки, но продолжали торговать ими даже после лишения лицензий на ОСАГО.

«Сейчас на рынке продаются только 45 тыс бланков полисов ОСАГО, которые числились за компаниями «Гарант-авто» и «Украина». Недобросовестные агенты продолжают их продавать, что незаконно», - говорит Гордиенко.

Кстати, пойманные в Днепропетровской области мошенники продавали водителям полисы одной из таких фирм - СК «Украина». Более того, «Украина» умудрилась продать недействительные страховки самому МВД, выиграв летом 2015 года тендер по ОСАГО для 300 киевских патрульных на 273 тыс грн.

Позже из-за этого разгорелся скандал, но, по данным пресс-службы МТСБУ, министерство не обратилось в бюро по поводу согласования участников нового тендера. Это значит, что патрульные до сих пор ездят по дорогам столицы с фальшивыми страховками. МВД на запросы СМИ по этому делу не отвечает.

Эхо войны

Еще одной причиной роста количества фальшивых полисов ОСАГО в Украине эксперты называют аннексию Крыма и войну на Донбассе.

«Много утерянных в 2015 году бланков обусловлено тем, что было принято решение считать утерянными все бланки, которые невозможно было вернуть из зоны проведения АТО и АРК», - подтверждают в пресс-службе МТСБУ.

По оценкам Черняховского, эти регионы за год добавили в теневой оборот рынка автогражданки минимум 100 тыс недействительных полисов ОСАГО. Он уверен: если бы в 2014 году МТСБУ решило изменить цвет, дизайн и форму бланков страховок автогражданки, то такого роста продаж фальшивок не было бы.

«Страховые компании потеряли бы в связи с этим 1-2 млн грн за счет непроданных бланков, которые хранит МТСБУ, но зато сэкономили бы на порядок больше, исключив из оборота страховки из АРК и зоны АТО», - говорит эксперт.

По его мнению, страховщики не решились на такие изменения, потому что многие из них сами заинтересованы в существовании теневого рынка ОСАГО.

Как отличить подделку

«Во время покупки выявить фальшивые полисы невозможно, так как они сделаны достаточно профессионально», - утверждает Воронин. «Утерянные» и «испорченные» полисы тем более неотличимы от действующих.

Чтобы избежать покупки фальшивок, эксперты советуют смотреть на стоимость страховки. Если она на 30-40% ниже, чем у других компаний, то покупать не стоит.

«К примеру, страховой полис на автомобиль с объемом двигателя до 1 600 куб см, зарегистрированный в Киеве, при нулевой франшизе (невозмещаемый ущерб) составит около 1,5 тыс грн. А при франшизе 1 тыс грн такой полис будет стоить около 1,3 тыс грн. Если предложат купить полис за 500 грн, стоит задуматься», - предупреждает Гордиенко. Хотя пенсионеру положена законная скидка - 50%.

Проверить статус страховки можно на сайте МТСБУ по номеру полиса. «Бланк должен числиться за соответствующей страховой компанией и иметь статус «неиспользованный», - говорится в сообщении пресс-службы МТСБУ.

После оформления страховки данные должны быть внесены в базу МТСБУ. В таком случае статус страховки будет «действующий». Если в течение одной-двух недель информация о полисе в базе бюро не появилась, лучше обратиться к страховщику, так как в случае ДТП могут возникнуть проблемы с выплатой.

Электронный полис

Страховщики утверждают: сменой цвета или формы бланка полиса ОСАГО продажу недействительных страховок не остановить - слишком большой соблазн у страховщиков заработать легкие деньги на доверчивых водителях.

«Полис ОСАГО - это, по сути, 500-гривневая купюра, только почти не защищенная государством», - отмечает Черняховский.

Кроме того, существующая система выплат, при которой в случае ДТП компенсацию по купленному полису получает от страховщика не тот водитель, который его купил, а потерпевшая сторона, приводит к тому, что многие водители сознательно покупают недействительные полисы намного дешевле, а некоторые даже договариваются о приобретении таких страховок после случившегося ДТП.

Такие случаи в 2015 году, по данным МТСБУ, тоже были.

«Информация о попытках заключить договора страхования на фальшивых бланках МТСБУ собирает от руководителей служб безопасности страховых компаний, оценщиков и простых граждан.

Кроме того, фальшивые бланки выявляются при рассмотрении Моторным бюро жалоб и заявлений страхователей, а также документов, поданных в бюро для возмещения причиненного ущерба», - рассказали в пресс-службе МТСБУ.

Бюро планирует обобщать данные в отношении оборота фальшивых бланков страхования, но пока особой результативности оно не демонстрирует.

Убрать теневой рынок ОСАГО можно будет только после введения электронных полисов автогражданки, уверен замдиректора департамента андеррайтинга и продакт-менеджмента компании «АХА страхование» Роман Лазаренко.

«Внедрение электронного полиса уменьшит операционные расходы, минимизирует расходы на приобретение, доставку, выдачу дубликатов, инвентаризацию и уничтожение бумажных бланков. Повысится оперативность представления информации в центральную базу данных МТСБУ», - полагает он.

По словам менеджера, проведение технической подготовки страховщиков-членов МТСБУ к запуску электронного полиса можно отнести к достижению рынка автогражданки в 2015 году. Однако продавать страховки автогражданки в режиме онлайн страховщики смогут только принятия изменений в закон об ОСАГО.

В Верховной Раде уже зарегистрированы проекты таких изменений. Рынок надеется, что в 2016 году они вступят в законную силу.

Информация о материале

Опубликовано: 12 января 2016

Карнавал. Последний?

«Ко мне пришел мужчина в магазин, отоварился и протягивает руку, в которой, вперемешку, монеты украинские и российские. Говорит — выберите ваши. И я, не задумываясь, начала выбирать украинские. У него аж лицо изменилось. Потом посмотрел на меня, а я на него, и просто слезы сами из глаз. Он, бедный, так растерялся, наверное, подумал, что я дура». (соцсеть, декабрь 2015 г.)

Один из признаков гражданского взросления — 2015 для украинского Крыма: наряжая елки, мы уже не ждем с замиранием сердца, упомянет ли президент Украины в новогоднем поздравлении нас, своих сограждан из оккупированного Крыма. Не переживаем, как он сформулирует обещание об освобождении. А уж тем более — найдет ли слова извинения за свое бессилие реализовать его при нашей жизни. В общем, многим уже все равно, какую маску — супермена, жертвы обстоятельств, мученика самоограничений или даже Дела Мороза — он наденет. Мы хотим видеть его лицо без маски и слышать неподдельный голос. Особенно, открывая в Крыму новогодние подарки, в которых попадаются конфеты «Рошен» производства как липецкой, так и киевской фабрик. Горчит невероятно…

Но мы уже снисходительно улыбаемся. Именно по той причине, что мы в этот год окончательно осознали степень своей свободы и свою особую субъектность, которая выше наличия желания/потенций гаранта наших прав и свобод.

Еще меньше у нас ожиданий от правительственной елки. Ну, право же, чего можно ждать от этого корпоратива? Хотя, признаться, народ просто жаждет увидеть их всех и каждого в отдельности на ринге в бою без правил с материализованными ими же придуманными всесильными соперниками. Цвет трусов и песня выхода на ринг вторичны, так что можно сэкономить на аниматорах-технологах со знанием английского. Причем народ хочет видеть этот бой не до первой крови — до последней капли. Как это было у нас все эти дни, месяцы, годы (!) потерь.

По факту же новогодние обращения президента и премьера в этом году должны начинаться со слов: «Дорогие соотечественники и нерезиденты!» Потому как отвоеванное за этот год в судах (Киевский апелляционный административный суд отменил позорное постановление НБУ №699) юристами Регионального центра прав человека решение о возвращении украинцам с крымской регистрацией статуса резидентов накануне Нового года отменил ВАСУ и отправил его на рассмотрение в суд первой инстанции. И это — первый незачет власти.

Второй, третий и т.д. можно перечислить: отсутствие госполитики как таковой в отношении оккупированных территорий; отсутствие стратегии и тактики их возвращения; отсутствие прямой коммуникации власти со своими гражданами (впрочем, неоккупированные тоже ее лишены в полной мере); дискриминацию граждан по территориальному признаку; отсутствие адекватных рефлексий на нарушение прав человека и расследование этих преступлений; спекуляцию на крымскотатарской теме, игрища в «народную гибридную войну» на границе с Крымом на фоне непрекращающейся торговли с врагом по энергоносителям…

Но об этом мы много и подробно писали на протяжении года. Анализируя решения органов власти и подспудные причины, по которым они появлялись на свет в виде моральных монстров и юридических калек. Сегодня хотелось бы не об их авторах - уже до конца нам понятных, заякоренных на шкурные интересы, бесстыдных в своей жадности и жалких в своей слабости. Они, как стало окончательно очевидным, именно в этот год ожидания, — люди из беспросветного тоталитарного и коррупционного прошлого, от которых мы должны избавиться. Иначе не выжить и Крым не освободить. Но — мирным, не убивающим и не сотрясающим страну путем. И чем раньше, тем для нас, крымчан, и страны в целом безболезненнее.

Для этого, конечно же, нужен отработанный и выверенный план деоккупации Крыма. Все, кто сегодня критикует действующую власть за его отсутствие, должны явить результативную противоположность, объединить усилия и ресурсы, разработать и обнародовать свою стратегию и тактику, которой, конечно же, нужно заставить следовать и власть. Причем это должна быть программа не отдельно взятой политической силы, вождя или закрытой группы экспертов, а, в определенной мере, консенсусный и экспертно выверенный план действий. И это уже не пожелание, это анонс вполне рабочего проекта, который вызревает безо всякого государственного участия.

Но на берегу нового года следует четко оговорить условия реализации этого плана, с учетом возможностей «материка» и ожиданий тех, кто находится под гнетом оккупации. Это тем более важно, что внятного, без «каши во рту», голоса Киева Крым так и не услышал.

Крым — это Украина!

Этот лозунг в течение года стал уверенно произносить президент Порошенко, до этого вообще избегавший употреблять в публичной речи слово «Крым». Теперь его легко, иногда речитативом и почти нараспев, провозглашают все без исключения политики, включая Оппоблок. А что? Это ведь, как оказалось, ни к чему не обязывает. Зато демонстрирует. И потом, как-то неудобно, что Госдеп или комиссары ЕС чаще, чем наш президент или МИД, напоминают об этом России.

Но этот год был переломным. Во многом благодаря усилиям гражданского общества и СМИ, требующих не лозунгов, а конкретной активности. Именно они протестно выступили за отмену коррупционного закона о СЭЗ «Крым» и за присоединение Украины к западным санкциям в отношении страны-агрессора. Именно они, благодаря грантовым программам и пожертвованиям наших граждан, оказывали первую помощь переселенцам с оккупированных территорий, поддерживали добровольцев-крымчан в АТО, предоставляли правовую помощь жертвам оккупационного режима. Это общественные активисты по обе стороны Перекопа давили на правительство и парламент Украины, чтобы те приняли цивилизованные нормы для внутренне перемещенных лиц и правил пересечения «границы». Именно они были тем канатом, который удерживал украинский Крым. И это был хороший задел для того, чтобы с нового года требовать и добиваться целостной политики со стороны государства в отношении граждан Украины на оккупированных территориях.

Но сегодня не менее важно и четкое формулирование того, какой Крым — это не Украина, то есть понятия коллаборационизма. Страну не сшить, если четко не разделить слои населения оккупированных территорий (не путать с дискриминационной сегрегацией) на лиц, повинных в преступных деяниях и вынужденных приспосабливаться для выживания в условиях оккупации. Критерий прост: активное участие в деятельности оккупационного режима или вынужденное пассивное следование его правилам. Одно дело — активное участие в выборах и деятельности незаконных органов оккупационной власти, другое — принудительное или вынужденное исполнение ее решений. Есть четкая разница между тем, чтобы взять российский паспорт, потому что иначе не получишь даже скорую помощь для ребенка или останешься без работы, и тем, чтобы баллотироваться в депутаты даже сельсовета от российской партии и участвовать в преступных акциях, нарушающих права других граждан и интересы пострадавшего от агрессии государства.

Казалось бы, очевидные вещи. Особенно для тех, кто еще помнит по рассказам наших бабушек, как они получали в комендатуре аусвайс, чтобы выжить на оккупированной территории. Но не для украинских политиков, которые в промежутках между заграничными вояжами публично заявляли о наказании тех, кто принудительно взял российский паспорт и т.д.

Посему хотя бы на третьем году оккупации Крыма государство Украина должно четко сформулировать: что есть в его понимании коллаборационизм, а что — кооперация (вынужденное следование правилам оккупанта). Статья о коллаборационизме, к слову, была в проекте закона «О гарантиях прав и свобод граждан Украины на временно оккупированной территории Крыма и г. Севастополя», но при обсуждении в ВРУ была изъята. А зря — на этот вопрос все равно придется ответить. Вплоть до имен тех, кого надо считать коллаборантами. Ведь ими давно должны заниматься правоохранительные органы.

Вопрос этот пока без ответа, но уже перезрел. И государство должно четко установить — кто преступник, которого оно будет привлекать к ответственности, а кто жертва оккупации, и где та линия, которая их разделяет. Пока ответа нет, работает спецпропаганда, которая стращает нянечек в детсаду карательными действиями украинских властей.

С другой стороны, для тех, кто сохранил не только украинский паспорт, но и свои обязательства перед государством, должны быть обеспечены все права и свободы, которые есть у всех остальных граждан Украины. Особая группа заботы — дети. Эта сфера в госполитике в этом году была провальной, особенно на фоне действий РФ, которая предоставила крымским выпускникам тысячи мест в вузах на льготных условиях поступления. Но есть надежда, что в следующем году эта несправедливость будет исправлена, и открывающийся в Киеве воссозданный Таврический национальный университет во главе с профессором Владимиром Казариным удовлетворит потребности крымских выпускников и студентов, желающих продолжить обучение в Украине.

Крымскотатарский вопрос: от политпопулизма к госполитике

Очень хорошо помню начало апреля 2014 года. Вместе с Мустафой Джемилевым принимала участие в заседании СБ ООН по Крыму. Было много закрытых встреч. Понятно было, что самое слабое звено «референдума» о самоопределении Крыма — отсутствие субъекта этого права. Как ни крути, а, кроме крымскотатарского народа, караимов и крымчаков, то есть автохтонных коренных народов, на этой территории правом самоопределения не обладает никто. Но Украина к тому времени все еще не признала Декларацию ООН о правах коренных народов. Все, что нужно было, чтобы еще и на основании этой нормы международного права поставить под сомнение законность «референдума» в Крыму — просто заявить в ООН о присоединении к Декларации. И я помню, как Мустафа-ага тщетно пытался дозвониться министру Дещице, как посол в ООН по своим каналам пытался оперативно решить этот вопрос… Короче, зависло. Надолго. Тупо и бестолково.

А к концу этого года, после «блокадных» действий, вдруг прорвало, местами через край. Как послушать наших политиков, так кроме крымских татар в Крыму больше никого из политических украинцев и не осталось. И только их и дискриминируют — по национальному и религиозному признаку. Как это слышать матерям и детям похищенных, арестованных и осужденных не крымских татар? Незатейливые спекуляции наших политиков понятны — они дорвались до игры крымскотатарской картой. А вот позиция государства не оправдана ничем. В первую очередь, она вредит многострадальному крымскотатарскому народу, поскольку противопоставляет его другим этносам в Крыму и разъединяет украинство как общую группу лояльного Украине населения оккупированной территории.

Скажу больше, до аннексии крымское сообщество, в большинстве своем, уже избавилось от разделения по этническому признаку, как ни старались политики на этом играть. Оккупация РФ вернула Крым в прошлое, а украинские политики, по недомыслию, получается, этому процессу подыгрывают. Крымскотатарские же используют для утяжеления собственного веса. Поэтому мы и слышим «кроме крымских татар там никто не сопротивляется». При этом как бы теряются из виду похищения и пытки украинцев Андрея Щекуна и Анатолия Ковальского, исчезновение Тимура Шаймарданова, пытки и посадки этнических русских и украинцев — Олега Сенцова, Александра Кольченко, Геннадия Афанасьева, Александра Костенко… Десяток разгромленных и выдавленных на материк редакций СМИ не в счет, только АТР на виду? Притеснения УПЦ Киевского патриархата хоть один протест со стороны государства вызвали? А уничтожение украинских классов и школ, театральной студии «Світанок»?

Да, не нужно меряться лишениями и испытаниями. Но не нужно ими и спекулировать.

В бюджете-2015, по словам премьера, заложено финансирование деятельности меджлиса крымскотатарского народа в сумме 60 млн грн. Это, без преувеличения, исторический шаг. Пусть еще не подкрепленный в полной мере законодательно, он, все-таки, вводит европейскую норму поддержки коренного народа Крыма, в лице его представительного органа — меджлиса, признанного на уровне государства. Это признание и одновременно новое испытание для меджлиса, поскольку он становится распорядителем средств на поддержку целого народа. Публичных средств, а потому вопрос, как они расходуются, будет вправе задать любой налогоплательщик страны.

Вместе с тем, право крымскотатарского народа на самоопределение на его исторической территории остается в плоскости политической недоговоренности. Заявления президента о необходимости его внесения в проект изменений в Конституцию пока что чисто декларативны, но, дай Бог, дождемся результативного голосования. Тем не менее, остается еще и необходимость достижения общественного консенсуса для таких изменений. Что это означает по большому счету — обществу еще не объяснили даже лидеры Меджлиса. Нет сегодня публичного развернутого ответа на вопрос: что есть и какой будет крымскотатарская национальная автономия в составе Украины? А давно пора бы найти слова, понятные и воспринимаемые украинским народом в целом.

Освобождение: будет больно, но не смертельно

«Когда вы нас освободите? Давайте быстро, только без стрельбы».

«Что вы там мудохаетесь, обрубайте Раше все, мы потерпим».

«Ой, зачем этот блэкаут — это же отвернет от Украины даже самых-самых украинцев»

И, наконец, любимая мантра наших политиков: «Когда Украина станет более успешной, чем Россия, крымчане сами попросятся обратно».

О том, что Украина — уже во многом давно не Россия, у нас как-то не особо задумываются. Но это теперь точно знают даже те, кто представлял ее, как мать родную в картинках росТВ. Космические пенсии и зарплаты в этом году закончились, а вот цены и тарифы выросли непомерно, окно свободы захлопнулось, и в душах поселился страх. На самом деле, Крым просто сравнялся с остальной Россией. Но надо ли радоваться и, тем более, рассчитывать, на всеобщее «прозрение»? Надо ли вообще соотносить вопрос возврата Крыма со степенью готовности к этому большинства населения?

Как видится — нет. Мнение людей переменчиво, а устои международного права должны быть незыблемы. Поэтому нарушенный аннексией Крыма мировой порядок должен быть восстановлен, а люди должны осознать, что за все шалости с ним им придется платить. И тем, кто был за, и тем, к сожалению, кто был против. Впрочем, последние уже заплатили — кто жизнью, кто свободой, кто вынужденной самодепортацией, брошенным домом, изломанными судьбами и лишениями. Рано или поздно придет черед платить тем, кто был за и просто выжидал. Но жертвовать чем-то придется всем. И к этому нужно быть готовыми.

Как показала жизнь, пуще всякой стрельбы супостата обескровливают экономические санкции. Поэтому нужно заставить родное правительство, как минимум, присоединиться к тем санкциям, которые уже введены западными партнерами. Как максимум, ввести свои, уровня экономической блокады. А если будет путаться в проводах — на тропу выйдет, говоря термином Владимира Горбулина, «народная война».

Многие знакомые из оккупированных территорий спрашивают: что нам делать? Как помочь и приблизить? Не уверена, что имею право советовать, сидя в Киеве. Но, поскольку спрашивают, отвечу, как если бы была дома, рядом с ними, разделяя все явные и скрытые угрозы. Берегите себя и своих родных, сохраняя в себе и семье то, чем жили и дорожили раньше. Не участвуйте ни в чем, что помогает легитимизировать оккупационную власть. Не оправдывайте то, что нарушает права и свободы ваших родных, соседей или даже малознакомых. Учите детей родному языку и отправляйте их учиться на материковую Украину — дайте им возможность жить в свободной стране. Она уже есть таковой, а сделать ее богатой мы сможем сообща. И новый год будет в этом определяющим, вот увидите.

Информация о материале

Опубликовано: 12 января 2016

Крізь пекло. Цивільні заручники в окупованому Донбасі

Більше як півтора роки мільйони наших громадян проживають на території «сірої зони», де право як інститут – просто не існує.

В умовах відсутності будь-якого правового захисту від грабунку, побиття, зґвалтування, викрадення та вбивств, вони намагаються адаптуватися до цієї нової реальності на окупованих частинах Луганської та Донецької областей.

Уперше в історії незалежної України такий величезний масив тяжких злочинів звалився на недореформовані органи національного розслідування. Держава не справляється із цією роботою навіть на звільнених територіях.

Тому документування порушень прав людини, власне, як і багато чого іншого в нашій державі, взяло на свої плечі громадянське суспільство.

«Євромайдан SOS» почав відправляти мобільні групи для відстеження ситуції в Криму та на Донбасі на початку березня 2014 року. Тоді ми мали певні ілюзії щодо можливості правового втручання у ситуацію.

Але швидко стало зрозуміло, що «антитерористична операція» є нічим іншим, як боротьбою проти окупаційної війни Росії за прагнення України вийти з орбіти впливу «русского мира».

Терор як спосіб ведення війни

Весною 2014 року озброєні бандити розпочали викрадати та катувати людей для встановлення контролю над регіоном. Звичайних людей із Донбасу.

Активну меншість потрібно було фізично ліквідувати або змусити прибратися геть із регіону, та залякати пасивну більшість.

Першими дзвіночками стали вбивство 22-річного донецького активіста Дмитра Чернявського на мирному мітингу, який проросійські тітушки перетворили у криваве побоїще, та викрадення у Чистий четвер перед Пасхою та катування до смерті горлівського місцевого депутата Володимира Рибака за спробу відновити український прапор на будівлі.

Сп'янілі від безкарності та пасивності місцевої міліції бойовики швидко створили організовану систему «ескадронів смерті».

На сьогодні на підконтрольних військовим диктатурам територіях так званих «республік» діють спеціальні органи, названі на честь сталінських попередників – НКВД, СМЕРШ, МГБ.

Співробітники цих органів невтомно працюють для виявлення та ліквідації людей, які мають «неправильні» погляди, хоча під каток репресій потрапляють усі. Адже у підвалах сидять і бізнесмени середньої руки, і порушники невідомих «законів воєнного часу», і жертви побутових доносів заздрісних сусідів.

Коли людина зі зброєю отримує мандат на вирішення питань власності, свободи та життя іншого, – єдиним обмеженням для неї є дистанція вражаючої дії її автомату.

Тільки за офіційними даними, через полон пройшли 1333 цивільних осіб, 27 журналістів, 38 волонтерів. Досі в застінках знаходяться 131 людина, серед яких цивільні.

Волонтерські ініціативи, які контактують із рідними полонених, стверджують, що реальні цифри більші у геометричній прогресії.

Робота «ескадронів смерті»

«Євромайдан SOS» та інші члени Коаліції «За мир та справедливість на Донбасі» давно не мають доступу до окупованих територій. Але проведене Коаліцією опитування півтори сотні звільнених з полону людей дають можливість уявити, що відбувається у місцях, відомих більше як «підвали».

Було встановлено 79 таких місць, де утримуються люди. Це адміністративні будівлі, військомати, офісні приміщення, приватні помешкання, готелі та гуртожитки, заклади громадського харчування, промислові підприємства, заводи та фабрики, підвали, гаражі, каналізаційні колодязі, клітки, собачі вольєри. У більшості випадків вони непридатні навіть для короткотривалого утримання людей.

Насправді, будь-яка людина, яка проживає на окупований території, може потрапити до підвалу.

Причини доволі різноманітні та, щонайгірше, непередбачувані: проукраїнська позиція, належність до іншого, ніж Московський, патріархату, невинне фотографування на телефон «стратегічних об'єктів», як-от стадіон «Донбас Арена» або кав'ярня, підозра у шпигунстві або допомозі ЗСУ, доноси через сімейні сварки, пасивність у допомозі так званим «республікам».

Поширені викрадення із метою викупу – такий собі бізнес на крові. У буквальному сенсі цього слова.

Відродження середньовічної інквізиції

Масштаби катувань та жорстокого поводження із незаконно затриманими цивільними людьми вражають.

Кожен другий опитаний був піданний катуванню та жорстокому поводженню. 12% – жінки.

Для 71% людей заподіяння фізичного та морального болю супроводжувало їх протягом всього період утримання.

Близько 46% людей, які уникли катування, стали безпосередніми свідками того, як катують інших.

Близько 16% опитуваних осіб розказують про позасудові розстріли та забиття до смерті під час катування.

Сексуальне насилля лишається прихованою проблемою. Про ґвалтування жінок у полоні та випадки сексуальної наруги, як-от, зґвалтування овочами, розповідають тільки чоловіки. Самі жінки мовчать.

Насправді, це дуже тяжкі свідчення. Із цим знанням та досвідом людям треба якось вчитися жити далі:

«Слышал, как пытали других. Один был прикован наручниками, с завязанными глазами. У меня щелка была приоткрыта, я видел его немного, он был с кастрюлей на голове. По кастрюле били. Он кричал: «Убейте, только не бейте больше».

«... Над ним сильно издевались. На груди вырезали ножом слово «бендера» и зарезали. Он погиб. Он долго лежал, не в морге, около двух недель. И потом его обменяли как 200-го, «Айдару» отдали».

«...Вечером в часов девять их привезли, и до часов четырех я не мог заснуть от их криков. Так кричали, что волосы дыбом становились. Потом слышал, что их достали, притащили ко входу в наш гараж. Слышал, как разговаривали, куда их девать. Сказали, что в расход. Я так понял, что они их тащили, и слышно было, что падают тела».

Близько 63% цивільних осіб проходили через процедуру, яку досить умовно можна назвати «допитом».

Стисло суть цієї процедури колишні полонені характеризують так: «Да, контакти були. Їх суть полягали в тому, що нас били». Про це говорять 67% людей, яких допитували під час утримання.

Способи таких «допитів» досить різноманітні: людей б'ють; одягають протигаз та перекривають кисень; прострілюють частини тіла; ріжуть; відрізають вуха, пальці; прив'язують оголені дроти до статевих органів та пускають струм. Вони розказують про те, як їх співкамерників забивали в дерев'яні ящики, ґвалтували, кастрували, позбавляли їжі та води.

Мало хто зважає на вік, стать, стан здоров'я та інші речі:

«Я просила меня не бить, говорила, что беременна. Они сказали, что «очень хорошо, что укроповский ребёнок умрёт». Нас били всем, чем угодно: и прикладами, и ногами, и бронежилетами, которые нашли у нас. Били по всем частям тела. Об меня тушили бычки.

Мне, потому что я смотрела и кричала, когда избивали других, завязали скотчем глаза. Я на тот момент была на третьем месяце беременности, и в результате избиений у меня началось кровотечение...»

Військове керівництво кремлівських республік залюбки використовує рабську працю незаконно затриманих цивільних осіб. Примусові роботи виконували 58% опитаних. Вони риють окопи, відновлюють будинки, прибирають вулиці, переносять вантажі, розвантажують «російські гумконвої», в яких перевозиться зброя.

Окремих в'язнів змушують проводили розмінування, есгумації, мити від крові автобуси з тілами, розкопувати та ховати загиблих. Зайве зазначати, що така «робота» завдає сильних моральних страждань утримуваним людям.

Відповідальність Росії

Свідчення утримуваних людей дають багато доказів, що Росія здійснює ефективний контроль над незаконними збройними формуваннями. Невипадково у 44% керівну роль у проведенні допитів та організації охорони «підвалів» виконували кадрові військові та «добровольці» Російської Федерації.

Для підтримання належного патріотичного фону в самій Росії полонених змушували обмовляти себе та давати неправдиві свідчення російським журналістам:

«... я должна была дать интервью. Как они выразились, это мой билет на свободу. Они должны сесть со мной, заучить, что я буду говорить. Они мне это все напишут на листочке: «Мы тебе напишем, мы тебе покажем. Ты же понимаешь, как важно, чтобы люди знали правду, какая Украина плохая и какая замечательная Россия, какая замечательная «ДНР».

Кілька опитаних свідчили про перевезення їх для допитів на територію Російської Федерації.

Розказує полонений священник: «Когда нас привезли в Перевальское ДК к Козицыну 23 июля 2014года, они меня узнали – видели меня по российскому ТВ, как я на Майдане выступал. Кулек на голову надели, перевязали рот кульком, связали руки с ногами, начали жечь ноги, лупить по ребрам...

Меня так били, что я мочился под себя. И им потом от этого запаха, от этого всего было противно бить, и это было мне помощью. Зажигалкой ноги жгли, электрошокером били, глаза выдавливали, рот раздирали, крест в задний проход заталкивали... Я валялся в углу около суток. Потом нас повезли в Россию».

Чи буде Моторола головою Донецької ОДА

Наразі обмін полоненими призупинився: ходять чутки, що бойовики зажадали тотальної амністії.

Союзники теж наполягають на виконані мінських домовленостей. Тривають складні переговори, просувається концепція надання імунітету для усіх кандидатів на вибори в окупованому Донбасі, і за ними амністія. За таким сценарієм під амністію можуть потрапити і ті, хто вчиняли воєнні злочини.

«Краще мир, ніж війна», – ухиляються єврочиновники від прямої відповіді, чи має Україна амністувати воєнних злочинців. Мовляв, питання амністії є завжди складною дилемою.

Із тим, що мир краще за війну, важко не погодитися.

Але досі уряди демократичних країн справедливо вимагали від України ефективного розслідування та покарання винних у злочинах Євромайдану для утвердження правосуддя. Тепер наша черга повернути цей месидж Європейському Союзу та закликати його слідувати декларованим ним цінностям.

Не може бути миру без справедливості. Ті, хто вчинили воєнні злочини, мають бути покарані. І не має тут ніякої дилеми. Це базовий постулат міжнародного кримінального права.

Україна бореться не тільки за території, але й за людей, які на них проживають. Тож коли ми говоримо про звільнення заручників, ми маємо на увазі не тільки катованих у підвалах цивільних людей. І не тільки більше семи сотень зниклих військових та рідних, які чекають їх повернення додому.

Ми говоримо про близько трьох мільйонів людей на окупованих територіях, основне завдання яких наразі – вижити. Про більше двох мільйонів людей, які не можуть повернутися додому. Про жителів близько 200 населених пунктів, які знаходяться на 350-кілометровій лінії розмежування, та періодично потрапляють під обстріли.

«…на кожній зупинці міського транспорту на стовбах були ретранслятори, які весь час по колу голосно транслювали радянські патріотичні пісні, а по суботах – дитячі пісні. Все це впливало негативно на психіку; складалося враження, що ми заблукали і знаходимось в СРСР».

Коли окуповані території повернуться під контроль України, то, окрім відновлення інфраструктури, розірваних родинних зв'язків, понівечених людських доль, знищених дитячих садочків – потрібно буде відновлювати віру людей у справедливість.

Аби усі, хто вчинили ці тяжкі злочини, були покарані.

Воєнні злочини, як відомо, не мають термінів давності.

Информация о материале

Опубликовано: 12 января 2016