Завершение остросюжетной сказки с элементами мистических гратуляций, рассказывающей о том, как нехорошо выгонять интеллигентных людей с работы в канун Новогодних праздников. Предназначено для широкого круга читателей, которые смогли дочитать до конца первые две части повествования.
(Начало см. здесь, а продолжение – тут)
– Это что еще такое?!
Юлия Тимашенко, гневно сдвинув брови, тычет паспортом в побледневший нос народного депутата Натальи Королявской.
– Ну, гы-гы, это самое, мля, того, – отвечает Королявская, прикуривая длинную черную сигарету. – Это я в память о тебе сменила фамилию, вот что! У нас многие так сделали.
– Да? – шипит Тимашенко. – И кто же эти люди?
– Ну, много кто, я уж и не упомню, – пожимает плечами Королявская. – Но это все в честь тебя, зуб даю!.. Слушай, ну давай же, наконец, выпьем!
Королявская почти что насильно засовывает бокал в руку Тимашенко.
– Давай, Юля, за тебя! – весело кричит депутат Наташа. – Чокнемся за революцию!
– За революцию! Только сигарету сначала выбрось, а то у меня уже от твоего дыма глаза слезятся – говорит Тимашенко.
– Гавно вопрос! – Королявская ставит свой бокал на стол и, выйдя на балкон, швыряет окурок на голову прохожему.
В это время Тимашенко быстро меняет бокалы местами.
– Ну, за революцию! – восклицает Королявская, вернувшись к столу. – Пей до дна!
Чокнувшись, дамы выпивают вино залпом.
– Ну вот и все, бляха-муха, – с облегчением говорит депутат Наташа, ставя свой бокал на стол и принимаясь быстро стирать с него отпечатки пальцев.
– Да, – печально кивает Тимашенко. – Вот и все. Я переоденусь быстренько, не возражаешь?
– Гы, да нет, конечно, – улыбается Королявская. – Давай уж, пофорси напоследок, корова кривоногая.
– На себя посмотри, лахудра горластая, – беззлобно парирует Тимашенко, сбрасывая на пол Родионову мантию и облачаясь в любимый наряд с фонариками. – Знаешь, все эти шмотки-помадки – это ведь на самом деле не главное. В женщине еще внутренняя красота быть должна.
– Та знаю, да, женщина-загадка, гы-гы-гы, – хохочет Королявская, пьянея на глазах.
– …А ты как была бычкой луганской, так и осталась, – заканчивает Тимашенко. – Даже конкурентку отравить нормально не умеешь.
Королявская возмущенно подается всем телом вперед и внезапно плашмя падает на пол.
– Юлька… Ах ты ж еханый бабай, – шепчет она и, некоторое время подергавшись в конвульсиях, умирает.
– И ничего у меня ноги не кривые. Просто немножко полноваты в икрах, – говорит Тимашенко и с неожиданной злостью пинает бездыханное тело коварной соперницы носком туфельки в живот.
Раздается звонок в дверь.
Тимашенко, хищно пригнувшись, отправляется к входному мониторчику, попутно заглянув на кухню за ножом и скалкой.
На мониторчике видны двое громил в кожаных куртках с помповыми ружьями наперевес. Один из них прикрывает волосатым кулаком дверной глазок.
***
Личный «Боинг» Пеликана приближается к воздушной границе Киевской области.
– Спасибо, что вы так заботитесь обо мне, – восхищенно заглядывая в бегающие в прорезях балахона глазки Пеликана, говорит Людмила Александровна. – И у вас такой красивый самолет!
– Це не «самалет», а летак! – с раздражением говорит Пеликан. – Я оце дивлюся на тебе и дивуюся: ну як можно жити в Украйне и не знати ее соловейной мовы?! Справжный патриот завжди кахает свою ридну страну!
Людмила Александровна смущенно опускает глаза.
– Вы так красиво говорите, – краснея, лепечет она. – Мне, наверно, в жизни так не научиться.
– А ты тринуйся! Не гай времени! Екбы ж ты знала, якая это насалода, володеть цей складной, но такой гарной мовой! Ты спазнаешь, шо наша калиновая мова займает другое место после италийской по складноте и мелодийности?!
– По складноте… – с наслаждением повторяет Людмила Александровна. – Какое все-таки гарное слово!.. Тильки в мове Украйны можна натрапить на таку гарноту!
***
Громилы с помповыми ружьями звонят в дверь все настойчивее.
– Кто тама? – наконец, говорит в дверную щель Тимашенко, с удивительным мастерством имитируя старушечий голос. – Енто ты, мой сынок-каратист? Ты уже получил свою золотую медаль по стендовой стрельбе, которую выиграл вчера на чемпионате мира среди головорезов?
Громилы опасливо переглядываются.
– Сынок, ты только в дверь не стреляй сразу, хорошо? – продолжает Тимашенко. – А то знаю я тебя, пуляешь во всех без разбору, а потом морока сплошная… Помнишь, как мы с тобой весь вечер трупики расчленяли и спускали в унитаз?..
– Бабка, короче, открывай, в натуре, – нервно говорит один из качков, опасливо оглядываясь. – Это почтальон пришел, телеграмма тебе срочная из собеса. Чернокосмос опять гречку начал давать.
– А не нужна мне гречка, милок, – говорит Тимашенко, – мне ее сынок приносит. Он у меня, знаешь, стреляет не вынимая рук из карманов. Как увидит кого, сразу давай стрелять. Такой киллер страшный, его сам Юра Мандрыкинский боится.
Один из амбалов, потеряв голову от страха, с размаху бьет прикладом в дверь.
– Открывай, бабуля, бо я щас сам открою, – истерически говорит он.
Неожиданно позади громил возникает фигура малорослого, но по виду очень уверенного в себе мужчины в элегантном кашемировом пальто. В руках он почему-то держит несколько белоснежных простыней. Тимашенко с удивлением узнает во вновь пришедшем народного депутата Олега Лежко.
– Що тут проісходить? – спрашивает он у громил красивым баритональным басом. – Я народний депутат Юлія Володимирівна Тимашенко! Могу документи показать.
Громилы уже не слышат его последних слов. С криками: «Атас, сынок пришел!» – они вышибают окно на лестничной площадке и улетают куда-то вниз.
Тимашенко быстро отпирает дверь и, схватив гостя за воротник, с треском втаскивает его в квартиру.
– Опа, – удивленно говорит Лежко. – Юля.
– Очень приятно, блин, я тоже, – иронично усмехается Тимашенко. – Мы с тобой, оказывается, тезки!
– Ага, уже так, тьозкі, – гордо ухмыляется Лежко. – З учорашнього дня. Знаєте, Юлія Володимирівна, по правді кажучи, мені завжди хотілося, щоб мене звали Юля. Оце недавно запитався у Льовочки Серьогіна, чи можна поміняти собі паспорта на Юлю, а він каже: а чого ж не можна, пане Олеже, конєшно ж можна, і даже нужна! Ще й грошей дав на развітіє моєї партії. Я зразу пойняв, як він страшенно боїться нашої нової опозиції!
– Слушай, подружка, ты ведь все еще на джипе с мигалками ездишь, правда? – спрашивает Тимашенко. – Не купила себе еще маленькое розовое «пежо»?
– Та купила, конєшно, но воно ж таке неудобне, горизонтально два человєка ніяк не поміщаються, – щебечет Лешко. – Даже якщо на четвереньках.
– Короче, мы сейчас быстро выходим отсюда, и ты меня увозишь в безопасное место, а то меня тут одна шмара бандюкам сдала, – быстро говорит Тимашенко. – За это я сделаю тебя, гм… главой молодежной организации партии «Батькивщина», вот! Годится?
– Молодьожної організації? – мечтательно щурится Лежко. – Ну шо ж, заманчіво...
***
Резиденция «Межхолмовье», три часа до Нового года. Виктор Януковеч лежит в королевском номере клубного домика «Хонка» на многоспальной кровати в коллаптоидном состоянии. В комнате накурено ладаном, коноплей и сушеными мухоморами. На стене висит транспарант: «Изыди, сатана!».
Вокруг кровати суетятся странные люди. Это, в частности, знаменитый алтайский шаман Виннету, выкраденный людьми Левы Серегина прямо с сеанса одновременного исцеления, который он проводил в Доме офицеров на Грушевского, провидица Клава, йог Потап, контактер с космосом Грыцько и его галактический кот Сириус, экзорцист-шатун Иван Хельсинг, Мариупольский Схимник Дядя Жора, Заклинатель компьютерных вирусов Морфеус и другие высокооплачиваемые деятели оккультного фронта.
На лбу Виктора Януковеча нарисованы сажей кресты и индийские свастики, на груди лежит священная алтайская поганка, в левой и правой руках зажаты соответственно целительный берестяной туесок с берегов Кальмиуса и бутылка водки, благословленная в присутствии пациента лично Дядей Жорой. На животе гаранта покоятся волшебный USB-шнур, уходящий другим концом в параллельный мир, и свернувшийся клубком кот Сириус. Изо рта главы государства подтекает святая вода.
– Ну что же, – с улыбкой говорит йог Потап, – все ритуалы проведены. Виктор Федорович, рады вам сообщить, что ваша аура чиста, как слеза!
Экстрасенсы разражаются дружными аплодисментами.
– Спасибо, друзья, – прочувствованно говорит глава администрации президента. – Прошу вас проследовать в кассу за гонорарами.
Экстрасенсы с радостным галдежом следуют куда сказано.
– Ну что, Виктор Федорович, как вы себя чувствуете? – осторожно спрашивает Лева.
– Ты знаешь, лучше! – с приятным волнением говорит Януковеч. – А еще, между нами говоря, после того, как провидица Клава отхлестала меня лопухами, у меня открылся второй глаз!
– Второй глаз? – удивленно переспрашивает Серегин.
– Да, Лева, второй! Тот, что под повязкой! Только я пока не могу понять, что он пытается мне показать… Но я буду работать над этим.
– Работа не волк, в лес не убежит! – радостно изрекает Лева. – Давайте лучше проверим результат работы наших экстрасенсов. Найдем вам сейчас время для наслаждений и посмотрим, что будет! Что скажете?
– Давай, Лева, давай, – радостно говорит Януковеч. – А то, ты знаешь, без наслаждений даже бабло пилить неинтересно.
Весело смеясь, неразлучная пара выходит на улицу под моросящий новогодний дождь, и Януковеч пускается вприпрыжку на поле для гольфа.
Ухватив клюшку дрожащими от радостного предвкушения руками, Виктор Федорович широко размахивается и, поскользнувшись в грязи, падает лицом в лужу. В луже, по странному стечению обстоятельств, спит земляной заяц. Сперепугу он вцепляется когтями Януковечу в горло.
– Аааа! – кричит Януковеч. – Лева, сними с меня эту тварь!
Серегин быстро бьет зайца клюшкой, и тот улетает точно в дальнюю лунку. Удовлетворенно хмыкнув, глава администрации достает из кармана рацию и говорит в нее:
– Слушай, майор, эти наши колдуны не ушли еще?.. Да? Ну, поймай хотя бы кого сможешь и повесь на деревьях. Совсем уже, суки, рамсы попутали.
***
Призывно мигая проблесковыми маячками, джип Олега Лежко рассекает ночной проспект Победы. В салоне автомобиля тепло и просторно, в динамиках играет популярная рок-группа «Кому взад».
– Слушай, Олежка, а скажи честно, как ты вообще оказался в моей квартире? Да еще и с простынями этими… – спрашивает Тимашенко, уютно раскинувшись на переднем сиденье.
– Та, по правді кажучи, вийшла така странна історія… – Лежко смущенно улыбается. – В цій же квартирі раніше проживав мій старий друг і покровитель Боря. І у нього, як ти вже, можливо, чула, вєчно не було чистих простинєй. Я їх завжди привозив з собою, щоб не підхватити яку-небудь стидную болєзнь.
– А, ну да, что-то такое помню, – нейтральным голосом говорит Тимашенко.
– О, а я як помню! – вздыхает Лежко. – Так оце сьогодні, представ собі, їду мимо будинку, з яким у мене зв’язано стільки толерантних воспоминаній, і раптом бачу – брудна простиня на балконі вісить! А у мене, щоб ти знала, у багажніку завжди лежить пара чистих простинєй, ну так, на всякий випадок...
– Понятно, дальше можешь не продолжать, – говорит Тимашенко, сдерживая подкативший к горлу противный комок, и, взглянув в зеркало заднего вида, встревожено хмурится. – Послушай, по-моему, за нами хвост.
– Ага, я вже давно звернув увагу, – говорит Лежко. – Зараз ми його відрубаємо раз і навсігда.
С этими словами Лежко набирает номер на мобильном телефоне и произносит:
– Ало, це «Кролічья нора»?.. Тут за нами прив’язалися якісь нетолерантні хлопці, я їх не знаю… Ага, дякую.
– Что это еще за «Кроличья нора»? – с тревогой спрашивает Тимашенко.
– Це безпечне мєсто, куди я тебе везу, – весело говорит Лежко. – Там тебе уже ніхто і ніколи не знайде.
Между джипом Лежко и машиной преследователей на дорогу неожиданно падает дерево. Раздается треск, звон стекла, и хлопок подушки безопасности.
Лежко, удовлетворенно хихикнув, заворачивает на неприметную улочку и, прокатив по ней метров пятьдесят на холостом ходу, загоняет машину во двор небольшого частного дома с нарядным фронтоном.
К авто быстро подбегает красивый молодой человек со смутно знакомым лицом и галантно открывает пассажирскую дверцу.
– Прошу вас, мадам!
Тимашенко выходит из джипа и оглядывает красивого молодого человека с откровенным женским интересом.
– Кто вы, прекрасный незнакомец?
Незнакомец достает из-под куртки фотографию народного депутата Яцынюка и показывает ее Тимашенко.
– Я верю в Арсения, – кротко говорит он.
– Ну и дурак! – шипит Тимашенко.
Молодой человек заламывает ей руки за спину и отводит в дом.
***
Виктор Януковеч и Лева Серегин сидят на полу гостевой комнаты охотничьего домика резиденции «Межхолмовье» и уныло смотрят друг на дружку. Горло Януковеча перевязано эластичным бинтом, покрытым пятнами зеленки. В помещении пусто: по приказу главы администрации во избежание опасных случайностей из него вынесли все, кроме, разве что, обоев, розеток и выключателей.
– Я вот все думаю, не ошиблись ли мы? – меланхолично говорит Серегин. – Ну, там, на поле для гольфа. Может, это все же было обычное совпадение? Сами подумайте: какой дурак будет играть в гольф в грязюке под дождем? Неудивительно, что вы сразу упали в лужу. А то, что там спал земляной заяц… Ну должен же он где-то спать, в конце концов?
– А что, может, ты, как говорят, и прав, – оживляется президент. – Вдруг у меня уже в натуре появилось время для наслаждений, а я сижу тут и бесцельно его транжирю?!
– Надо устроить еще одну проверку, другого выхода нет, – вздыхает Серегин. – Только на время развлечений не выходите из этой комнаты, здесь все-таки безопасно…
– Так а чем тут можно насладиться? – возражает Януковеч, хлопая себя по карманам. – У меня с собой, например, нету ничего подходящего, ну, кроме золотой ручки, разве что…
– А у меня бумажка есть, можно в «морской бой» поиграть, – оживляется находчивый Лева.
Они играют минуту, две, пять. Ничего не происходит. На лице Януковеча медленно расцветает блаженная улыбка.
– Ура! Я свободен! – кричит он, победно вскидывая руки. Кончик золотой ручки, которую глава государства по-прежнему держит в руке, случайно попадает в розетку. Раздается сильный треск, и дымящийся Януковеч, ругаясь страшным матом, падает на пятую точку.
– Доктора! – пронзительно кричит Серегин, бросаясь к двери. Та открывается ему навстречу, и в гостевую просовывается голова дежурного прапорщика охраны.
– Виктор Федорович, к вам тут супруга прилетела. Говорит, у нее срочное дело.
– Нету у меня времени для наслаждений! – испуганно говорит Януковеч. – Скажи ей, что меня убило током.
В этот момент в комнату, с неожиданной силой оттолкнув прапорщика, влетает взволнованная Людмила Александровна.
– Витя, справа жизни и смерти! – кричит она.
***
Тимашенко сидит на привинченном к полу стуле в подвале неформального офиса партии «Фронтон перемен». Руки ее больно связаны за спиной, рюкзак с вещами выпотрошен, айпад с логином «Твиттера» тщательно разбит о батарею красивым парнем, верящим в Арсения.
Сам Арсений, сверкая очками в тусклом свете ламп-гнилушек, стоит перед ней на трибуне с пюпитром и произносит речь. На нем надеты мешковатые камуфляжные штаны, несвежая черная майка и армейский жетон голливудского образца.
– …И вместе мы наведем порядок в стране! – пронзительно кричит Арсений. – Богатые поделятся с бедными, а бедные – с богатыми! Кличко дурак! Я – лидер новой оппозиции Арсений Яцынюк!
– Послушай, Сеня, незачем так орать, – успокаивающе говорит Тимашенко, беспокойно ерзая на стуле. – Ты же раньше был таким тихим, интеллигентным мальчиком…
– И кому я был нужен? – с надрывом вопрошает Арсений, потрясая кулаками. – Никому! Эта тупая биомасса голосует только за тех, кто кричит!.. Ну ничего, я быстро наведу порядок в этой паршивой стране! Богатые позавидуют бедным, а бедные – мертвым. Начинается Эра Арсения! Для полной победы мне осталось только устранить Кличко и... Да, кстати, и тебя тоже, старая популистка. Но с тобой проще, у меня во дворе есть хороший колодец, там тебя никто не найдет.
– Гм, – говорит Тимашенко, задумчиво разглядывая угловатую фигуру Яцынюка, – а ты в последние годы здорово вырос как политик. Я бы, пожалуй, взяла тебя в первую десятку списка.
– Только не в этой жизни, – кровожадно ощеривается Арсений, неуклюже вынимая из-под трибуны большой зазубренный нож голливудского образца.
Снаружи неожиданно раздается какой-то грохот, дверь разлетается в щепки, и в подвал спиной вперед вваливается красивый парень, верящий в Арсения. Аккуратно переступив через его бездыханное тело, в подвал входит худой и страшный генерал Шкуромякин с обрезком трубы в руке.
– Привет, Юля, – улыбается он. – Как дела?
– Спать охота, – ворчит Тимашенко. – Этот фюрер плюшевый меня совсем тут закумарил.
– Да, этот может, – ухмыляется Шкуромякин. – Кстати, где он?
– За трибуной спрятался. Может, у него там норка.
Шкуромякин поворачивает голову к трибуне и сурово говорит:
– Сеня, выходи. Выходи, позорник, а то хуже будет!
Из-за трибуны выходит понурый Арсений с лицом нашкодившего еврейского мальчика.
– Я не нарочно, – говорит он. – Она первая начала.
– А чего кричал так? – строго спрашивает Шкуромякин. – Испугался?
– Испугался, – вздыхает Арсений.
Шкуромякин подходит ближе и дает Яцынюку щелбан в лысину. Арсений теряет сознание. Вернувшись к Тимашенко, генерал умелым движением разрезает стягивающие ее запястья веревки.
– Спасибо, Андрюша, ты один мне верен остался, – с чувством говорит Тимашенко.
– А вот и не один, мы сюда с Турчинкиным приехали, – весело говорит Шкуромякин. – Он тебя в машине ждет, соскучился страшно!
Наконец-то воссоединившиеся соратники быстро покидают логово «Фронтона перемен» и садятся в неприметный черный «Мерседес» – Шкуромякин за руль, а Тимашенко – на заднее сиденье к истомившемуся Турчинкину, который немедленно бросается ей на шею.
– Вперед, Богиня! Нас ждут великие дела! – восклицает Турчинкин и защелкивает на запястье Тимашенко браслет наручников.
***
– И хочу вам сказать! – в волнении говорит Людмила Януковеч, сверля мужа и Леву Серегина беспокойным взглядом. – Ота Юля будет полювати на моего чоловека, тобто тебя, Витя, пока не знищит! Единый выход – це зараз срочно знайти премъер-министра Озарова Миколу, якого ты збирается витправити у атставку, шоб свалити на ёго увесь негатів…
– Люся, что-то ты как-то странно говоришь, – удивленно бормочет Януковеч. – Что это за баран тебя научил таким словам?
– Це не баран, а великая людина, гений нашего часа на имение Пеликан! – патетически восклицает Людмила Александровна. – Мы з ним, пока сюды летили на його асобистом литаке, весь шлях размовляли на цикавые темы! Ты второпываешь, что наша калиновая мова займает другое место после италийской по складноте?!
– Пеликан, – задумчиво бормочет Лева Серегин. – Почему именно Пеликан?.. Взбредет же такое в голову на старости лет.
– И хочу вам сказать! – продолжает Людмила Александровна. – Витя, нада терменово переписать твою посаду президента на Озарова Миколу, а самому тикати за кордон, тому шо там Юлька тибе не дистане. Заклинаю тебе, сроби это прямо зараз!
– Так и сделаем, – решительно говорит Серегин. – Эй, охрана! Ну-ка быстро тащите сюда Озарова Миколу! Он наверняка тут где-то поблизости ошивается.
Не проходит и минуты, как в комнату для гостей в сопровождении трех прапорщиков управления охраны входит сияющий Озаров. В руке он держит большой кочан капусты.
– З Новыми роковинами и Рездвом всех присутних! – весело восклицает он. – Кликали?
Людмила Александровна смотрит на вновь пришедшего, широко открыв рот.
– Пеликан! – потрясенно говорит она наконец. – Я тебя по голасу спазнала!
– Якой я таби Пеликан, скаженная баба, – испуганно говорит Озаров, пятясь к выходу. Капустный кочан выпадает у него из рук и откатывается к двери. – Ты абазналася, меня звуть Федя.
– Николай Яныч, ну как вам не стыдно, – укоризненно качает головой Лева Серегин. – До таких лет дожили и даже брехать толком не научились… Вы арестованы, глупый старик. Охрана!
Озаров взвизгивает и пожилым кабанчиком бросается к двери, но тут же спотыкается о собственный капустный кочан и падает на пол. Один из прапорщиков поспешно бьет его рукояткой пистолета по затылку.
– Милый, прости меня, дуру донецкую! – ломая руки, восклицает Людмила Александровна и, бросившись к мужу, с нечеловеческой силой пытается поцеловать его в губы. Януковеч сопротивляется, как лев, и поцелуй супруги приходится ему прямо в повязку на глазу.
Громко вскрикнув, глава государства отбегает от Людмилы Александровны на безопасное расстояние и вдруг замирает на месте.
– Заработало! – шепчет он. – Бля буду, заработало!!
– Что заработало? – тревожно интересуется Серегин.
– Волшебный Глаз заработал!.. Помнишь, я тебе про него рассказывал?
– Ну, помню, – пожимает плечами Серегин. – Я просто думал, что это на вас так запах мухоморов подействовал…
– Короче, я теперь знаю, что надо делать! – кричит Януковеч. – Дарка где? Где Дарка, биомать?!
– Я здесь, Виктор Федорович, – горделиво говорит пресс-секретарь президента Дарка Черпак, вплывая в комнату, словно галицкая пава. – Вы же знаете – стоит меня только позвать – и я тут как тут, в любое время дня и ночи.
– И я тут, батя, – говорит Витька Януковеч, входя следом. – Привез тебе свой новый джип показать. Представляешь, на нем реку по дну переехать можно без лебедки!
– Это судьба! – патетически восклицает президент. – Витька, мне и Дарке срочно надо на работу! Необходимо, как говорят, успеть до наступления Нового года.
– До Нового года осталось полчаса, Виктор Федорович, – говорит встревоженный Серегин. – Чтобы успеть, надо весь Киев перекрыть…
– У меня нет времени для таких наслаждений! – твердо говорит Януковеч. – А ты, Лева, вообще скройся с глаз моих долой. Достал ты меня со своими дурацкими идеями… Все, я спешу!
– Та не гони, батя, за десять минут доедем, – весело говорит Витька. – Я прямую дорогу через болото знаю.
***
Неприметный «Мерседес» под управлением генерала Шкуромякина плавно подкатывает к трапу маленького, но очень красивого самолета, стоящего на элитной взлетно-посадочной полосе аэропорта «Борисполь».
В салоне царит напряженное молчание.
– Юля, ну пойми, это единственный выход, – едва сдерживая слезы, говорит Турчинкин, прижимая руки лидера БлЮТ к своим небритым щекам. – Если они тебя поймают, то даже в тюрьму не вернут. Застрелят нафиг при попытке к бегству, ты же знаешь этих бандитов.
– Я с тобой не разговариваю, – угрюмо бормочет Тимашенко.
– Ну не дуйся, родная, ну пожалуйста! Садись в самолет и лети на свободу! Это твой личный чартер в Осло. Норвегия – очень тихая, спокойная страна. Пересидишь там, подлечишься, вон исхудала-то как, совсем с лица спала.
– Зато ты уже морду наел, смотреть противно, – бурчит Тимашенко.
– Юля, ты сердишься, значит, ты не права, – проникновенно говорит Шкуромякин. – У нас уже все списки на выборы согласованы, Комитет Яростного Сопротивления Диктатуре распределил между всеми участниками мажоритарные округа, и нам достался хороший куш. А тут, представь, приходишь ты – и вперед, на баррикады!.. Ну кому нужен этот детский сад?!
– Да, я смотрю, вы тут без меня здорово повзрослели, – горько говорит Тимашенко и решительно открывает дверь салона. – Все, я улетаю из этой чертовой страны навсегда… А вы все, господа, – пидарасы!
…Спустя десять минут красивый лайнер уносит Тимашенко в звездное небо.
***
Виктор Януковеч и Дарка Черпак с треском влетают в небрежно опечатанный службой безопасности кабинет Анны Херман в 23.45. По дороге Витька побил все рекорды скорости вместе с джипом, но пассажиров довез живыми, да и сам пострадал не так уж чтобы очень сильно.
Президент, тяжело дыша, тщательно запирает дверь изнутри.
– Дарка, присядь пока, я тут сам разберусь, – решительно говорит Януковеч и, подойдя к начерченной на полу пентаграмме, принимается сверлить ее жгучим взглядом скрытого под повязкой Волшебного Глаза.
– За наслажденья жизнь отдам, – говорит глава государства и, сделав глубокий вдох, решительно ступает на кончик сатанинского рисунка. Из его страусиных туфель начинают сыпаться искры.
Скрипя зубами, Януковеч медленно, но целеустремленно двигается по пентаграмме, петляя по одному ему видимой траектории в направлении центра магического Лабиринта. Массивное президентское тело встречает чудовищное сопротивление сил зла, однако он справляется. Одну за другой глава государства преодолевает все три Вуали и, наконец, оказывается в самой середине пентаграммы.
Часы на стене кабинета показывают 23.55.
– Приди ко мне, Королева Дара, дочь Хаоса! – кричит Януковеч дурным голосом. – Приди и сними с меня, как говорят, наложенное тобой злопакостное заклятие!
– И незачем так орать, – лениво говорит Дарка Черпак из своего угла. – Я уже здесь давно.
– Да ты-то тут при чем! – фыркает Януковеч, и тут в углу кабинета внезапно возникает мрачная демоническая фигура толстенькой женщины в черном балахоне, из-под которого величественно выглядывает сатанинская физиономия Анны Херман-Астарот.
– Ну що ж, Вікторе Федоровичу, прийміть мої найкращі гратуляції, – снисходительно улыбаясь, говорит она. – Ви розгадали мою загадку, не злякалися погроз і з честю витримали цей складний іспит…
– Спасибо, – скромно потупившись, говорит Януковеч.
– ...І переконливо довели своє право на наслаждєнія, яких так прагне ваша душа! – заканчивает Херман. – Я зніму з вас прокляття, але ви знаєте ціну.
– Сколько? – радостно выдыхает Януковеч.
– Мені потрібна жертва! – зловеще шипит Анна Херман, выхватывая из-под складок своего балахона кривой нож. – Кривава жертва! Ти повинен віддати мені найдорожчу для тебе жінку.
– Люсю? – удивляется Януковеч. – Та ну, жалко как-то. Несчастная она баба.
– Дарку Черпак, бамбетль ви пригальмований! – раздраженно рычит Херман, теряя терпение. – Де вона, ця бридка шалянова маринарка?!
– Я тут, потворо! – громовым голосом восклицает Дарка, стремительно вскакивая с кресла и пронзая съежившуюся от страха демоницу сверкающим взглядом. – Ніц тобі гратуляцій, веретом гудзрайся!
– Сопух гендлюй, маринарка шалянова, – неуверенно говорит Херман, пятясь назад.
– Кремпуйся кудзебою, як посаска мульдована! – яростно шипит Дарка, напирая на соперницу. – Виходок тобі у вудженину, мізерію мітичну в мидницю! Капар кабату фризурою й фузом, тукриця рапата, ніц, ніц, ніц! Бадай бамбетля, зів’яла дупа!!!
– ААААА! – страшно кричит Анна Херман и с грохотом изчезает в клубах грязно-черного дыма.
– Что ты наделала, дура?! – подбегая к Дарке и тряся ее за грудки, возмущенно кричит Януковеч. – Кто теперь снимет с меня заклятие?!
– Я сниму, – улыбается Дарка, и Януковеч, заглянув ей в глаза, внезапно покрывается гусиной кожей.
Подойдя к тому месту, где только что сгинула в параллельные миры Анна Херман, Дарка поднимает с пола пронзенную иглой куклу, похожую на Януковеча. Некоторое время помедитировав, Дарка быстрым, отточенным годами практики движением выдергивает иглу.
Пламя черных свечей гаснет.
Часы на стене кабинета, сделанные в виде перевернутого распятия, оглушительно бьют двенадцать раз.
– С Новым годом, Витя, – говорит Дарка и крепко целует Януковеча в губы. Сомкнув руки на талии главы государства, Черпак за его спиной незаметно вставляет в куклу собственную иглу.
По телу президента пробегает холодная судорога.
– Иди, развлекайся, – повелительно произносит Черпак. – Отныне у тебя будет время только для наслаждений.
– Да, моя госпожа, – помертвевшим голосом говорит Януковеч. – Я пошел играть в гольф.
– Иди, Витя, иди, – улыбается Дарка.
– А можно я потом еще побегаю по пенькам и спою в караоке? – робко спрашивает Януковеч. – И с земляными зайцами неплохо бы в прятки поиграть, они совсем без меня заскучали. Можно?
– Конечно, можно! – ласково говорит Черпак. – Наслаждайся в полный рост. Теперь я за тебя работать буду.
– Спасибо, госпожа, – радостно говорит Януковеч и уходит, натыкаясь на стены.
***
Утром 1 января 2012 года был опубликован указ президента Украины Виктора Януковеча об увольнении главы Администрации президента Левы Серегина без объяснения причин.
***
Эпилог
Огни аэропорта уже еле видны. Юлия Тимашенко открывает двери в кабину пилота и кладет ему на плечо свою тяжелую ухоженную руку.
– Разворачивай обратно, – говорит Тимашенко. Ноздри лидера БлЮТ хищно раздуваются, глаза горят яростью, а на губах змеится зловещая ухмылка.
