На сегодняшний день украинский бюджет зависит от экспортного НДС, а тот, в свою очередь, — от конъюнктуры сырьевых рынков, ситуация на которых год от года все хуже. Дешевеет металл, дешевеет зерно. Девальвация пока помогает держаться на плаву, обеспечивая выполнение и даже перевыполнение бюджетных показателей. Но дорогой ценой — провоцируя инфляцию, вытаскивая последнее из карманов обычных людей.
Именно на смену экономического курса должны быть нацелены, в конечном счете, реформы правительства. Если мы не откажемся от нынешней практики губительного поиска точек роста среди бесперспективных секторов экономики, поддержки производителей и прочих перегибов и перекосов постплановой экономики, то лишь усугубим нашу зависимость не только от стоимости сырья на рынке, но и от олигархата, продающего это сырье.
Эффективным способом перехода от сырьевого экспорта к экспорту товаров с добавленной стоимостью является развитие малого и среднего бизнеса. О поддержке МСБ говорят регулярно и повсеместно, но именно о поддержке, упуская из виду, что государство, прежде всего, заинтересовано не в удержании МСБ на плаву, а в их развитии. Чтобы предприниматель не застывал в зачаточном состоянии «единщика», а развивался и переходил на новые уровни.
К сожалению, для украинских политиков вопрос МСБ давно перестал быть экономическим и перешел в сферу политических манипуляций. На словах все хотят поддерживать и развивать малый бизнес — ведь это активный электорат, который пойдет и проголосует. Но никто не говорит, как именно это можно сделать. Декларируя желание развивать частное предпринимательство, государство создало все условия для того, чтобы этого не происходило.
Очень сложно иметь оборот, позволяющий отказаться от единого налога и перейти на общую систему. Как и отказаться от наемных физлиц-предпринимателей, начав платить 56% налогов с зарплаты каждого работника. Непросто искать рынки сбыта и расширять производство, если кредитование в стране фактически остановлено. Глава НБУ считает, что нуждающиеся сейчас в кредитных средствах бизнесы мертвы, и, выдавая им кредиты, банки будут множить свои токсичные активы. Но может ли экономика ждать, пока окрепнет финансовая система, и банки снова начнут кредитовать и под какой процент? А главное, какова будет доля инсайдерских кредитов, когда очистка банковского сектора закончится, и пристальный надзор НБУ ослабнет? Есть ли у нас гарантии, что, выйдя из кризисной ситуации, банковский сектор не вернется снова к своему привычному способу функционирования, поддерживая штаны своих же собственников и их многочисленных партнеров?
Пройти проложенным курсом
В 50-х годах прошлого столетия ВВП Польши практически был идентичен ВВП Испании. Уже в 90-х польский уровень ВВП был втрое меньше испанского, «благодаря» плановой социалистической экономике. Тогда Польша была одной из наибеднейших стран региона, средний доход на одного гражданина был меньше, чем в Украине. И, в отличие от Польши, наша страна имела тогда развитую и мощную промышленность, плодородные черноземы, крепкие экономические связи с соседними странами, а значит, больший потенциал и возможности. В итоге все эти плюсы сыграли против Украины, загнав ее в тупик, из которого срочно нужно искать выход. Не имея всех этих благ, еще в 90-е Польша осознала, что должна развивать малый и средний бизнес, производить товары с добавленной стоимостью, экспортировать услуги, а не сырье.
Конечно, в стране есть аграрные регионы, но на сегодняшний день именно они являются самыми бедными и дотируемыми правительством. Да, в Польше есть полезные ископаемые, в частности уголь. Но его добыча уже давно нерентабельна, и правительство в полный голос говорит о том, что нынешнее поддержание добывающей отрасли на плаву — это своеобразная социальная помощь 100 тыс. польских шахтеров и их семьям, не более.
Но если обратить внимание на структуру польского экспорта, станет понятно, почему за последние 25 лет ВВП на душу населения втрое превысил украинский. Основными факторами экономического роста в Польше были рост производительности во многом благодаря переходу капитала и трудовых ресурсов из государственного сектора в частный. А главное, ставка была сделана на развитие не сельского хозяйства и промышленности, а сферы услуг.
«Падение экономических показателей было лишь в 1990–1991 гг., далее наблюдался только рост, даже в 2008-м, тогда Польша стала единственным государством ЕС, продолжившим положительную динамику в период мирового кризиса. В 90-х свыше четверти трудоспособного населения работало в сельском хозяйстве, в сфере услуг — порядка 35%. В 2014-м ситуация изменилась принципиально — лишь 3% сотрудников заняты в сельхозпроизводстве, а в сфере услуг — свыше 64%. Количество занятых в промышленности не изменилось принципиально, но выросла производительность труда в секторе, благодаря притоку капитала и изменению управленческих подходов», — рассказал ZN.UA Рафал Тшечяковски, экономист Форума гражданского развития Польши.
С начала 90-х процент товаров с добавленной стоимостью в структуре экспорта вырос с 35 до 60%. При этом половина польских экспортеров — это компании с иностранным капиталом. Но началась трансформация польской экономики отнюдь не с западных «денежных мешков», внезапно захотевших инвестировать средства в прозябающее государство. Началась она с развития малого и среднего бизнеса, удельный вес которого в ВВП страны на сегодняшний день превышает 50%.
Большое в малом
«По нашим оценкам, развитие малого и среднего предпринимательства — очень важный фактор становления польской экономики. Украина должна использовать этот опыт. Именно благодаря той роли, которую начал играть малый и средний бизнес, экономика начала развиваться. Более того, развитие мелкого бизнеса не только важный экономический стимул, но и социальный. Именно он в итоге спровоцировал социальные, ментальные перемены в польском обществе, помог создать средний класс, позволил людям действительно почувствовать себя хозяевами на своей земле, ощутить независимость, автономность от власти, крупного бизнеса, олигархов. Не только обрести новые возможности для деятельности, но и ощутить ответственность за принятие решений. Развитие мелкого предпринимательства — это развитие общества. К сожалению, сейчас мы не видим ни желания со стороны украинского правительства развивать это направление бизнеса, ни осознания необходимости такого развития. Происходят какие-то мелкие, незначительные перемены, сокращаются разрешительные процедуры, отменяются некоторые лицензии, но, по-моему, этого недостаточно» — считает Рафал Садовски, эксперт Центра восточных исследований Польши.
В Польше, да и во всей Западной Европе основным двигателем экономики является именно малый и средний бизнес. Именно он обеспечивает рост ВВП, создает большую часть рабочих мест. Количество МСБ в Украине не ниже, чем в европейских странах, вот только в качество это количество не переходит. Если в странах ЕС малые и средние предприятия генерируют порядка 60% ВВП, то в Украине — лишь 10%. Только 5% украинского МСБ — собственно растущий бизнес, обладающий потенциалом. Большая же часть малого бизнеса имеет весьма отдаленное отношение к предпринимательской деятельности. Примерно 40% — это просто наемные сотрудники компаний, принятые на работу как ЧП-шники ради вполне законной оптимизации налогов. И неудивительно, в рейтинге Doing Business Украина на пятом месте в мире по уровню налоговой нагрузки на фонд оплаты труда, и упрекать бизнес в том, что он использует легальную возможность для снижения этой нагрузки, сложно.
Свыше 50% МСБ — это так называемый бизнес для жизни и фрилансеры. Когда полгода назад встал вопрос об обязательном введении РРО для «единщиков», моментально натолкнувшийся на массовые протесты бизнеса, стало очевидно, что в Украине работает огромная прослойка предпринимателей, для которых 6 тыс. грн, необходимых на покупку кассового аппарата, — значительные траты. Эксперты все как один задавались вопросами: что же это за бизнес? Нужен ли он? Действительно, существование бедных бизнесменов — украинский феномен. Эти люди, не найдя работы и не надеясь на помощь центров занятости, занимающихся, чем угодно, кроме своих прямых обязанностей, нашли и заняли нишу, позволяющую им не скатиться за черту. Но прибыли их далеки от общего представления о заработках бизнесменов. Перспектив для развития такого бизнеса в нынешних реалиях нет. Но есть потенциал, не использовать который — преступление.
Бег на месте
Исследования говорят о том, что экономический эффект от работы малых предприятий возможен лишь при условии их роста, при выходе компаний на новые витки развития, динамичном переходе от стартапа к среднему предприятию и от среднего — к крупному. В украинских реалиях это происходит крайне редко. И это очень опасная тенденция, так как экономический эффект от работы малых предприятий как таковых относительно невысок: в большинстве своем они не создают достаточного количества новых рабочих мест, не развивают технологии, не стимулируют экономические изменения. И пока мы создаем условия только для беспрепятственного создания малого предприятия, без условий для его роста, то лишь увеличиваем нагрузку на экономику, ничего не получая взамен.
Поддержка МСБ со стороны государства ограничена. Система упрощенного налогообложения, призванная помогать малым, по сути, не дает им развиваться. Когда компания вырастает за рамки этой системы, она искусственно «сворачивается», делая все возможное для того, чтобы оставить себе предусмотренные государством льготы. В таких условиях привилегии, щедро обещаемые властями, несут существенные экономические риски — поддержка малого бизнеса ради сохранения его статуса становится вредоносной.
Прошедший в прошлом месяце Всеукраинский съезд малого и среднего бизнеса в очередной раз подтвердил, что концепции развития МСБ в Украине нет, да и сами предприниматели не понимают, что же им нужно для роста, кроме единого налога и продления моратория на проверки.
Правительство, в свою очередь, считает поддержкой осваивание средств иностранных доноров, например, создание 15 региональных центров поддержки МСБ стоимостью 55 млн евро, разработку системы грантовой поддержки малого бизнеса на период до 2020 г. и внедрение программы обучения предпринимателей в ЕС. По большому счету, каждая их этих мер даже в случае реализации эффективной не будет по одной простой причине — факторы, которые сейчас не дают бизнесу развиваться, останутся. А именно: давление со стороны налоговой, сложности налогового администрирования, неэффективная система сертификации, отсутствие защиты инвестиций, коррупция на всех уровнях, недоразвитая инфраструктура, недоступность «классического» кредитования и отсутствие альтернатив, таких, как стартовое финансирование. А гранты с высокой вероятностью получат «свои» фирмы. «Свои» же люди съездят на обучающие тренинги.
Абсолютную безграмотность проявляет и Минфин, который постоянно пытается перекроить группы плательщиков единого налога, стремясь сократить количество тех, кто использует «упрощенку» для налоговой оптимизации. Это вместо того, чтобы снизить налоговую нагрузку и сделать экономию на «зарплатных» налогах с помощью ЧП-шников невыгодной и непривлекательной. Как это вообще вписывается в те самые принципы справедливости и равенства, о которых замминистра Макеева говорит на каждом углу? Где же тут равенство, если в стране долгие годы существуют две принципиально отличающиеся системы налогообложения доходов физлиц и обе легальны? Где же тут справедливость, если, пытаясь этот перекос устранить, правительство не снижет налоговое давление ради выхода из «тени» крупного и среднего бизнеса, а начинает трепать еле живой мелкий бизнес?
И вот уже карманные эксперты Минфина начинают писать статьи, «научно» доказывающие, что снижение налоговой нагрузки станет преступлением, образует дыру в бюджете, приведет к рецессии. А сейчас мы, значит, процветаем.
В итоге ожидания экспертной среды от реформы, представление которой Минфин в очередной раз перенес теперь уже на ноябрь, невысоки. И шансов, что долгожданное снижение «зарплатных» налогов таки произойдет в нужном объеме, все меньше. Как и надежд на то, что проблемам МСБ будет вообще уделено внимание (ну, кроме очередной перетасовки групп). К сожалению, в налоговой сфере происходит именно то, о чем многие догадывались с самого начала, — создатели реформы привыкли ориентироваться исключительно на крупных налогоплательщиков, под них и реформу делают. Не понимая, что существующую модель нужно менять и другого шанса для перемен уже может не быть, они уделяют МСБ минимум внимания, воспринимая его скорее как обузу, а не потенциального драйвера экономики.
А ведь в СМИ уже просочились и более коварные планы Минфина — ликвидировать «упрощенку» как таковую, повысив налоговую нагрузку вдвое в 2017 г. и еще в 1,5 раза — в 2018-м. Таким образом, без ведения учета затрат налоговая нагрузка достигнет 12–24% с оборота. При этом Минфин предлагает вариант, предусматривающий контроль затрат, аналогичный системе учета прибыли, которая действует на общей системе.
Если эти планы будут реализованы, оптимизировать налоги с помощью упрощенцев будет действительно невозможно, налоговую нагрузку на фонд оплаты труда можно не снижать, «упрощенка» исчезнет, став абсолютно невыгодной. А вместе с ней исчезнет и тот самый «бизнес для жизни», благодаря которому уровень безработицы в Украине, несмотря ни на что, держится на весьма приличном уровне, а система соцобеспечения не взорвалась, выплачивая каждому второму субсидии и пособия.
* * *
Когда Польша начинала радикальные реформы, у правительства была цель — догнать ВВП Германии. До сих пор местные экономисты используют этот показатель как ориентир, вот, мол, при дальнейших реформах мы догоним Германию в начале 40-х, а без реформ — в конце. Германию, четвертую экономику мира.
А кого пытается догнать Украина? Какие у нее цели и ориентиры? Оставаться сырьевым придатком Европы, терзаемым местными олигархами? Оставаться страной, одна половина экономики которой находится в «тени», а вторая ищет способы в эту «тень» уйти? Оставаться страной с высокой налоговой нагрузкой и совершенно неэффективными бюджетными тратами? Оставаться бедной страной с высокими социальными стандартами? То, что нам подсовывают под видом реформ, не более чем фикция, мы не пытаемся изменить курс, мы не отклонились от него ни на градус. И сколько Лафферов ни назначь в советники Минфина, а правительственный вариант реформы все равно непозволительно консервативен. И сколько Миклошей ни приглашай к обсуждению, а масштабного макроэкономического взгляда на развитие украинской экономики у власти все равно нет. Нет понимания ключевых проблем, осознания масштабности необходимых изменений и необходимости хотя бы на шаг отдалиться от убогой квазирыночной модели развития.
