Молодой и энергичный Олег Деревянко меньше всего напоминает чиновника от образования. Сейчас он занимается бизнесом в сфере кибернетической безопасности и просит называть себя прежде всего общественным активистом, автором образовательных инициатив, а уж потом — бывшим заместителем министра. Его взгляды на школьную систему вряд ли придутся по душе учителям и директорам школ из старой гвардии. Но он убеждён: кардинальные реформы проводить надо, и требовать их должно общество, а не чиновники.
— Мои дети несколько лет назад пошли в школу, и я словно вернулся в своё детство: это настоящий заповедник Совка.
— Именно заповедник! В котором «все виды» охраняются законом! И причём не только законом об образовании, а бюжетным законодательством, законодательством в сфере здравоохранения... Например, в период моей работы в министерстве кроме стратегических целей и задач, мы боролись за такую «мелочь», как изменение санитарно-гигиенических стандартов для детских садиков, потому что именно эти стандарты были основной преградой для открытия малых садиков семейного типа. И это именно была борьба, а не нормальная работа, потому что всё блокировалось на среднем уровне бюрократии, и даже не в Министерстве образования, а в Минздраве и его структурах. Но есть и другой вид сопротивления системы — когда министерство принимает какой-то прогрессивный акт, а он не выполняется уже на уровне управлений образования или самих школ.
— То есть изменениям сопротивляются сами школы?
— В том-то и проблема! Одно правительство или министерство не может сделать реформу, оно вместе с парламентом должно создать условия для изменений, а совершать их должны сами школы! И школы подчиняются в первую очередь управлениям образования местных органов власти. То есть прямое начальство, например, киевской школы — это не министерство, а управление образования Киевгорадминистрации. И было много случаев, когда министерство, например, отменяло какие-то виды ненужной отчётности, а на уровне местных властей решение не выполнялось, и со школ уже отменённую министерством отчётность всё равно требовали. Реформировать систему мешает сама система. Мы старыми кадрами пытаемся реформировать сами себя, поэтому реформа «не взлетает». Когда реформируются стратегические предприятия, например, «Укрзализныця» или «Укрпочта», туда приглашаются новые современные руководители. А в системе образования этого не происходит, для этого нет даже законодательных условий.
— Старые кадры и устаревшая система есть во всех госструктурах, в той же упомянутой «Укрзализныце». Но на поезда продаются электронные билеты с QR-кодом, а в школах учебники мало отличаются от советских.
— Система образования — заколдованный круг, точнее треугольник. С одной стороны, нет денег, чтобы платить учителям. С другой стороны, нет времени ждать, пока государство будет способно увеличить финансирование образования в три, пять, десять раз, чтобы размер стартовой зарплаты молодого талантливого учителя был по меньшей мере 15 тыс. грн. И, наконец, нет самих учителей, которым мы могли бы платить такие деньги. Поэтому нужен стратегически важный для страны проект — подготовка новых учителей нового формата. Но даже если мы соберём деньги и откроем лучший в мире педагогический университет, его выпускники не придут в нашу старую систему. Сегодня даже частные школы, которые платят лучше, не могут найти учителей. Ведь есть ограничения, кто может быть учителем, а кто нет. Нужно упростить процедуру получения сертификации специалистом с высшим образованием, но без базового педагогического образования советского или текущего украинского образца. Сертификации, которая будет давать ему возможность работать в школе по контракту. Да, такая либерализация на первом этапе приведёт к неравенству: какие-то школы резко рванут вперёд. Но это лучше, чем нынешнее болото, где в среднем по стране — Совок…
— …который успешно пробирается и в частные школы.
— Конечно! Поэтому лучше создать примеры, бенчмарки, которые потом можно мультиплицировать, чем делать вид, что у нас равенство, ведь у нас его де-факто нет. Мы же понимаем, что в условной Шепетовке у детей сегодня меньше возможностей, чем в Киеве. Кроме получения денег от государства, школы должны стать субъектами и легально и под прозрачным контролем громад привлекать финансирование из негосударственных источников. Не только на окна или компьютеры, но и на зарплату учителям. При этом очень важна либерализация требований к тем, кто может стать учителем, и возможность школ привлекать учителей на своё усмотрение — чтобы заменить старую гвардию новыми, прогрессивными, талантливыми учителями. Например, если громада решила, что её школе нужен в качестве учителя английского языка носитель этого языка, школа должна с точки зрения законодательства и регулирования иметь все условия для того, чтобы такого учителя найти в Украине или за границей и заключить с ним контракт. Убери любое звено из этой цепочки — ничего не произойдёт. С другой стороны, мы не соберём все элементы этого пазла, если не будет политического консенсуса, то есть пока все ключевые политические игроки не сядут за стол и не договорятся: на теме образования не спекулируем никогда. Потому что это очень политизированная тема.
— Такой консенсус возможен?
— Я верю, что это в какой-то степени возможно, если этого захочет общество и будет этого требовать точно так же, как мы требовали на Майдане, чтобы ушёл Янукович. Иначе любая попытка власти заменить старых учителей новыми закончится тем, что уже на следующий день её политические оппоненты выведут 10 тыс. старых учителей под стены Кабмина.
— Как подготовить этих учителей нового типа?
— Нам нужно создать новый современный классный педагогический университет. Это ёмкое понятие, по сути, это уже даже не педагогический вуз в его традиционном понимании. Это скорее хаб, в котором происходит в первую очередь подготовка учителей-коучеров и директоров школ — современных менеджеров, а не учителей-предметников. Тут же происходит приобретение практических навыков организации и фасилитации учебного процесса. В Австрии, например, ты идёшь по пединституту, а тут — раз, и ты уже оказываешься в школе! Они вообще на одном этаже, без дверей и стен, которые бы их разделяли. Студенты учатся сами и тут же помогают учиться детям — они постоянно в контакте с детьми. Тут же проводятся исследования, а не как у нас: институт — отдельно, школа — отдельно, практика в школах — для галочки, а Академия педнаук — это вообще нечто… Но нельзя даже думать о создании такого нового вуза для подготовки современных учителей на базе какого-то действующего университета. Только с нуля! Потому что на базе существующего вуза процесс автоматически заблокируется кем-то недовольным своим увольнением, и уже на следующий день после увольнения он подаст на вас в суд и на пару лет заблокирует процесс. Сразу найдутся и псевдо-политики, а на деле — просто общественные паразиты, которые на этом будут спекулировать.
Нам необходимы сначала первый, а потом несколько флагманских проектов новой системы подготовки учителей, результатом которой станет возможность готовить новых учителей в каждом крупном региональном центре. Дальше на этой основе — флагманский проект не просто «новой школы», а новой школы с новыми учителями и настоящей субъектностью школы. Дальше — масштабирование по всей стране. При этом субъектность школы приведёт к тому, что на первом этапе возникнут большие различия в качестве обучения между различными школами, и эти различия станут намного лучше видны, чем сейчас. И кто-то начнёт кричать, что это неправильно, что вот видите, ваша система приводит к неравенству, и что это дискриминация.
Но мы не окажемся в социалистической Швеции, не пройдя капиталистическую Швецию. Мы не построим «финскую школу» в каждом селе, пока у нас не появится хотя бы один пример такой школы, а потом второй, третий, десятый, сотый… Мы можем продолжать увеличивать зарплаты учителям на 20% хоть каждый год, но это ничего не изменит. Хорошие учителя по-прежнему будут зарабатывать на репетиторстве, экономя время и энергию на работе, собственно, в школе. А плохие — будут продолжать и дальше калечить психику детей и блокировать их развитие. Только прорыв в оплате труда учителя в сочетании с новой системой подготовки учителей и директоров и полной — академической и финансовой — субъектностью школы может дать результат.
— Откуда взять деньги на увеличение зарплат учителей?
— Представим, что наши с вами дети ходят в одну школу. Мы хотим, чтобы они хорошо выучили английский. Для этого нам нужен учитель. Такой, к которому мы как к репетитору готовы были бы отдать своего ребёнка, понимая, что он его научит. Допустим, ему нужна зарплата $2 тыс. И допустим, что наша школа — финансовый субъект. Ведь сейчас школы не субъекты. Деньги от государства приходят в управление образования, и от местных чиновников зависит, на какую школу сколько пойдёт, потому что формула распределения не работает. Этой школе дам на крышу, а этой не дам! Есть так называемые благотворительные взносы от родителей, но из этих денег нельзя сделать главное — легально доплатить учителю. Зачем этому учителю выкладываться на уроке, если он знает, что к нему всё равно перед экзаменом придут как к репетитору и заплатят за подготовку к ВНО? И хорошие учителя всегда будут неплохо зарабатывать, но не в школе. А почему бы этому учителю не дать возможность заработать в школе? И научить не 2–3 ученика, а намного больше!
— Вы фактически предлагаете, чтобы родители школьников платили зарплату учителям?
— Развитие ребёнка — это общая задача государства, общества и родителей. Община должна создавать совет школы, обеспечивать прозрачное администрирование — это по сути те же задачи, что и в ОСМД (Общество совладельцев многоквартирного дома). Это изменение ментальности людей. Почему школы не реформируются? Потому что у нас 95% людей к школе относятся как к заводу, куда ты сырьё сдал, а на выходе должен получить продукт. Но ребёнок — это не болванка, которую ты отдал, а кто-то тебе из неё деталь выточил. То есть человека, умеющего решать шаблонные задачи, стандартно мыслить и, конечно же, «слушаться старших».
Община должна сама заботиться о школе, иметь на это полномочия! Каждый ведь хочет, чтобы его ребёнок выучился, достиг большего, чем родители. Но не каждый понимает, что для этого нужно участвовать в жизни школы, заниматься, например, фандрайзингом. И при этом чтобы не колотилось сердце, когда вы, объединившись своей общиной, нашли средства (скинулись, привлекли бизнес, выиграли грант, нашли меценатов и т. д.) и наняли классного учителя английского для своей школы и платите ему, например, $2 тыс. в месяц, когда сами зарабатываете в два раза меньше.
Развязать гордиев узел совковой школы можно, только создав возможности для самостоятельной деятельности школ. Решить проблему в рамках системы, которая эту проблему создаёт, невозможно. Это давно известно. А главная стратегическая задача государства в области образования — не в том, чтобы самостоятельно осуществить все необходимые реформы, а в том, чтобы сделать возможными изменения и непрерывное совершенствование.
— Фактически это платное образование. Звучит непопулярно…
— Общество и государство должны наконец признать, что де-факто качественное и даже некачественное школьное образование в Украине не является бесплатным для родителей.
Нужно создать условия для прозрачного дополнительного финансирования школы и всех её расходов, включая вознаграждение за работу учителей и других работников, со стороны родителей (по возможности), общества и бизнеса. Но, конечно же, с последующим постепенным движением к бесплатному, но при этом высококачественному школьному образованию на уровне лучших мировых образцов. К образованию, которое готовит школьников и студентов не к экзаменам, а к жизни.
— Передать школам финансовые потоки, которые сейчас контролируют чиновники, — власть на такое пойдёт?
— Если общество прижмёт, то пойдёт. Тогда местные чиновники не смогут манипулировать финансовыми потоками. Когда, например, у городских властей есть деньги, а им нужно повысить рейтинги в конкретном районе — вот они на школы этого района и дают деньги, а другого — не дают. Бухгалтерия может оставаться и централизованной, но распорядителем должна быть сама школа.
— Вы верите, что это произойдёт?
— Я верю в то, что это нужно делать.
